– Но…

– И не думай возражать! – Глаза Гаттерас загорелись энтузиазмом. – Это будет великолепно! Неужели тебе не наскучили чтение и прогулки в горы?

Сунг, типичный восточный слуга с черной косичкой, в белоснежном костюме, кивнул, когда Гаттерас вручила ему список покупок, где значилось несколько поросят, а также продукты, необходимые для приготовления блюда под названием «иму». Было ясно, что ему понадобится помощь нескольких местных жителей.

– Конечно, – продолжила Гаттерас, как только слуга удалился, – нужно составить список приглашенных. Его надо очень хорошо продумать.

«Гости», – подумала Селия. Мужчины, из которых ей предстоит выбрать мужа старше сорока с четкими представлениями о жизни. Она тяжело вздохнула:

– Я знаю, кого следует пригласить.

– Кого же, дорогая?

– Романа Бернсайда, с которым я познакомилась на «Попутном ветре» и…

– Он врач?

– Да. Вы знаете его?

Но, к удивлению Селии, тетка твердо ответила:

– О нем не может быть и речи.

– Почему? Он красив и, по-моему, вполне подходит, разве не так?

– Не спрашивай меня, Селия. Посмотрим дальше… – Гаттерас, как ребенок, облизнула кончик карандаша. – Конечно, Роджер Уитт. Это сын Джарра Уитта, владельца судостроительной верфи. Джарр довольно поздно женился во второй раз, ты познакомишься с его теперешней женой. Ах, да! И Уильям Коффин…

О Романе Гаттерас не сказала больше ни слова, как будто его имя неприлично было даже упоминать.

– Почему о Романе не может быть и речи? – спросила Селия.

– Из-за его прошлых делишек. Ну давай займемся списком… Надо добавить сюда нескольких владельцев плантаций, а также морских офицеров с «Калифорнии» и «Бенисии». Я слышала, некоторые из них просто красавцы.

– Тетя Гаттерас, вы не ответили на мой вопрос.

– По-моему, ответила, Селия. В Гонолулу его предали анафеме и не принимают в обществе.

– Но почему? Что он сделал? – встревожилась Селия, хорошо зная, что означает такой остракизм. Отвергнутого обществом никуда не приглашали, с ним никто не здоровался, и это могло преследовать несчастного всю жизнь.

– Кое-что произошло пятнадцать лет назад, но я уверяю тебя, Селия, общество Гонолулу ничего не забыло. И Роман Бернсайд был изгнан в Соединенные Штаты.

– Изгнан?

– Именно так. – Гаттерас добавила в свой список еще два имени и подчеркнула их. – Все надеялись, что он останется в Нью-Йорке до конца жизни. Однако он изучил медицину и имел наглость вернуться на острова, как только закончил учебу. Теперь он практикует на Мауи.

– Но… я не понимаю…

– Пациенты Романа – только местные жители, китобои и матросы, которые нуждаются в медицинской помощи, а также батраки с плантаций. Никто из добропорядочных людей не обращается к нему.

Это казалось невероятным.

– Но почему?

– Хватит об этом!

Селия никогда еще не видела тетку такой рассерженной. Ее синие глаза сверкали.

– Но… – начала девушка.

– Селия, довольно! Нам надо составить план вечера. Поможешь мне или будешь раздражать ненужными вопросами?

Селии пришлось сосредоточиться на предстоящем празднике. Тетка собиралась подать на стол несколько жареных поросят, ямс, плоды хлебного дерева и другие деликатесы, а также излюбленные бостонские блюда: чай, мороженое, кокосовый пирог, бисквит, пирожные с кремом и кокосовый напиток домашнего приготовления.

– Стол пышно украсят цветами, а на веранде и на лужайке развесят сотни разноцветных китайских фонариков. Все будет очень мило и романтично, – заверила Селию Гаттерас.

Но девушка думала о другом. Что же натворил Роман, если семья отправила его в Соединенные Штаты, надеясь, что он навсегда останется там? Почему здешнее общество не признало его как врача?

Размышляя над этим, она не могла найти ответа. Как ни странно, все это напоминало то, что случилось с ней. Но ее услали на острова, а его – в Америку.

Это их чем-то роднило.

