– Не слишком ли рано вы взялись подсчитывать золотых рыбок? – любезным тоном поинтересовался Фредди, ухватив очередную пригоршню закусок. – Денежки ведь ещё не ваши.

– Речь идёт не о деньгах, – Бен поставил поднос и взял сырную палочку. – Мы решили отметить знаменательное событие. Шесть месяцев почти истекли, а мы, как ни странно, исхитрились остаться в живых. Должен сказать, это было непросто.

Никто не поперхнулся, не уронил бокал и не начал биться в нервных конвульсиях. Я была разочарована. Оглушительный удар гонга возвестил о том, что пора приступать к обеду.

Трапеза началась с фальшивой ноты, поскольку Бен обнаружил, что Джонас подогрел томатный суп, который следовало подать охлаждённым. Невозмутимо выдержав свирепый взгляд своего господина, старик двинулся вокруг стола, разливая вино.

– Холодный суп, – фыркнул старик в шею тётушки Астрид, наполняя её бокал. – Где это видано!

Однако против мясного рулета, проложенного копчёной ветчиной и устричной приправой, возразить было нечего. Дядюшка Морис орудовал вилкой без остановки, но тётя Астрид вполне отчётливо прошептала Ванессе:

– Какие чудесные иностранные блюда! Я всегда говорила, что в этом молодом человеке что-то есть. Неудивительно, что он не торопится на ней жениться.

Наступил и окончился черёд десерта. Остаток вечера прошёл без каких-либо происшествий. Дядя Морис, который держался с достоинством, пока не подали бренди, дал себе волю, опорожняя рюмку за рюмкой. Дело дошло до того, что, когда все расходились спать, он хлопнул Бена по плечу со словами:

– Это чёртово завещание жутко меня расстроило, но пора отбросить уязвлённое самолюбие. Если ты, мой мальчик, не знаешь, куда вложить деньги, то я к твоим услугам – под очень разумный процент.

Как было условленно, Доркас осталась у меня в комнате. Мы спали по очереди и утром обнаружили себя целыми и невредимыми. В своё последнее дежурство, чтобы скоротать время, я ещё раз просмотрела дневники Абигайль. Книга расходов подтвердила, что хозяйка Мерлин-корта была бережливой, но содержание рецептов указывало, что Абигайль, как и Бен, была истинным виртуозом в кулинарном деле.

Я вспомнила, как Бен однажды мимоходом обронил, что в книге с рецептами не хватает пары страниц. Тогда я решила, что их попросту вырвали, но… Я резко привстала. Это так не похоже на Абигайль! Она не вписывала в журнал рецепт, предварительно не испробовав его. Кроме того, страницы не были аккуратно вырезаны ножницами, а выдраны так, что остались неровные края. Подобный поступок противоречит всему тому, что я успела узнать об Абигайль… А это означает, что вырванные страницы содержали нечто важное. Может, это и есть последняя подсказка?! Я едва не задушила себя голыми руками. Недели и месяцы я попусту изводила время, а Бен даже не подумал мне помочь. Где, где спрятаны недостающие страницы?! Так, надо успокоиться и подумать. Страницы вырвали на букву «с», значит, они могут храниться под софой, под супницей… чёрт, мне нужен словарь, энциклопедия или… телефонный справочник!

Что-то начало складываться у меня в голове. Мы с Беном не утруждали себя и, если нужно было куда-то позвонить, обращались с запросом на телефонную станцию. В доме имелся телефонный справочник, давным-давно устаревший и распавшийся на листочки. Мне вдруг вспомнился секретный ящичек. Я воспроизвела в уме то утро, когда отправилась искать фотографии дяди Артура, и мысленно перечислила, что нашла в тайнике: старые счета, туристические буклеты и замызганную телефонную книгу. Всё это отправилось в домик тётушки Сибил. У тёти Сибил есть телефонный справочник! Можно ли меня оправдать, если я устрою обыск в её жилище? Милая тётушка Сибил, будь благословенна чудная викторианская добродетель, не позволяющая выкидывать старые вещи! Скорее всего, телефонная книга окажется той соломинкой, за которую в тщетной надежде хватается утопающий, но, как только я смогу выбраться из дома, мы с Доркас похитим справочник! Я отправилась на кухню, которая вчера была отдана в полное распоряжение Джонаса. Единственное, что можно было сказать, – управлялся он лучше, чем тётя Сибил. Влажной тряпкой я вытерла липкий разделочный стол, извлекла из-под шкафа блюдце с маслом, оставленное для привлечения мышей, которые могли вернуться во время вынужденных каникул Тобиаса, повернулась и обнаружила перед собой холодильник. Дверца была измазана маслянистыми красными полосами. Что это?! Неряха Джонас решил оставить напоминание о себе? Задушу негодяя! Расправив тряпку, я собралась было стереть гадость и остолбенела.

