Когда взошло солнце, Раэль собрал своих солдат, и они все, кроме Капришана, вернулись в оружейную и облачились в доспехи Кристальной Войны.

Ро испытывал страдания иного рода. Его мучили не голод, не стремление отнять жизнь у других, а отчаяние, скорбь, чувство утраты. Этому сопутствовала физическая боль, как будто его мускулы медленно разрывали на части.

Он сидел, скрестив ноги, на ковре и держал за руки Софариту. Пальцы у него онемели, в мыслях царил мрак, из глаз катились слезы — сейчас он встретил бы смерть, как старого друга. Софарита, чувствуя, как растет его отчаяние, приняла боль обратно в себя, и Ро вздохнул с облегчением.

Так, с помощью ритуалов Верховного Аватара, они вытерпели оставшуюся часть пути. Каждый выносил боль, сколько мог, а потом позволял другому взять ее на себя.

Вечером третьего дня, когда «Змей» подошел к берегу западного материка, Софарита ощутила, что сила возвращается к ней.

Слабые отголоски кристаллической энергии дошли до нее, как дуновение свежего ветра. Она впитала их — они имели вкус жизни.

Глубоко вздохнув, она отпустила руки Ро. Он открыл глаза, улыбнулся ей и в изнеможении повалился на пол. Нежно погладив его по щеке, она встала и потянулась. Потом вышла на палубу и в последнем свете заката увидела, как кружат над кораблем чайки.

Талабан подошел к ней и спросил:

— Ну как?

— Ро спас меня.

— Я знаю. Я много раз заходил к тебе и видел, как вы сидите там вместе. Он хороший человек.

— Лучше всех.

С этими словами она отошла и села на бухту каната у левого борта. Ее дух взмыл над заливом и полетел над степями и лесами, ища Одноглазого Лиса. Селения, где он жил прежде, больше не существовало. Там торчали обгорелые шесты и лежало на земле несколько трупов. Видно было, однако, что большинству анаджо удалось уйти. Обследовав окрестности, Софарита нашла у опушки леса братскую могилу и проникла под землю.

Там лежало пятьдесят алмекских воинов.

Анаджо не только спаслись, но и нанесли значительный урон врагу.

Софарита, как орлица в поисках добычи, сделала широкий круг в воздухе. Алмекская колонна, насчитывающая около пятисот солдат, двигалась на восток. Мили за две впереди, в лесу, перемещался другой отряд, поменьше. Софарита полетела туда.

Это были анаджо, семнадцать мужчин и три женщины, с раскрашенными в синее и красное лицами, с короткими охотничьими луками в руках и кремневыми топорами за поясом.

Софарита снизилась, и один из двадцати бегунов посмотрел вверх — средних лет, смуглый, с глубоко посаженными карими глазами. Он протянул к Софарите руку и улыбнулся. Потом опустился на колени, скрестил руки на груди, и его дух вылетел из тела.

— Рад видеть тебя, сестра.

— Враг близко, — предупредила она.

— Им нас не поймать. Лунный Камень с тобой?

— Да. И Талабан тоже.

— Айя! — торжествующе воскликнул он. — Это хорошо.

Со мной мои волки. Причаливайте в заливе и идите на юго-запад к самой высокой горе. Там мы вас встретим и там дадим последний бой, так?

— В этом нет нужды. Королева Кристаллов знает об Ану и его пирамиде. Мое путешествие утратило свой смысл.

— Ты ошибаешься, сестра. Я был на Серой Дороге и видел.

Она пытается разрушить чары, которыми он окружил свой лагерь.

Хочет остановить его до того, как он завершит работу. Ты можешь выпить ее силу и дать Ану время. Ты плыла сюда не зря. Идите к горе. Мы отвлечем алмеков. — Он помолчал, и лицо его стало скорбным. — Но сначала слетай в свой каменный город. Там многое произошло. Дух Смерти витает над ним, и Вороны ждут выступления героев. Увидимся на горе. — Он вернулся в тело, помахал ей на прощание и повел своих воинов на север.

Софарита слетела на корабль, велела Талабану причаливать к берегу и полетела обратно в Эгару.

Полчаса спустя она вернулась. «Змей» стоял на якоре, с палубы виднелись высокие горы на юго-западе.

