Скоро, к стыду своему, Руфрид обнаружил, что проигрывает брату потешные схватки, и это побудило его заниматься упорней. Танфия же, достигнув определенного мастерства, оказалась неспособна усвоить некоторые приемы, и Руфрид замечал, что с каждым днем она все больше не себя злится.
- Слишком много любви, - заявила она на тридцатый день пребывания в Сребренхольме. - Отупляет. Невозможно хорошо сражаться, когда у тебя на лице эта дурацкая счастливая ухмылка.
- За меня не говори, - парировал Руфрид. - У меня получается.
- Не получается! Ты слишком благодушен.
- Я тебя всегда побеждаю.
- И что? Как у меня выходит, меня Имми могла бы побить. Нам стоит воздерживаться дней десять.
- От занятий?
- От любви, придурок!
Руфрида эти слова не порадовали.
- Тан, Альраэн годами учился, чтобы стать мастером. Ты не можешь достичь его уровня да одну зиму!
- Не могу, но очень постараюсь. - Уходя, она обернулась к нему и скорчила гримаску. - Боги, Руфе, что за кислая рожа! Всего десять дней!
В словах ее проскользнула тень прежнего высокомерия, но Руфрид сдался достойно. Быть может, когда через десять дней она скользнет к нему в кровать, он скажет, что воздержание ему настолько понравилось, что он намерен продолжить...
Прошло семь дней. Заметных успехов Танфия не показывала. Руфрид молча ухмылялся, покуда девушка вовсе не перестала с ним заговаривать.
На восьмое утро Руфрид решил, что общество лошадей устраивает его больше, чем общество товарищей. Раздосадованный безразличием любовницы и ночным одиночеством, он тихонько жаловался на жизнь Ястребку, выгуливая мерина по коридорам Сребренхольма. Вернувшись в конюшню, юноша с удивлением обнаружил в пещере одну из шаэлаир, тихонько поглаживающую Зарянку. Это была Метия.
- Ваши кони так прекрасны, Руфрид, - заметила она, с улыбкой оборачиваясь к нему. - Ты не против, что я болтаю с ними?
- Нет, конечно, Метия, продолжай...
Руфриду было неловко. Метия была так хрупка - словно тростинка. Серебряные волосы струились по ее плечам, тонкое бледное лицо словно бы высекли изо льда. Даже ее милое, искристое обаяние не делало элирку более человечной. Рядом с ней юноша ощущал себя слишком рослым, слишком приземленным и грубым.
- Э... жаль, нельзя выйти, чтобы выгулять их как следует, - проговорил он. - Я иногда подхожу к выходу, глянуть, как там погода, но снег ложится все гуще, а я мало не до смерти замерзаю.
- Погоду можно определить, и не выходя, - ответила Метия. - Пойдем, я покажу тебе.
Взяв юношу за руку, элирка провела его через пещеру, через узкий проход рядом со входом в бани. Крутая лестница вилась в шахте, выходя в пещерку, одна из стен которой состояла из горного хрусталя. Воздух в ней был теплым.
- Смотри, - предложила Метия, подводя Руфрида к мраморной скамье. Отсюда я часто любуюсь горами.
А вид, как мог приметить юноша, открывался потрясающий. Пещера выходила на склон горы, настолько крутой, что снежные наносы не удерживались на нем. Теплый воздух из воздуховодов не давал окну замерзнуть. А вдали простирались в суровом великолепии горные хребты: могучие, грозные, окутанные снегами.
- Изумительно, - прошептал он. - Чудесно.
Метия восторженно рассмеялась и присела рядом, так близко, что коснулась его бедром.
- Ты тоже красив, - проговорила она. - Такие темные волосы, и кожа, точно янтарь.
- О... - выдавил Руфрид. - Правда?
Он мучительно-ясно ощущал присутствие элирки рядом; ее грудь соблазнительно наполняла шелковую накидку и давили на его плечо... Метия провела молочно-белым пальцем по его щеке. Руфрид начал подумывать, что самое время извиниться и уйти.
- Мы нравимся тебе? - спросила она. - Мы, шаэлаир.
- Э... ну, ты мне нравишься.
- Хорошо. - Она прижалась тесней, и отстраниться у Руфрида не получалось. Но он был совершенно захвачен врасплох, когда она оседлала его, обняла за шею и крепко поцеловала в губы. Когда язык ее проник ему в рот, юноша стиснул ладонь элирки и ответил на ее ласки своими.
