Типовая лавка торговца XIII в. Реконструкция Виолле-ле-Дюка.

До 1250 г. почти все важнейшие немецкие города уже были налицо, за исключением лишь весьма немногих, построенных позднее по прихоти князей и государей (как, например, Потсдам или Мангейм). В это время замечается уже большой прогресс в городской жизни, хотя, естественно, не все города были в этом отношении равны: так, например, между рейнскими и саксонскими городами наблюдалось гораздо большее различие, нежели в настоящее время.

Дом зажиточного горожанина XIII в. Реконструкция Виолле-ле-Дюка.

Улицы внутри городских стен по-прежнему оставались узкими, потому что интересы защиты города требовали такой тесной расстановки домов: однако уже начинали мостить улицы (по крайней мере, некоторые) или шоссировать, и в каждом из больших городов осталось до сих пор от этих времен за одной из нынешних улиц название «Каменная улица» или «Каменная дорога». В то же время принимались и кое-какие полицейские меры, касавшиеся чистоты и порядка на улицах. Печальное зрелище судебных поединков, превратившихся в своеобразный промысел, уже исчезло; с другой стороны, и грубые формы пиршеств и угощений стали уступать более утонченным нравам и более мягким формам. В церковном быту вместо мрачной, суровой и аскетической религиозности появилось благородное и своеобразное стремление к красоте и изяществу в двух совершенно различных направлениях — в области музыки и строительного искусства; и то и другое искусство за это время быстро шагнуло вперед, и именно к этому времени относится появление нового, готического стиля, который постепенно образовался из романского. То принципиальное различие, какое некогда существовало между дорическим и ионическим стилем в древности, проявилось и здесь, на более высокой ступени развития и не менее плодотворным образом: серьезный, торжественный, спокойный характер романского храма вдруг изменился и ожил — его формы оживились дивным взлетом линий, стройно идущих от земли ввысь и поражавших взор своим чудным, гармоничным сочетанием. Историк для этих произведений средневекового искусства вообще и готического стиля особенно должен отметить тот любопытный и важный факт, что эти величавые произведения ничего общего не имели с бытом рыцарства и дворянства, что они были именно продуктом деятельности ремесленных цехов в той форме, которая была развита городской жизнью. Не мешает заметить, что в этих городских общинах — особенно в больших имперских городах — развился и очень сильный, глубокий местный патриотизм, тем более что у каждого города была своя индивидуальность. Очень многие из горожан от рождения до смерти не переступали за черту своего городского округа, обозначенную установленными на ней изображениями его святых патронов. Даже тот, кого торговые дела, или война, или что иное влекло вдаль, стремился только к одной цели, к одному высшему идеалу — спокойной и безопасной жизни за крепкими стенами родного города. И вот наступило время для немецких городов или, по крайней мере, для большей их части — проявить себя силой, способной к взаимной обороне и поддержке в виде тесно сплоченных городских союзов, какие прежде были только среди ломбардских городов. И произошло это в то время, когда императорская власть утратила всякое значение и еще не было возможности обновления этой власти, которой все привыкли дерзновенно противиться или уклоняться от нее, пока она находилась в твердых руках, и отсутствие которой все скорбно ощутили с тех пор, как она была утрачена.

Время от смерти Конрада IV (1254 г.) до нового избрания всеми желанного и признанного главы государства, последовавшего только в 1273 г., обычно называют междуцарствием. Писатели, близкие к этой эпохе, говорят о ней с ужасом и характеризуют ее словами священного писания: «В то время не было судьи в Израиле, и каждый делал то, что ему вздумается». Когда король Вильгельм в 1256 г. скончался в походе против французов, не без опасения произносились имена некоторых князей, которые могли бы его заменить: заходила речь и о юном Конраде, сыне последнего короля из рода Штауфенов, но главой государства был избран кандидат, указанный папой и поддерживаемый величайшим из духовных интриганов в государстве, архиепископом Конрадом Кёльнским, — граф Ричард Корнуэльский, брат английского короля Генриха III. Он и был провозглашен королем во Франкфурте, в январе 1257 г. Венец, который был на него возложен, едва ли стоило покупать так дорого, как он ему достался. Враждебная Конраду партия, во главе которой стоял архиепископ Трирский и которую можно, пожалуй, назвать «гибеллинской», противопоставила английскому кандидату внука короля Филиппа, короля Альфонса X Кастильского, который также был провозглашен во Франкфурте два месяца спустя.

Король Альфонс Кастильский. Статуя в Толедском соборе.

Надо заметить, что и тот и другой из этих избранников играли не бесславную роль в истории своих родных стран, но для Германии ни тот, ни другой не могли иметь никакого значения. Король Альфонс даже не ступал на почву Германии. Король Ричард явился в мае 1257 г. в Аахен и здесь был коронован архиепископом Кёльнским, который получил за это весьма круглую сумму в 12 тысяч фунтов стерлингов. При коронации присутствовали еще два других епископа, тридцать князей и до трех тысяч рыцарей. Но трое важнейших из числа владетельных князей — герцог Бранденбургский, король Чешский и герцог Саксонский — держали сторону Альфонса. Ричард собрал рейхстаг в Кёльне и летом предпринял поездку вверх по Рейну, при этом захватил с собой туго набитую казну, которая, однако, вскоре опустела. Несколько времени спустя он уже должен был посылать в Англию приказы о продаже своих лесов. Так он доехал до Базеля; но здесь деньги у него иссякли, и хроникер, рассказывающий об этом, добавляет, что «тогда же его покинули и князья, объявив, что они избрали его не из-за личных его достоинств, а в надежде на его денежные средства». Он удалился, потом вновь вернулся в 1260 г., и вообще, из тех пятнадцати лет, в течение которых носил свой королевский венец, он только четвертую часть провел в Германии, причем совершенно безуспешно.

Между тем свершилась судьба Штауфенского дома на территории Италии, столь гибельной и для этой династии, и вообще для германской монархии. Там в декабре 1254 г. скончался Иннокентий IV. Его преемники твердо держались своих притязаний на Сицилийское королевство и потому враждебно относились к Манфреду, сыну Фридриха, который правил этим королевством как наместник юного Конрада. Но Манфред сумел справиться со своими противниками и показал себя настолько искусным и опытным в делах, что когда пронесся слух о смерти Конрада, то вся знать и все города Сицилийского королевства стали просить его, чтобы он сам принял сицилийскую корону; он сдался на их уговоры и в августе 1258 г. был коронован в Палермо. Казалось, что вновь вернулись времена Фридриха II — страна вздохнула свободно. Однако ненависть римской «курии не ослабла и по отношению к новому правительству. Урбан IV, в 1260 г. наследовавший Александру IV, изрек против Манфреда отлучение от церкви, которое, однако, осталось бы недействительным, если бы не нашлась светская власть, которая способна была привести церковное проклятие в исполнение. Интрига с английским принцем Эдмундом не удалась. Гораздо удачнее пошло дело с графом Карлом Анжуйским, братом Людовика IX, короля Франции.