Когда Гиви привели в Лабораторию, это был обычный четырехлетний осел, купленный в Кахетии, весом в 100 кг. Он прожил в институтском вивариуме пару недель, пока его обследовали и готовили к операции по подключению левого искусственного желудочка сердца. Гиви не отличался ни сообразительностью, ни особой покладистостью и, когда его переводили из вивариума в Лабораторию, ни за что не хотел входить в лифт.
- Может быть, дать ему морковь, - не очень уверенно посоветовала Этери, любившая наблюдать течение непредсказуемых событий.
- Лучше чахохбили из кур! - Сказал кто-то из Лабораторной публики.
Гиви съел морковку, но в лифт не пошел.
- Он боится, - самоуверенно заметил Горелик, меланхолично наблюдавший за усилиями лаборантов. - Его можно затащить только силой.
Услышав наглые гореликовы заявление, я подошел к нему:
- В-валяйте, генацвале! Ставлю флакон "гравицапы" в случае успеха.
- Чистого спирта! - Стал настаивать Горелик.
- В-вы так упорствуете, точно собрались закрывать ослом амбразуру вражеского дзота.
- Отойдите все! - Сказал обиженно Горелик и встал позади Гиви, прижав живот вместе с промежностью к могучему заду осла.
- Н-надеюсь, вы не станете делать это прилюдно? - Спросил я.
Публика заржала, а Горелик с остервенением стал заталкивать Гиви в лифт, помогая себе животом. Осел проявил неожиданную сообразительность и широко расставил ноги. Горелику удавалось проталкивать в лифт только голову, и тогда автоматическая дверь, шумно закрываясь, больно била Гиви по морде.
Горелик, окончательно рассвирепев, поднял Гиви на руки и шагнул в лифт. Дверь захлопнулась, раздался громкий перестук гивиных копыт, похожий на пулеметную стрельбу, и лифт заходил ходуном.
- Он сейчас разобъет его, - заорал появившийся Зяма. - Кабину только отремонтировали и заменили внутреннюю обшивку.
- З-заткнитесь, Зяма! - Цыкнул я на него. - Горелик жизнью рискует. Посмотрим, как вы с-справитесь с этой миссией, когда я возложу ее на вас.
Лифт, наконец, двинулся вверх под мощный перестук. Толпа рванула на третий этаж. За дверью стояла мертвая тишина. Публика, перестав улыбаться, уставилась на меня.
Г-горелик? - негромко позвал я. - Вы в порядке?
Молчание.
- Не мешайте ему в такой момент, БД! - сказал кто-то.
В кабине было тихо. Выдержав минутную паузу и уже волнуясь, я крикнул:
- Г-горелик! С-сейчас же откройте! - И затарабанил в дверь лифта.
- БД! - Глухо прозвучало из кабины. - Дверь открывается автоматически.
Я растерянно оглянулся:
- Что вы хотите этим с-сказать?
- Ничего! - Устало сказал Горелик. - Попробуйте открыть снаружи.
Когда Горелик вышел из лифта, оказалось, что тонкая Гивина душа, не выдержав эмоционального стресса, дала команду сфинктерам разжаться и содержимое мочевого пузыря и прямой кишки, смешавшись в узком пространстве кабины, обрушились на Горелика. Смущенный осел стоял за его спиной и не собирался выходить.
Горелик быстро добился расположения Гиви. Часами беседуя с ослом, он приучал его не бояться лаборанток, приходящих брать кровь для анализов из сосудов прекрасных гивиных ушей. Вместе с лаборантами Горелик постриг и побрил его и так сильно накачал витаминами и белковыми препаратами, что в несколько дней Гиви стал похож на мощного мустанга. Он очень привязался к людям в униформе, а Горелика просто обожал и ходил за ним по пятам. Каждое утро они встречались у дверей лифта, где Гиви нетерпеливо поджидал кумира, и шумно мочился на мраморный пол от избытка чувств.
Считается, что только человек хочет и может заниматься любовью постоянно: остальные млекопитающие, тепло- и холоднокровные занимаются любовью только в период течки подруг. У Гиви с этим было, как у людей: ему хотелось всегда, и он принимался разгуливать по бесконечному лабораторному коридору, помахивая на проходящих аспиранток огромным фиолетовым пенисом-сервилатом.
- Д-диссертации, которыми вы намереваетесь потрясти мир, будут выстроены в опытах на животных, что безропотно сложат свои жизни к вашим ногам, - тратил я силы, принимая на работу новых сотрудников. - Не забывайте тщательно контролировать состояние их жизненных функций. Учтите, даже кролики с-способны делать выводы из ваших опытов.