- Ты когда-нибудь занимался любовью с элирской женщиной? - спросила Метия, когда поцелуй кончился.
- Э, нет, я...
Тело ее было очень легким, кожа - прохладной наощупь, но бедра жгли даже сквозь слои шелка. Сердце Руфрида бешено колотилось.
- А у меня никогда не было человеческого мужчины, - прошептала она, потягивая завязки на его штанах. - И я хочу узнать, каковы они.
- Думаю, прямо сейчас ты узнаешь... - простонал Руфрид, не в силах противостоять ей. Под накидкой она была обнажена, волосы на ее тайных местах вились серебряной проволокой. Она нанизала себя на его плоть. Боги, Метия...
Это было сладостно, ошеломительно, и очень недолго. Потом Руфрид и Метия отправились в баню, сняв смятую одежду, и нежились в горячей воде. Руфрид раскинул руки, опершись о край водоема, и запрокинул голову. Ему было до ужаса стыдно.
- Ты думаешь о своей человеческой возлюбленной, - заметила Метия. Она будет ревновать?
- Нет, если не узнает.
- Элир считают ревность людским чувством. Но мы лжем себе - мы не настолько отличны. Ровно настолько, чтобы находить друг друга загадочными и прекрасными... - Она скользнула к нему, лукаво улыбаясь. - Спасибо тебе, Руфрид, что утолил мое любопытство. - Она обняла его, прижавшись грудями к его груди. Мокрые пряди волос цеплялись за кожу, когда она поцеловала его.
- Значит, буду ревновать, если узнаю? - донесся голос откуда-то сверху.
Руфрид открыл глаза. На краю водоема стояла Танфия, в одежде для занятий и с полотенцем в руке.
- Вообще-то мне плевать. Забирай его, Метия. - Глаза ее сверкнули, и она швырнула в Руфрида полотенцем. - Два дня! - крикнула она, выбегая из бани. - Ты два дня не мог подождать! Ублюдок!
Выскочив из бань на уступ, Танфия и сама не поняла, почему так злится. Они с Руфридом не были обручены, не давали друг другу клятв, могли выбирать себе любовников по вкусу. Тогда почему же боль так слепит глаза и душу?
Вспомнились уроки Альраэна - никогда не действуй в гневе. Девушка очистила свой рассудок, изгнала из него злобу, точно отравленную стрелу. Потом она пошла в зал упражнений и сказала:
- Альраэн, сразишься со мной?
- Ты только что окончила урок, - заметил учитель, оглядывая девушку.
- Нет, не окончила.
- Хорошо.
Он передал ей длинный деревянный меч. Бойцы отдали друг другу честь, и начался танец ударов и блоков. Вся ярость Танфии ушла в руки, она отвечала ударом на каждый удар, и наконец, ей удалось. Предупредив следующее движение Альраэна, она отбила его меч, и ее собственный прошел сквозь его защиту, остановившись на волосок от горла.
Девушка застыла, задыхаясь. Щеки ее раскраснелись. Учитель уважительно поклонился и одарил ее кривой улыбкой.
- Наконец-то, - заметил он. - Дурно сражаться во гневе, но иногда помогает.
Позднее, когда девушка сидела в комнате, поглаживая белую кошку и собираясь с мыслями, к ней зашел Руфрид.
- Танфия? - Он застенчиво заглянул из-за ширмы.
- Я это сделала! - воскликнула она в жестоком восторге. - Я убила Альраэна.
- Что?!
- Не насмерть. Но я-таки справилась с этим клятым приемом!
Руфрид смотрел в пол.
- Лучше б ты меня измолотила.
- Не-ет, - отрезала она. - Тебя я могла бы взаправду прикончить.
- Тан... мне очень стыдно.
- Два дня нам оставалось. - У нее перехватило горло. - Ты не мог подождать два несчастных денька. Или я тебе просто надоела?
- Да не в этом дело! Просто так.. вышло. Я к ней не лез. Это она на меня набросилась... и меня занесло. Знаешь, как бывает...
- Понятно.
- Тан, не плачь...
- Я не плачу! Плевать!
- Нет. Я ни за что не обидел бы тебя так.
Танфия еще сохраняла видимость спокойствия, но глаза ей щипало.
- И как она тебе?
- О чем ты?
- С элирками это по-другому делается?
