— Если Секретарь позволит, я мог бы ответить на этот вопрос. — Тэйлор сделал шаг к камере.

— Да, лейтенант, сделайте одолжение. — Лукьянов был рад, что его хотя бы ненадолго оставят в покое.

— Да, была предпринята попытка, по меньшей мере одна, освободить заключенных, но мои ребята отбили атаку. Охрана нашей внутренней тюрьмы утверждает, что заключенные явно надеялись на освобождение. И когда в помещении стали слышны выстрелы, они радостно оживились и, как видно, предвкушали победу.

Журналисты загудели, как большие мухи, каждый над своим видеотелефоном. Новость пошла в мир.

Лукьянов не понял, зачем Тэйлору понадобилась эта ложь. Следует отдать приказ об освобождении всех О'Руркэ тотчас после пресс-конференции.

— Телевидение Французской Телевизионной государственной Корпорации. Скажите, сэр Дженкинс, вы будете выставлять свою кандидатуру на пост Президента, и если да, то когда объявите об этом?

— Позвольте, сэр. — Маленький Тэйлор явно намеревался стать его опекуном. Дженкинс кивнул. — Я только хотел бы заметить, что в создавшихся условиях террора и беззакония вряд ли будет возможно организовать свободные и демократические выборы. Для проведения выборов следует прежде всего вырвать с корнем гнезда врагов Америки. Прежде всего полностью прекратить деятельность криминальных кланов, таких, как клан О'Руркэ, и деятельность тоталитарных сект. Мистер Дженкинс считает, что…

— Спасибо, лейтенант, за отличное освещение моей позиции. — Лукьянов был зол на лейтенанта за то, что тот по привычке несет с экрана дженкинсовскую пропаганду. Даже после того, как Дженкинс истек кровью в ковер и лежит сейчас, завернутый в этот ковер, в собственной спальне, мертвый, надежно и навсегда.

Журналисты удалились, волоча свои штативы, камеры, видеотелефоны и оставив после себя запах горелой оболочки проводов и сгоревших фильтров. Солдаты вынесли из кабинета трупы.

— Ну что, старый Лук?! Я, кажется, могу испросить у тебя обещанное? Некто по имени Лук Янов некоторое время тому назад пообещал мне, что если я поучаствую вместе с ним в серии противоправных действий, то получу за это место военного министра. Так? Я точен в моем пересказе твоего предложения. — Лейтенант захохотал и внезапно отбил яростную чечетку на паркете кабинета. Лукьянов заулыбался.

— Мы победили, старый Лук! До тебя до сих пор не дошло это! Шесть часов тому назад ты находился в «приемнике», где тебя ждала смерть старого измученного животного. Сегодня — ты первое лицо Америки! Радуйся хотя бы. Не стой как истукан. Радуйся! — Лейтенант вдруг шлепнул Лукьянова по раненому плечу.

— Уууу! — взвыл Лукьянов. — Лейтенант!

— Извини, старый Лук, забыл!.. Давай пить, Лук. Отныне нам можно будет пить только вместе. Отныне мы связаны с тобою одной цепью.

Убедившись, что в рефрижерейторе Дженкинса была только минеральная вода, лейтенант бросился открывать ящики стола. Нажав кнопку, вошел вслед за отодвинувшейся стеной в спальню Дженкинса. Ковер, связанный, безмолвно содержал в себе того, кого при жизни боялась вся страна.

— Надо избавиться от него, лейтенант.

— Знаю, но сейчас невозможно. Первую ночь на новом высоком посту тебе придется провести с ним.

— Давайте вывезем его вдвоем.

— Этой ночью не получится, Лук. Это мое дежурство, и я должен проверить своих солдат на прочность, убедиться, что они правильно поняли случившееся. Короче, я не могу отлучиться из «усадьбы» сегодня ночью. Утром можно будет попытаться вывезти его. А сейчас хорошо бы найти алкоголь. У него должно быть спиртное. Он держал для пары-тройки старых друзей, как утверждают, бар.

