Вообще,поражаюсь дилетантам! Как это они решаются с такой категоричностью писать особытиях, абсолютно не владея материалом, с этими событиями связанным. Но заживое меня задела не та чушь, что выходит в последнее время из-под пераисториков-дилетантов, не трактовка ими каких-то конкретных сюжетов нашейистории, а оценка Ильёй Колодяжным концепции М. Аджи. “Приверженцам официальнойистории принять её трудно, но и отвергнуть нелегко”, — говорится во введении кего интервью (“ЛР”, 2004, N 50). Видимо, именно на эти слова отвечает СергейКозлов: “С бредом, пусть и околонаучным, спорить сложно” (“ЛР”, 2005, N 5). Чтов данном случае “нелегко” и “сложно”? В смысле — найти в построениях М. Аджиявные несуразицы, нестыковки, неверные посылки и т. п.? Ничего тут нетсложного: для профессионального историка-исследователя они очевидны. Еслиопровергать пункт за пунктом все высказанное г-ном Аджи, то придётся исписатьне одну сотню страниц, и никто, разумеется, такую “рецензию” не опубликует.Поэтому ограничусь лишь некоторыми сюжетами — теми, что особенно нагляднодемонстрируют “таланты” М. Аджи как историка-исследователя.

Вот,скажем, Крещение Руси. Коснувшись в интервью этой темы, оба собеседника сразуже “блеснули” эрудицией. М. Аджи попенял российским учёным, что они“согласились с греческим крещением Руси в X веке, хотя то было католическоекрещение…” “Как католическое? — изумился И. Колодяжный. — Это же при Ольгекрестили Киевскую Русь”. “Я тоже так думал…” — отвечает М. Аджи (“ЛР”, 2004,N 50).

Надо лидоказывать просвещённой публике, что Русь приняла христианство не при Ольге, апри её внуке Владимире, которого за это и назвали Святым? Но не будемпридираться к “мелочам”, посмотрим, чем обосновывает М. Аджи свое “открытие”. Атем, что сын Владимира Ярослав Мудрый был женат на дочери шведского короля,сестру Ярослава выдали замуж за польского короля, а трёх дочерей — соответственноза норвежского, венгерского и французского королей. И поскольку-де“межконфессиональные браки были строжайше запрещены Церковью”, следует вывод,что Русь в то время была католической страной…

К сведениюМ. Аджи и его поклонников: раскол христианской церкви на западную -католическую (римскую) и восточную — православную (греческую) окончательнооформился только в 1064 году. А это — год смерти Ярослава Мудрого, выдававшегосвоих дочерей замуж за иноземных правителей, которые тогда были ещё христианами,а не католиками. Но даже если их католиками считать, “греческого” Крещения Русиэто никак не отменяет: принадлежность к разным христианским церквам никогда неявлялась серьезным препятствием к заключению междинастических браков. ВладимирМономах (ум. в 1125 г.) женился на английской принцессе Гите, Иван III (ум. в1584 г.) выдавал свою дочь за великого князя литовского Александра, ИванГрозный (ум. в 1584 г.) пытался свататься к племяннице английской королевы,смерть жениха помешала браку дочери Бориса Годунова Ксении и датского герцогаГанса в 1602 г. и т. д. Вспомним, наконец, с кем вступали в брак представителироссийской императорской фамилии, начиная с XVIII-го и кончая ХIХ веком…

* * *

Особогоразговора требуют общие оценки Мурадом Аджи трудов некоторых историков. Поройпросто диву даёшься! Это как же надо зациклиться на своих навязчивых идеях, какутратить ощущение реальности, чтобы усмотреть “лейтмотив” книги С. А. Плетнёвой“Половцы” в том, что “храбрые русские князья несколько веков трепали за ушитрусливых половецких ханов”, а “основную мысль” работы В. Г. Дружинина “ПопыткиМосковского государства увеличить число казаков на Дону в середине ХVII века”определить так: “Заселение Дона русскими — не более, чем вымысел”! (“Мы — изрода половецкого!”, с. 19, 53). Но это всё цветочки по сравнению с тем, что М.Аджи насочинял о H. М. Карамзине.

Интересно,что, с одной стороны, г-н Аджи относит Карамзина к тем историкам, которыеписали по “модели российской истории”, разработанной иезуитами, где “прошлоебыло… вульгарно придумано” (“ЛP”, 2004, N 50), а с другой, то и делоссылается на Карамзина для… подкрепления своих, противоположных “иезуитским”,взглядов. И как ссылается! “Это в Риме, оказывается, придумывали подвигиАлександра Невского, который в Невской битве, проходившей между шведами ифиннами, не участвовал, — пишет М. Аджи. — О том вполне чётко написано уКарамзина в комментариях”. Открываем соответствующий том “Истории государстваРоссийского” Н. М. Карамзина: описания и Невской битвы, и битвы на Чудскомозере вполне “классические” — с участием в той и другой Александра Невского, и“комментарии”, относящиеся к этому разделу, никак его содержанию непротиворечат.