Как-то вечером Селия сидела у себя в комнате, где стояла ее кровать с балдахином из яркого ситца. Лунный свет из окна заливал комнату. В настольной лампе горел китовый жир. На столе лежало письмо Ребекке.

Селия достала еще один лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу и написала: «Доктору Роману Бернсайду. Отель «Гавайи».

Она старалась писать самым красивым почерком.

«Дорогой Роман.

Моя тетя и я устраиваем праздник двадцать третьего и очень надеемся увидеть Вас…»

– Бананы, «пылающие» в роме, – очень эффектный десерт, – учила тетя Гаттерас. – Но ты должна научить слуг, как его готовить, чтобы они не сожгли фрукты.

Она показала, как это делается.

– Надрезаешь всю кожуру вот так, но снимаешь ее только наполовину. Смешиваешь в большой кастрюле масло и сахар. Потом кладешь все бананы на сковородку очищенной стороной вниз. Осторожно снимаешь оставшуюся кожуру…

Селия пыталась усвоить, как нужно вести хозяйство на островах. Она нарезала плод хлебного дерева и отделила маленьким острым ножом твердые веточки от листьев, в которые заворачивались многие гавайские блюда перед жаркой.

Селия научилась определять, съедобны ли кокосовые орехи. Трещат только незрелые, тогда их мякоть можно натереть на терке. Если же орехи едва созрели, в них следует проделать две дырочки, и из них польется сладкая, чуть кисловатая жидкость с сильным запахом кокоса. А мякоть такая нежная, что ее можно есть ложкой, как желе.

Селия отвлеклась от теткиных инструкций и снова подумала о Романе. Придет ли он? Несколько раз она выдумывала предлог, чтобы проехаться верхом мимо отеля «Гавайи», но черноволосого доктора так и не встретила.

Селия нервничала и чувствовала себя виноватой в том, что не сказала Гаттерас о письме Роману. Но если бы та узнала, она заставила бы девушку отменить приглашение. Зато, если Роман появится на вечере, тетке едва ли удастся что-то предпринять, избежав при этом скандала.

«Это ведь и мой вечер, – убеждала себя Селия. – И безусловно, я имею право пригласить хоть одного человека по своему усмотрению».

День «луау» начался, как и любой другой на Гавайях: над морем поднялось солнце. Чуть позже появились белые барашки волн, и небо потемнело, а чистый воздух, казалось, был наполнен ароматом цветов.

Цветами украсили веранду и лужайку. Там пламенели гибискус, икзория с ее яркими малиновыми цветами, пуанцеттии и орхидеи. Ночью лужайку осветят сотни китайских фонариков со свечками внутри.

Заслышав звуки колес первого приближающегося экипажа, Селия бросилась к зеркалу в своей спальне, чтобы еще раз взглянуть на себя. После долгих раздумий они с теткой выбрали платье из белого муслина с оборками, лентами и розовыми цветочками. Этот наряд дополняла прелестная шляпа с цветами и розовыми лентами, а также розовый зонтик.

Увидев племянницу, Гаттерас удовлетворенно вздохнула:

– Это то, что нужно, Селия. О, это платье привлечет всеобщее внимание! Нет, это вовсе не означает, что оно нескромное. И вместе с тем лиф прекрасно скроен, и ты похожа в этом наряде на цветок.

Селия пристально смотрела на свое отражение. Нежные завитки черных волос, темные блестящие глаза, окаймленные густыми ресницами, брови, похожие на полумесяц, матовая, как дорогой фарфор, кожа.

Гаттерас назвала ее цветком. Но каким? Гавайским, решила девушка. Прекрасным, эффектным, ярким. И кто же из мужчин осмелится сегодня сорвать его?

Услышав, что ее зовут, Селия вышла в коридор.

– Селия, ты идешь? Прибыл первый экипаж. Думаю, это Уитты. Помнишь, я тебе о них рассказывала? Молодой Роджер – богатый наследник. Однако пока не выходи. Подожди, пока соберутся все.

Селия улыбнулась: Гаттерас в темно-синем фуляровом платье смотрела в зеркало.

– О дорогая! – волнуясь, как дебютантка, Гаттерас поправляла тщательно уложенные по случаю праздника косы. – Моя прическа никогда не держится, независимо от количества шпилек.