Связь прервалась с характерным щелчком.

Перед тем, как Бекетт повесил трубку, к линии подключился Шайлз.

– Подожди на месте, Билл. Я скоро буду.

Бекетт положил трубку на рычаг в недоумении. Оказывается, Шайлз слышал разговор! Что это могло значить? Наверное, ничего серьезного в этом нет. Каждый догадывался, что все телефонные разговоры прослушиваются, но чтобы сам Шайлз!

Человек в белом халате широко распахнул дверь конторы службы безопасности и, словно не замечая Бекетта, обратился к охраннику, наблюдающему за мониторами.

– Эй, Арли! Там у них женщина в сооружении типа изоляционной камеры на складе!

– Я знаю, – ответил тот, не отрывая пристального взгляда от мониторов над своей головой.

Дверь с грохотом закрылась за ушедшим информатором. Они услышали шаги, быстро удаляющиеся по коридору.

Бекетт посмотрел на экраны и понял, что крайний правый из них крупным планом показывает барокамеру Броудеров. Можно было даже различить какие-то неясные движения сквозь стекло иллюминатора.

Наконец пришел Шайлз. Его всегда опрятная униформа сейчас находилась в некотором беспорядке. Он сразу же оценил ситуацию в комнате и сказал:

– Ты можешь идти, Арли. Переходи на верхние мониторы.

Охранник, выходя, бросил последний тоскливый взгляд на правый крайний экран.

Когда дверь закрылась, Шайлз произнес:

– Мы были не правы в том, что не допустили Ви с самого начала. Он был в моем офисе этим вечером и осторожно намекнул на «некоторые важные выводы» из вашего знаменательного прорыва. «Дайте нам возможность, и мы проделаем массу интересных вещей», – сказал он.

– Кто-то что-то пронюхал, – вздохнул Бекетт.

– Мы обвиним в этом твоего друга лягушатника, – сказал Шайлз.

Бекетт уставился на него, внезапно осознав сказанное. Врожденным качеством англичан было не доверять никому вне своих берегов. И недоверие это включало Билла Бекетта, Данзаса и Лепикова, так же, как и Хаппа. Как, черт побери, они собирались возрождать к жизни этот мир посреди такой кучи дерьма?

– Если за ним есть какая-то вина, то я приму ее на себя, – произнес Бекетт.

– Очень-очень мило с твоей стороны, – процедил Шайлз. – Но имеешь ли ты реальное представление о тех силах, которые мы сдерживаем? Вина или просто ответственность представляют большую опасность.

Бекетт посмотрел на Шайлза уже с некоторой осторожностью. Он внезапно подумал о том, какой зловещий вулканический потенциал готов излиться на него, хотя пока и сдерживается, в основном, слабой надеждой на то, что лекарство от чумы все-таки когда-нибудь изготовят. Какова была последняя цифра соотношения между полами? Восемь тысяч мужчин на каждую выжившую женщину. И эта цифра будет расти с угрожающей быстротой, день ото дня…

– Я не хочу, чтобы Ви бросил тебя на растерзание львам, – сказал Шайлз.

«Как может Викомб-Финч вообще бросить кого-то куда-то?» – подумал Бекетт. Что здесь происходило?

– Я думал, что мы заключили соглашение, генерал, – произнес он вслух.

– О да, конечно, старина! Конечно, мы его заключили. Однако намечаются большие трудности. Кто получает сыворотку, а кто не получает? Кто получает женщин, а кто… и так далее, и тому подобное. – Генерал осекся, услышав, как медленно открывается дверь позади него.

Заглянул Викомб-Финч.

– А, вот ты где, Билл. И генерал здесь! – Директор вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Я так и думал, что найду вас вместе.

– В чем дело, Ви? – спросил Шайлз.

– Впрочем, это довольно щекотливый вопрос, – Викомб-Финч бросил быстрый взгляд на мониторы, а потом посмотрел на Бекетта. – Но раз уж я начал…

– Продолжай, пожалуйста, – поторопил его Шайлз.

Директор глубоко вздохнул.

– Видите ли, я слушал ваш разговор, – сказал он. – И это не в первый раз. Это всегда было моей плохой привычкой. Любопытство, иначе не назовешь.

Шайлз мельком глянул на Бекетта с выражением «Я тебе говорил!»

