Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Естественно, работа и содержание всего этого политического механизма обходится обществу недешево. Во-первых, затраты на выборные компании, во-вторых, содержание нескольких таких команд в обществе, в-третьих, потери за время межвластия, когда старая команда ушла, а новая еще не вошла в курс дел. Все это входит в обобщенные налоги. Спрашивается, за что рыночное общество, минимизирующее обобщенные налоги, согласно нести такую нагрузку, каких более крупных потерь избегает оно при помощи этого механизма?

Когда руководитель любого вида деятельности формирует свою команду, он решает ряд стандартных задач. Во-первых, заботится об устойчивости создаваемой системы, чтобы в команде не было потенциальных предателей, готовых продать интересы команды, и революционеров, желающих поменять руководителя, во-вторых, команда должна быть работоспособной с профессиональной и игровой точек зрения. Эти два требования взаимнопротиворечивы. Очень талантливый в профессиональном и игровом отношении сотрудник становится опасным конкурентом в плане возможного переворота. И наоборот, туповатый и лично преданный, как правило, профессионально плох, практически бесполезен в плане разработки нестандартных игровых шагов, просчета возможных интриг противников и вообще является слабым звеном, которое могут использовать конкуренты. Однако, рынок, необходимость конкурировать с другими командами, вынуждает руководителя проходить по этой тонкой грани между двумя противоречивыми требованиями. Одновременно это и механизм отбора руководителей в плане интеллектуальной и профессиональной подготовки. Плохой по каким-то параметрам руководитель либо не создаст нормальной команды, выдающей качественный продукт для продажи, либо будет сменен более талантливым сотрудником.

Монополизм на политическом рынке, когда отсутствует конкуренция, приводит к исчезновению одной из тенденций при подборе сотрудников. Гораздо больший уклон в отборе делается на первую часть, внутрикомандной устойчивости, а вторая, в большинстве случаев, за малым исключением острой профессиональной необходимости, перестает кого-то интересовать. Поэтому в результате исчезает механизм рыночного отбора руководителя, формируется упрощенный механизм подбора сотрудников и создания различных структур. Личная преданность и угождение вышестоящему начальнику, при постоянной, но очень глубоко спрятанной готовности подсидеть его. Подбор подчиненных только преданных, глупее себя, чтобы не переиграли в подходящий момент. Профессиональные качества не имеют существенного значения. Карьера делается на родственных связях, за счет преданности начальству, которое тащит «своих» людей за собой, и благодаря владению интригой, в худшем значении этого слова, когда существенным элементом ее становится предательство.

Характерным примером монополизированного политического рынка будет Советское общество, в котором страной на протяжении десятилетий, до своей физической смерти, управляли старые маразматики. Но это только вершина айсберга, проблема гораздо серьезнее. Хотя интрига в какой-то мере и стимулирует развитие хитрости и игрового интеллекта, однако в целом, такой усеченный механизм кадрового отбора в чиновничьих структурах с неизбежностью приводил к интеллектуальному и профессиональному «вырождению» всего класса чиновников Советского общества. Т. е. шло планомерное вырождение, деградация всей управленческой среды. Результаты этого больше проявлялись в партийных структурах, меньше в тех, где определенный профессионализм все же требовался.

Таким образом, умственная профессиональная и нравственная деградация всего класса советских чиновников, на протяжении времени активной жизни нескольких поколений, привела к острейшей нехватке просто средних нормальных кадров в этой среде, не говоря уж о талантливых людях. Неудивительно поэтому, что сегодня в политике, весь предоставляемый нам выбор лежит в диапазоне от плохих вариантов до очень плохих, и в интеллектуальном, и профессиональном, и нравственном отношении. И исключений нет, им просто не от куда взяться, поскольку в дополнение к хорошему лидеру, быть может случайно все же возникшему, нужна еще и соответствующая команда, а вероятность стечения обстоятельств, когда в этой среде появляется целая группа приличных людей уже вообще ничтожна. Последствия этого социально-этнического механизма мы будем пожинать еще, как минимум, лет тридцать, и в следствие его все это время будет сохраняться высокая вероятность полного распада России.