Ещё однацитата из статьи М. Аджи: “О том, что Куликовская битва — вымысел от начала доконца, сообщил сам Н. М. Карамзин в примечании 81 к главе I тома V. Анализируяеё источники, он восклицал: “Какая нелепость!” (“ЛР”, 2005, N 1). Редкийслучай, когда ссылка у М. Аджи столь конкретна и потому легко поддаётсяпроверке. Проверяем. Куликовской битве Карамзин посвящает целых пять страниц,где и намека нет на какие-то сомнения автора в подлинности события (см.:Карамзин Н. М. История государства Российского. М., Наука, 1993. — Т. V, с.41-45), а в примечании 81 (там же, с. 248, 249) идёт речь о заграничныхоткликах на Куликовскую битву, о числе павших в ней и т. п. И вот по поводуодной из встречающихся в летописях цифр историк и восклицает: “Какаянелепость!” Разве это даёт хоть какие-то основания утверждать, что Карамзин считалКуликовскую битву вымыслом?

Напрашиваютсядва общих вывода: 1. Географ и экономист Мурад Аджи просто не умеет читатьсерьёзные исторические исследования, ничего не понимает в них. 2. литератор, журналист и публицист МурадАджи сознательно искажает смысл и содержание работ серьёзных историков в угодусвоим политическим пристрастиям и целям. Какой из этих выводов верен — пустьопределят специалисты. Я же в этой связи хочу обратить внимание читателя вот начто. У М. Аджи самое любимое, самое распространённое слово для характеристикитрудов профессиональных историков — “ложь” (“ложь это”, “официальная ложь”,“ложь, облепившая казачество” и т. п.). О себе же он пишет: “Первое правило,которое я взял себе и которому следую, не лгать” (“ЛР”, 2004, N 50). Как, однако,прикажете называть его обращение с трудами того же Н.М. Карамзина?..

КарамзинаМ. Аджи пытается взять в союзники и для своей “оригинальной” трактовкиСмутного времени, когда пишет, что имена освободителей Москвы от поляков вноябре 1612 года “лишь в XIX веке… впервые зазвучали по-русски”. Неслучайно-де “Карамзин… в своей истории не уделил личности Минина и строчки”(“ЛР”, 2005, N 1). К сведению М. Аджи: свою “Историю…” Карамзин довёл лишь дособытий 1611 года, и о Минине он просто не мог, не успел ничего написать:смерть оборвала работу великого историка. Ну, а рассуждения о “подлинных”именах Минина и Пожарского просто смехотворны. Тот и другой, пишет М. Аджи,были тюрками, и “при жизни” их звали “иначе”, как и “тот город”, “из котороговышли герои”. Название города, “оказывается”, тогда было не Нижний Новгород, а“Ибрагим-юрт, Булгар”, и он “входил в состав Казанского ханства”. А“предводителя Пожарского, видимо, звали Божир или Бажар, он был ханом”. СМининым вообще всё просто: его “происхождение… просчитывается в имени: козмапо-тюркски лепёшка, блинчик, а мин — мука”.

Как это вамнравится? А ведь здесь речь идёт об эпохе, которая, по сравнению с временамиНевской и Куликовской битв, неплохо представлена разными видами источников, втом числе и документальных. Многие из них опубликованы (см. подборку в“Материалах Общества истории и древностей российских при Московскомуниверситете”, вып. 2-6. М., 1911-1915), ещё больше хранится в архивах (преждевсего в Российском государственном архиве древних актов), но они тоже вполнедоступны для исследования. И если обратиться к этим современным Смутедокументальным источникам, то из них без труда можно узнать, что город, гдеформировалось ополчение, освободившее Москву от поляков, назывался Нижним Новгородом(он, кстати, к тому времени был русским уже 390 лет — с момента основания), апредводители ополчения именовались князем Дмитрием Михайловичем Пожарским иКузьмой (Козьмой) Мининым. И имена эти самые обычные, вполне христианские.Неужели М. Аджи не знает, что абсолютное большинство имён, считающихсярусскими, пришло к нам вместе с христианством из греческого и древнееврейскогоязыков и записано в святцы, что на Руси называли новорожденного по имени тогосвятого, дни поминовения которого совпадали с рождением младенца? Неужели былотрудно заглянуть в любой справочник личных имён и прочитать там, что “Кузьма”происходит от греческого “Косма” (“мир”), а “Мина” — либо от греческого же“Мена” (“луна”), либо сокращение от “Михаил”, “Минеон” и т. п.?