– Стоуни и я одинаково смотрим на эти явления, – продолжал Викомб-Финч.

– Он доставит сюда короля и премьер-министра, чтобы ввести в курс дела, сегодня вечером. Похоже на то.

Шайлз потер шею, сосредоточив свое внимание на Викомб-Финче, и из-под его воротника по лицу медленно начала разливаться краска.

– Стоуни временами бывает очень тупым, – сказал Викомб-Финч. – Однако нельзя отрицать того, что у него политический склад ума. Я знаю это еще с тех времен, когда мы вместе учились в школе. Но вы же понимаете, что мы уже не дети.

– Так что же вы все-таки изобрели? – примирительным тоном поинтересовался Бекетт.

– Это было довольно давно. Я с Фином Доэни придумал нечто вроде средства аварийной связи. Вам, наверное, известно, что радио – мое хобби. У меня было довольно интересное американское изделие, называемое «СВ». Мне пришлось слегка, как бы это точнее выразиться, модифицировать его. Сделать более мощным. Антенна на чердаке, нечто подобное. Карантинщики разнюхали о нас довольно рано, но они, казалось, ничего не замечали, пока мы разговаривали открыто. Я много раз пытался добраться до старого Фина, но в ответ не получил ни звука. Боюсь, что дела там плохи. Но теперь у карантинщиков есть ваша формула сыворотки и замечательная старая биохимическая схема – все. Стоуни считает, что они передадут эти материалы в Америку и остальным.

– Черт побери! – воскликнул Шайлз.

– Я не хочу никакого насилия, вы понимаете? – продолжал Викомб-Финч. – Мы владеем чрезвычайно привлекательной штукой и должны поделиться. Улавливаете суть? Я не хочу, чтобы сюда приходили люди с пистолетами и автоматами, надеясь на добычу.

Бекетт начал смеяться, и голова его нервно затряслась.

– Ох! Я сообщу об этом Джо, подождите!

– Хотелось бы верить, что Лепиков ему уже все рассказал, – заметил Викомб-Финч. – Забавный парень этот русский. Он когда-то рассказал мне русскую пословицу:

«Кто затевает заговор, тот лишь садит зернышко». Неплохо, правда?

– Никогда не знаешь, что вырастет из зерна, пока не пробьется росток из-под земли, – глубокомысленно произнес Бекетт. Он посмотрел на Шайлза. Лицо у Генерала стало почти малиновым.

– Правительство не может допустить, чтобы разработки контролировала лишь небольшая группа, – заявил Викомб-Финч.

Наконец у Шайлза прорезался голос.

– Я клянусь вам, сэр, что моей задачей было только формирование системы распределения, чтобы обеспечить равномерную раздачу.

– Конечно, я вам верю, старина! – воскликнул Викомб-Финч.

– Всем хватит, – буркнул Бекетт. Он опять посмотрел на Шайлза. К генералу начало возвращаться хладнокровие. – А вы все еще будете командовать порядочным куском вооруженных сил, как я понимаю, генерал?

– Я должен выполнять приказы правительства, – ответил Шайлз. – Это то, что я пытался объяснить вам раньше.

Приход толпы произвел странное превращение с Кевином О'Доннелом. Доэни лишь мельком видел, как он и остальные участники «процесса» уходили под охраной в специальные помещения под крепостной башней. Сначала Кевин обратился к суду присяжных и приказал им найти оружие. Теперь они уже были не присяжными, а «солдатами Армагеддона!» Отстраненное мечтательное выражение не сходило с лица Кевина. Он сделал широкий жест своей правой рукой и торжественно поднял кувшин с головой Алекса Колемана, говоря при этом:

– Посмотри, Алекс! Настал час, для которого я был рожден!

Он равнодушно прошел мимо тела Херити, но все-таки задел его и опрокинул стул, когда выходил из комнаты. Кевин шагал гордо выпрямившись и напомнил Доэни ВСЕМОГУЩЕГО БОГА.

Когда его отряд стремительно пересекал дворик, Доэни заметил, что ворота были закрыты, заслоняя вид на озеро. Крики толпы гремели во внутреннем дворике крепости, хотя это больше напоминало ужасный вой стаи зверей-самцов, требующих законной добычи.