Класс чиновников

Россия это древний мировой центр самодержавия. Здесь изначально наиболее сильная по сравнению со всем остальным миром государственная власть, которая больше других вмешивается в жизнь человека, регламентирует ее. Петр Первый, позаимствовав организацию чиновничьей системы в Европе, из-за фактического раздела страны на два враждебных лагеря, дополнил ее необходимыми элементами подавления враждебного этноса, большей властью и жестокостью. Такой подход, при экстремальном состоянии государства, почти гражданской войны, оставлял исполнителям его воли неограниченные возможности. Созданная им чиновничья система просуществовала двести лет с незначительными изменениями, на протяжении почти всей своей истории сохраняя эти черты. Однако после того, как произошло объединение дворянского этноса, необходимость в его подавлении отпала, и господствующий класс помещиков получил значительные права и свободы. Однако функция подавления трудящейся массы осталась, что и обеспечило сохранность чиновничьей системы в почти неизменном виде на многие годы. Поскольку класс помещиков обладал существенными привилегиями и был достаточно независим от чиновника, вопрос об улучшении чиновничьей машины очень остро не стоял. Человек же простого происхождения оказывался перед чиновником совершенно беззащитным, но на общем фоне эти отношения не играли решающей роли, поскольку практически всем производством в стране руководил помещик.

Ситуация начала меняться к середине девятнадцатого века по мере демократизации жизни, развития торговли и промышленного производства. С отменой крепостного права класс помещиков стал терять экономическую роль в жизни страны. Теперь возможности чиновника влиять на экономику возросли, поскольку новые экономические субъекты в большинстве своем были из простого сословия и не обладали дворянскими привилегиями. Кроме этого устаревшая громоздкая, неповоротливая государственная машина очень способствовала различным злоупотреблениям, особенно в условиях военных поставок. Назрела острая экономическая необходимость ее модернизации.

В этой связи Февральская революция 1917 года была объективно прогрессивной революцией. К власти пришли промышленники, т. е. люди заинтересованные в улучшении государственной машины, которые непременно решили бы вопрос о ее удешевлении и как можно меньшем негативном влиянии на экономику. Октябрьская революция, с этой точки зрения, была предельно реакционным событием, поскольку вместо того, чтобы улучшать государственную машину и снижать ее бремя на экономику, восстановила централизованную чиновничью систему, значительно ухудшила ее, сделав более жестокой и бюрократической да к тому же малограмотной, и полностью подчинила ей всю экономику. Форма собственности в государстве и система управления обществом вернулась к уровню феодального общества начала восемнадцатого века.

Когда устанавливается диктатура с распределительной системой, естественно, рынок прекращается. В условиях военного времени все это оправдано, как вынужденная временная мера. Поэтому даже после захвата большевиками власти и установления военной диктатуры гражданская война была совсем не обязательна. Если бы они продекларировали временность этих мер, предложили бы систему долговых обязательств или других компенсаций тем, кого вынужденно экспроприировали, общество могло бы сохранить единство. Но это означало сохранение собственности в неизменном или почти неизменном виде и рыночных отношений, т. е. узаконенного неравенства, что противоречило марксизму, и потому вообще не рассматривалось коммунистическими вождями в качестве возможности. Они рвались к власти не для улучшения ситуации в России, а чтобы проводить в жизнь свои теории в мировом масштабе. Лапотная Россия с ее экономикой их мало интересовала, ей вообще была уготована судьба сгореть в качестве запала в мировой революции. Т. е. гражданская война явилась не следствием Октябрьской революции, большинству людей мало дела до того, кто там конкретно у власти, а следствием глобального передела собственности.

62
{"b":"10056","o":1}