- Не знаю, являю ли я собой образец руководителя-джентльмена, продолжал я воспитывать новичков, - но м-можете быть уверены: здесь все равны и с-свободны, как в хорошем джазовом ансамбле, что играет jam session после концерта. И вы раскованы, и воодушевлены, и у вас появляется вкус и способность к творчеству...
Подружка Гиви, здоровенная дворняга по имени Люси прожила в лаборатории неделю после операции по пересадке почки --> на [Author:D] консервированной фторуглеродной эмульсии. Эту эмульсию, называемую искусственной или "голубой" кровью, или "кумысом", в лабораторию доставляли обычными рейсами Аэрофлота из Москвы. Готовили искусственную кровь в Пущино, в Институте биофизики Академии Наук СССР, с которым сотрудничала лаборатория.
Самые первые эксперименты по фторуглеродам были проделаны в лаборатории по просьбе Филиппа Белозерского, только что из Московского хирургического института перебравшегося в институт биофизики в Пущино.
Люси охотно демонстрировала чудеса чужой почки, пересаженной на шею ее собственные почки были удалены. Кто-то научил ее поднимать заднюю ногу и задирать голову кверху, чтобы всем были видна струйка мочи, стекающая по катетеру, введенному в мочеточник на шее.
Мы с Филиппом, трансформировавшимся в Филимона, полные радужных надежд, цацкались с Люси, как с писаной торбой. Я совал ей в рот грузинские сосиски с перцем и горчицей, которые она очень любила, и, бегая по операционной, выкрикивал:
- Глобаловка! Глобаловка, наконец-то! Вот он, результат, документированный видеокамерой, протоколами, анализами и прочей ерундой!
Филимон, не менее возбужденный, сам таскал кровь и мочу Люси в биохимическую лабораторию на пятом этаже и цыкал на меня, подчеркивая свою руководящую роль в проекте:
- Не суйте ей колбасу с перцем, БД! Вы же знаете: почечникам требуется строгая бессолевая диета!
- Не дурите, к-коллега! - Весело отвечал я. - Это собака. С-сука, чтоб вам было п-понятнее. Она ест все...
Люcи чувствовала себя удивительно бодрой на третьи сутки после операции, что лучше всяких анализов свидетельствовало о приличном состоянии пересаженной почки. Я разрешил ей гулять по лаборатории, и она сопровождала Филимона, продолжавшего с кучей пробирок бегать по этажам.
- Как вы думаете, БД, - искренне радовался Филипп, - почему эта дура так привязалась ко мне?
- Мне к-кажется, коллега, вы проявляете излишний оптимизм, - надувал я щеки.
- Что вы хотите этим сказать? - Недоумевал Филимон. - Смотрите: она не отходит от меня ни на шаг, совершенно не обращая на вас внимания.
- К-когда стрела не попадает в цель, стреляющий винит в этом себя, а не другого. Так поступает и мудрец... К-конфуций... Боюсь вас обидеть, но мне с-сдается, что лично вы Люси по барабану, - улыбнулся я. - Ее заботят результаты анализов, которые вы таскаете по этажам...
Мы дурачились, радуясь успеху, а Люси, демонстрируя выучку, удачно подвывала армстронговским синглам, постоянно звучащим в лабораториии, но больше всего любила кататься в лифте, нажимая лапой кнопку пуска, а когда лифт трогался, заходилась радостным лаем, перемещавшимся с этажа на этаж.
Лабораторная публика, понимая, что удачный эксперимент выполнен их руками и умением, и не желая отставать от меня с Филимона, притащила бутыль с вином и закуску, и прямо на ночном операционном столе покатились тосты за Люси, ее почку, за то, чтобы не тромбировались анастомозы, не росли мочевина и креатинин в крови. К сожалению, дура Люси скоро загнулась, сорвав ночью защитный чехол на шее и выдрав лапами почку из-под кожи, и эксперимент был вычеркнут из списка успешных....
Жил в лаборатории баран-меломан по имени Евстигней. Когда после имплантации искусственного желудочка Евстигней с работающей соковыжималкой встал на ноги в специальной клетке, публика ахнула, увидев под коротким хвостом невообразимых размеров мошонку с яичками, похожими на теннисные мячи. Жареные бараньи яйца у грузин считаются деликатесом, и Горелику стоило больших усилий отгонять от Евстигнея лабораторных гурманов, постоянно норовивших кастрировать его.