— Вряд ли бар помещается в спальне, лейтенант. Скорее следует искать в офисе. Где-то у стола, над столом. На угловых плоскостях.

Они вернулись в кабинет. После ощупывания и постукивания по стенам они обнаружили не каменную, но иного материала стену за рабочим столом Дженкинса.

— Вот она, возможно, она.

Кнопка обнаружилась не на стене, но на теле стола, расположенная так, что Дженкинс мог дотянуться до нее не нагибаясь. Отъехав, стена обнажила сверкающий алтарь бара.

— Мало верится, что старик не пил, — возгласил Тэйлор. — Такой подбор напитков может быть только у пьющего человека. Чего хочешь, Лук?

— Скотч стрэйт.

— Того же мнения и я. — Тэйлор нашел стаканы и наполнил их.

Из вертолета, повисшего над ущельем Парк-авеню, Президент Кузнецов обозревал город. Автомобили всех цветов выливались из-под тела небоскреба авиакомпании «Панам» и стремились в обоих направлениях — в up- и down-town. Пилот отлично знал свое дело, однако Лиза Вернер всякий раз вскрикивала, когда вертолет вдруг подымался вверх, в небо, чуть ли не царапая стены, или, напротив, падал камнем вниз. Президент, обыкновенно розовый, был зеленого цвета. Он не выносил такого рода удовольствий, но Лиза выразила желание «полетать над городом». А когда Президент отказал ей, надулась и швырнула зло:

— Ну хорошо же, ты у меня попросишь ебаться, Владимир, я тоже скажу тебе, что у меня нет времени. Катастрофически нет, скажу, времени!

Президент вздохнул, перенес встречу с Турнером на более позднее время, и Шестопалов, вместе с посольскими, организовал полет. Василенко, узнав об очередной «дурной затее фаворитки», как он ее теперь называл, покачал головой и спел вполголоса:

— «Нас на бабу променял… Только ночь с ней провожжался…»

Дальше петь он не стал.

— Ты уж допел бы, — озлился Президент. — Сам стал бабой Кузнецов, это ты хочешь сказать, да?

— Нет, не это. Что хотел, то сказал.

— Ты хотел бы, Петрович, чтобы я всегда оставался холостяком, да? — примирительно пробурчал Кузнецов. — Но, понимаешь, жизнь берет свое. Девчонка напоминает мне молодую Лидию, когда мы только что познакомились. Ну, не устоял.

— Понятно, — сказал генерал армии. — Не понятно, почему ты уступаешь всем ее прихотям, Владимир Георгиевич. Куда вот сейчас ты сломя голову полетишь на дурной машине? А что если вдруг мотор откажет или пилот получит сердечный приступ? Что со страной будет? Ты ж Президент, а не, как они тут называют, «boy-friend», что значит мальчик-друг девочки Лизы…

— Кончай ворчать, старый. Лучше давай с нами…

— Нет уж, мне куда носиться над городами…

Президент проигнорировал ворчание Василенко. Ревнует, конечно, генерал. Теперь, в вертолете, он клял себя за то, что не послушался совета Петровича и полетел.

— Во, какой классный вид, Владимир. Чего это у них тут, лесопарк?

— Централ-парк, — ответил за зеленого Президента Шестопалов, — самая большая концентрация зелени в центре города. Там, видите, есть и пруд, и резервуар пресной воды.

— Классно устроились, — перекрикнула шум мотора Лиза Вернер. — Умеют жить. Владимир, ты не хочешь столицу ближе к югу перенести? А то у нас в Советске почти вечная мерзлота…

— Чего? Что?

— Вечная мерзлота, говорю, у нас… — Поняв, что Президент не слышит и близок к тошноте, Лиза занялась разглядыванием города с высоты птичьего полета. Шестопалов попросил ее расхвалить Кузнецову Дженкинса. Она только не знала, как к этому приступить.