Страдания! Казалось, вся Ирландия их терпит.

«Мне повезло».

Кети почувствовала могущество своего положения. Она стала символом в мире, с нетерпением ждущем сообщений из Кангши и из Хаддерсфилда. Несмотря на обучение по уходу за ребенком, она считала, что некоторые вещи были сказаны просто для того, чтобы ее удивить. Разве было возможно, что они вместе с Джиллой проживут пять тысяч лет или больше? Говорил и также, что концепция в отношении мужского и женского пола ребенка теперь рассматривается на предмет поддержания количества рождающихся девочек на «очень высоком уровне», пока не будет восстановлено равновесие.

Кети подумала, что срок жизни в пять тысяч лет трудно себе представить. Пять тысячелетий. Что она будет делать все это время? Нужно же заниматься еще чем-то, кроме воспроизводства детей, хотя и понятно, что именно этим придется заниматься в течение многих лет. Обязанность! Священник произнес это слово, как мужчина… законное решение, приговор. От этого никуда не убежишь. Она должна рожать как можно больше девочек.

Однако была и некоторая компенсация. Кети находила свое положение как женщины скорее привлекательным, чувствуя, что нужно пользоваться им, пока это возможно. В свете новой генетической науки это не будет длиться долго. Но пока это продолжалось и казалось очень волнующим. Мужчины за ней ухаживали! Это было единственным верным словом, чтобы описать их поведение – ухаживание. Не флирт и не примитивные попытки соблазнения. Мужчины в самом деле были серьезными, и это бесило Стивена.

Кети видела в зеркале, как Стивен сел на стул у небольшого окошка позади нее, откуда открывался вид на дворик Хаддерсфилда. То, как он здесь сидел и читал книгу, будто бы говорило всем проходящим мимо алчным мужчинам: «Это мое!»

Ей нравилось такое положение вещей. Кети чувствовала, как любовь к Стивену теплой волной разливалась по ее телу. В ограниченном пространстве барокамеры связь между ними приобрела огромную силу. Теперь она знала о Стивене все, его сильные и слабые стороны в мельчайших деталях.

«Он спас мне жизнь».

Каждое чмокающее движение ребенка, высасывающего из ее груди живительное молоко, усиливало теплые волны любви, которую она чувствовала к Стивену. У нее замирало сердце, и где-то глубоко внутри Кети ощущала приятное волнение.

Ухаживающие мужчины были, конечно, интересны. Особенно этот русский, Лепиков. Очаровательный мужчина, причем от его шарма веет стариной. Каким он казался ей забавным, когда его густые черные брови поднимались, а глаза расширялись, глядя на нее. Бедняжка. Вся его семья умерла где-то в Советском Союзе. Ей было грустно думать об этом. Как ей хотелось прижать его голову к своей груди и успокоить! Стивен, однако, этого бы никогда не позволил.

Наполнив свой желудок, девочка отвернулась от груди Кети и уснула. На ее губах застыл маленький пузырек молока. Кети улыбнулась девочке, давая ей возможность порезвиться самостоятельно. Джилла была забавной, наблюдать за ней было сплошным удовольствием. Миниатюрное личико с невинным выражением спокойствия, и эта маленькая ямочка на левой щеке. Прямо-таки ангелочек, просто чудо.

Кети мельком взглянула на часы. Десять минут одиннадцатого. Она поднесла часы к левому уху. Даже после всех этих передряг они до сих пор шли правильно. С грустью Кети подумала о том, что эти часы подарила ей мать, когда она поступила на курсы по уходу за детьми. «Ах, мамочка, я бы хотела, чтобы ты увидела свою внучку. Твою собственную кровь и плоть, живую и невредимую».

Пожалуй, это к лучшему, что мама может только сверху, с небес, смотреть на все это. Женщине, чтобы выжить, приходится платить жуткую цену. Вторые мужья… или даже несколько мужей. Кети даже задрожала в предчувствии того, что ей могут предложить. И как странно, что священники противоречат друг другу. Она боялась обсуждать эту проблему со Стивеном, потому что знала, какая последует реакция. Маленькая стальная камера с грохочущим компрессором создала единство между ними. Ей даже казалось, что Стивен может читать ее мысли.

– Здесь священник, – сказал Стивен.