Только сейчас я поняла, что мерзкие красные полосы – не что иное, как буквы. Я стиснула тряпку, вода брызнула на мои босые ноги, но я как зачарованная смотрела на надпись.

«Кто Доркас? И чем она прельстила?» (Намёк на строки Шекспира из Пьесы «Два веронца»: «Кто Сильвия? И чем она Всех пастушков пленила?» (пер. В. Левика)).

Я продолжала стоять столбом, когда она вошла на кухню.

– Не спится, – сообщила Доркас, – подумала, что ты могла бы…

– Взгляни, – обвинение зловещими красными пятнами пылало на белом холодильнике.

Доркас пододвинула стул и села, запустив руки и в без того донельзя взлохмаченные волосы.

– Что это значит? – спросила я, со страхом ожидая ответа.

Против воли я вспомнила предупреждение преподобного Роуленда Фоксворта. Ещё шесть месяцев назад я понятия не имела о существовании Доркас. Да и теперь я не слишком много знала о ней. Что же мне делать?! Друзья обычно доверяют друг другу.

– Скажи мне, – потерянно прошептала я.

Доркас расправила плечи и посмотрела мне прямо в глаза.

– Очевидно, кто-то знает, кто я такая.

– Русская шпионка? – с надеждой пробормотала я.

Может, всё это кошмар, вызванный эмоциональным потрясением, и скоро я приду в себя?

– Прости, Элли. Я не была с тобой до конца откровенна. То, что я на время решила сменить род занятий, – это верно, но у меня имелись и иные причины устроиться здесь. Можно даже сказать, я связана с этим домом.

– Доркас, значит ли это… – я не смогла договорить, у меня перехватило дыхание.

Впервые обратила я внимание на тот странный факт, что Доркас никогда не говорила о своём прошлом. В день приезда и ещё пару раз она начинала было рассказывать о своих дедушке и бабушке, но тут же обрывала себя под тем предлогом, что не хочет мне докучать. А о матери, отце, брате или сестре ни словом не обмолвилась.

– Элли, не смей думать, будто я участвую в этом гнусном и жестоком заговоре против тебя! Ты мне как сестра. Я вместе с тобой и Беном.

Бен, помнится, как-то заметил, что у преступников часто бывают приятные лица.

– Тогда скажи мне, – взмолилась я, – что за страшную тайну ты скрываешь?

– Не могу. Прости, Элли, на то есть причины. Надо играть по правилам до конца.

До конца?! До чьего конца?!

– Доркас, – спокойно сказала я, – мы сейчас не на хоккейном поле, а убийство – не спортивное состязание. Если твоя тайна… тайна, которую выведал враг, имеет отношение к тому, останусь ли я в живых или нет, мне следует её узнать.

– Никакого отношения! Поверь мне, Элли, когда придёт время, я расскажу тебе всё. И мне кажется, что ты, скорее всего, будешь рада. Но только мы не должны попадаться во вражескую ловушку. Ясно как день, что нас пытаются поссорить этим ядовитым посланием. Мы по-прежнему друзья, правда, Элли?

Я утвердительно кивнула и не покривила душой. Если я не могу доверять Доркас, то кому же верить?

На пороге появилась Ванесса. Сладко зевнув, она потребовала кофе, и Доркас, не сказав больше ни слова, удалилась. Она не спустилась к завтраку, когда нас созвал гонг, и я её поняла. Мы обе будем чувствовать себя неуютно в присутствии друг друга, пока я не получу ответ на вопрос «Кто Доркас?»

– Где Доркас? – пробормотал, не разжимая губ, Бен, передавая мне повидло.

Он решил, что она отлынивает от обязанностей телохранительницы.

– Вы спрашиваете о прислуге? – фыркнула тётушка Астрид. – Я видела, как пятнадцать минут назад прошла какая-то женщина. Вот и надейся на этих помощниц! Любуются цветочками, когда следует вытирать пыль и проветривать постели.