— Отправимся туда, — сказала Софарита. — Там нас ждет Одноглазый Лис.

— Сколько у него воинов? — спросил Талабан, — Двадцать.

— Алмеки поблизости есть?

— Да. Несколько сотен.

Талабан вполголоса выругался.

— Я обещал Раэлю отправить корабль с командой обратно в Эгару, но двадцать аватарских лучников нам очень бы пригодились. Успеешь ли ты связаться с Раэлем и спросить, можно ли взять их с собой?

— Нет. Но в Эгару они не нужны. Располагай ими, как тебе угодно.

— Что это значит? — спросил он.

— Я не хочу говорить об этом сейчас. Сойдем сначала на берег.

— Ты думаешь, они могут предать нас? — спросил Пендар, когда сто двенадцать аватаров выехали из южных ворот на приморскую дорогу. Межана не ответила. Опершись на парапет, она следила за всадниками. В своих серебряных доспехах они казались прекрасными, как сказочные герои, и ее это смущало. Ведь это злодеи, угнетавшие ее народ, продлевавшие свои годы за счет жизни других. Они схватили ее дочь и сделали ее старухой. Но теперь они, сверкая на солнце, едут на верную смерть, чтобы спасти оба города. Межана не знала больше, что ей думать и чувствовать. Она так долго мечтала расправиться с ними — так много горьких, одиноких лет.

Теперь этот день настал, но она не испытывала ни торжества, ни пьянящей радости. Не так представляла она себе эту минуту.

— Они заключат сговор с алмеками, — сказал Бору. — Нельзя им доверять. Кончится тем, что мы все погибнем.

— Может быть, ты и прав, — промолвила Межана, — но я так не думаю. Их жены и дети мертвы, власть ими утрачена, время их истекло. Мы выполним последний приказ подвижника-маршала.

Местность к востоку от города оставалась затопленной, но южнее, где низина переходила в возвышенность, было сухо.

Серебряные всадники во главе с Раэлем поднялись на невысокий холм. За воротами города сгрудились в напряженном ожидании несколько сотен ополченцев — кое-кто с мечами и копьями, большинство с ножами и наскоро выструганными дубинками. Лучников среди них было только несколько, и доспехов на них не было.

— Ступай к Третьим воротам, — сказала Межана Пендару. — Как только Раэль атакует, выводи солдат. Ополченцы последуют за вами.

— Потери будут огромны, бабушка, — предупредил он.

— Постарайся остаться в числе живых.

Пендар поклонился и побежал по стене туда, где ждали вагарские солдаты. Межана посмотрела в жесткие голубые глаза Бору.

— Ты можешь остаться здесь со мной или пойти с ополченцами. Выбирай сам.

— Ты меня ненавидишь, да? — спросил он.

— Ненависть не для этого дня. Он посвящен сожалению.

Бору с холодной улыбкой достал свой меч и спустился вниз, к ополченцам.

Алмеки заметили отряд Раэля, и колонна солдат двинулась наперерез всадникам.

Межана устала. Всю ночь она помогала извлекать погибших из-под развалин Библиотеки. Только двух женщин нашли живыми. Одна умерла, когда ее вытаскивали, другая лишилась обеих ног и истекла кровью, когда подняли придавившую ее балку. Спасатели откапывали десятки трупов.

За эту долгую ночь ненависть Межаны к аватарам испарилась, Самая страшная месть, которую она замышляла, казалась мелкой по сравнению с постигшей их трагедией. Она плакала при виде детей, искореженных камнями, сожженных смертельным огнем.

Когда она увидела, как Раэль прижимает к себе тело любимой жены, ненависть покинула ее вся, без остатка.

Да, аватары творили зло, но Великий Бог покарал их, и не дело больше лелеять против них мстительные замыслы.

Раэль пришел к ней перед выездом из города. Помолчав, он протянул ей руку, и Межана ее приняла.

— Удачи, — сказал он. — Теперь два города остаются на вас, на вагаров. Отныне историю пишете вы. Возможно, у вас не найдется ни единого доброго слова о нас и нашем правлении, но я прошу вас помнить, как мы ушли.

— Вы не обязаны это делать, Раэль, — сказала она.

— Обязаны, если хотим победить. — Он пожал плечами и сел на своего огромного серого скакуна.