По его тону Кети догадалась, что это был Каванах, а не отец Майкл. Стивен любил отца Майкла и не переносил второго священника. Благодаря отцу Майклу, они поженились в Ирландии, но он был таким скучным, и на лице его никогда не появлялось улыбки. Напротив, отец Каванах был веселым и вселяющим уверенность человеком. Он говорил о счастливом Боге, делающим только приятное своей пастве. Отец Майкл был суровым и угрожающим. Он любил поговорить на философские темы со Стивеном. Иногда они оба становились невыносимы.

Отец Каванах придвинул стул и уселся напротив Кети, почти касаясь ее коленями.

– Как мы сегодня себя чувствуем? – спросил он голосом, похожим на гудение. – Джилла выглядит, как солнечный денек, наполненный весенними цветами.

Кети видела в зеркало, как презрительно ухмыльнулся Стивен этим словам. Она знала, о чем он думает. Каванах выглядел абсурдно со своими ирландскими фразами, произносимыми с диким английским акцентом.

Священник наклонился и ущипнул Джиллу за пальчик на ноге. Девочка нахмурилась, но продолжала спать с невинным выражением, когда он убрал руку.

– Что ж, Кети, – сказал отец Каванах. – У тебя сегодня замечательно здоровый вид. Нуждаешься ли ты в чем-нибудь? В покое ли твоя душа?

– Я никогда не чувствовала себя лучше, – ответила Кети.

– Это все благодаря лекарству, – нараспев произнес священник. – Оно укрепляет твое тело. Посмотри, как инъекции помогли Джилле преодолеть последствия преждевременных родов.

– Это просто чудо, – согласилась Кети.

– Бог милостив. – Священник похлопал ее по колену и встал.

– Почему вы уходите так рано, отец? – спросила Кети.

– Меня попросили сегодня не задерживаться. Одна знаменитость хочет с тобой встретиться. Это ли не удивительно? Ты важная персона, Кети. Я молюсь за тебя и Джиллу каждое утро.

Отец Каванах ушел, натянуто улыбнувшись напоследок Стивену.

– Посетитель? – переспросила Кети.

Джилла захныкала. Кети слегка пошлепала ее, не отрывая взгляда от Стивена.

– Я не представлю себе, кто это, – сказал Стивен. Он посмотрел на Кети.

– Они ничего не сказали.

Кети содрогнулась. Она почувствовала опасность уже по тому, что не было слышно шарканья множества ног за зеркалом. Воздух в комнате оказался спертым и пропитанным табаком. Отец Каванах всегда оставлял после себя такую атмосферу.

Дверь внезапно отворилась, и вошел Руперт Стонар с незнакомцем в морской форме. У незнакомца были широкие плечи и длинные руки. Его лицо было слишком узким, с чрезмерно большим римским носом, закрывающим маленький рот и острый подбородок. «Глаза его слишком близко расположены друг к другу», – подумала Кети, но ресницы были длинными и изогнутыми. Она знала Стонара и поэтому вопросительно посмотрела на него.

– Разрешите представить адмирала Френсиса Делакура, – заявил Стонар. – Адмирал, как вы, наверное, знаете, глава Карантинной Команды и, с момента этого безобразия в Нью-Йорке, фактически руководит Объединенными Нациями. Именно он спас вас, послав баржу и буксир, когда началась гражданская война в Ирландии.

– Мы очень благодарны, – сказал Стивен. Он пожал руку адмиралу, ощутив его крепкую хватку.

Делакур повернулся к Кети, нагнулся к ее руке и поцеловал ее.

– Само очарование, – произнес он.

Кети покраснела и взглянула на ребенка. Джилла воспользовалась моментом, чтобы опорожнить свой мочевой пузырь.

– О Боже! – воскликнула Кети, передавая ребенка Стиву. – Поменяешь пеленки, дорогой?

Стивен взял ребенка на руки, ощутив теплую мокроту.

– Подгузники и все остальное в другой комнате, – сказала Кети. Она улыбнулась адмиралу. – Я никогда раньше не видела настоящего адмирала.

– Я пойду с тобой, Стивен, – произнес Стонар, взяв Броудера за руку. – У адмирала есть просьба к Кети.

– Какая просьба? – спросил Стивен, почувствовав внезапный холодок в поведении Стонара.