Коррин откинулся и уставился на Туро своими темными глазами, словно увидел его в первый раз.

– А зачем им? Я же смирился до тех пор… пока жребий не пал на мою жену. Пока они не вытащили ее, рыдающую, из нашего дома с младенцем под сердцем, которого я так и не увидел. Жизнь в Пинрэ довольно приятная. Хватает и еды, и работы, и больше нет врагов, готовых вторгнуться в наш край. Опасность теперь угрожает только беременным женщинам – да и то лишь Двадцати восьми в год из несчитанных тысяч. Нет, на такую благодетельную правительницу кто же захочет восстать! Разве что человек, чья жена и ребенок убиты… а его брат превращен в чудовище, обреченное погибнуть от руки своего родича.

– Давно Астарта управляет Пинрэ?

Коррин пожал плечами.

– Это знают летописцы. Она всегда была царицей.

Но глядя на нее… Мой брат отправился в железную крепость просить за Иштуру, мою жену. Царица открыла ему объятия, и он был сражен ее золотой красотой. И какую заплатил цену, чтобы разделить ее ложе!

– Но почему вы не бежите отсюда?

– Куда? За океан? Кто знает, какое зло правит там? Нет, я останусь, чтобы попытаться уничтожить ее и всех, кто ей служит. Какой огонь запылает в этот радостный день!

Туро встал.

– Масло еще никогда не убивало огонь, – сказал он негромко. – Пожалуй, я вернусь к моим друзьям.

– Огонь, который я разожгу, никогда не будет погашен, – сказал Коррин, и глаза его сверкнули в свете факелов. – Я знаю имена, занесенные в свиток жизни. И когда она умрет, будут поименованы другие, чтобы с воплями последовать за ней во тьму.

– Имена людей, не боровшихся с ней?

– Ты угадал.

– Имена вроде твоего… до того, как они забрали твою жену?

– Ты не понимаешь! Да и где тебе!

– Надеюсь, что этого я никогда не пойму, – сказал Туро, выходя в коридор, а оттуда под теплые лучи предвечернего солнца.

Ни Туро, ни остальных не позвали к человеку-зверю Паллину в последующие четыре дня, а Коррин словно бы вовсе их не замечал. Прасамаккуса все больше выводили из себя охотники братства – жалкие неумехи. День за днем они возвращались с пустыми руками, жалуясь, что олени слишком уж быстры, слишком сметливы, а их луки недостаточно крепки, а стрелы так вообще искривлены. На четвертый день они принесли лань, мясо которой оказалось настолько жестким, что его невозможно было есть. Прасамаккус перехватил Коррина, когда тот отправлялся на север на разведку.

– Чего тебе, убогий? У меня нет времени.

– А еды так и еще меньше… не говоря уж о сноровке.

– Говори яснее.

– В твоем малюсеньком войске не найдется лучника, который попадет стрелой в стену сарая, стоя внутри него. И мне надоело жевать корешки или мясо, недостойное охотника. Позволь мне взять мой лук и принести в пещеры свежего мяса!

– В одиночку?

– Нет. Пошли со мной кого-нибудь потерпеливее, и чтоб он делал, что ему скажут.

– Ты спесив, Прасамаккус, – сказал Коррин, впервые назвав бриганта по имени.

– Какая там спесь! Просто мне надоело сидеть без дела среди неумех.

Коррин понял брови.

– Ну хорошо. Ты кого-нибудь наметил?

– Того тихого, который одернул Кэрла.

– Хогун хороший выбор. Я велю ему убить тебя, если ты хоть движение сделаешь, чтобы сбежать.

– Вели ему что хочешь, но только сейчас!

Туро смотрел, как эти двое уходили с поляны. Прасамаккус хромал позади высокого Хогуна. К нему подошел Коррин.

– А он умеет натягивать этот лук?

– Время покажет, – ответил Туро, и Коррин, покачав головой, ушел с четырьмя своими товарищами.

Лейта села рядом с принцем.

– Вчера ночью они привели еще трех беременных женщин, – сказала она. – Я слышала их разговор.

Коррин напал на сопровождающих их стражников. Четыре были убиты, и еще несколько ранены.

Туро кивнул.

– Это единственная его возможность вредить Астарте – отнимать у нее ее жертвы. Но он обречен, бедняга. Как и его брат.

– Пока он жив, еще есть надежда. Так повторял Кулейн.

Туро снова кивнул.

– Полагаю, это верно. Но их тут не больше пятидесяти против десятитысячного войска. Победить они не могут. А ты заметила, что они даже не сплочены?

И дело даже не в том, что они плохо стреляют из лука.

Они же просто сидят сложа руки и ждут, пока Паллин не лишится разума. Разведчиков, чтобы охранять лагерь, слишком мало. Они не собираются, чтобы обсудить свою стратегию. Они даже не упражняются во владении оружием. Более никчемного сброда мятежников я даже представить себе не могу. Они носят на себе поражение точно куртки.

– Может, они просто дожидаются принца с твоим боевым опытом, – съязвила Лейта.

– Может быть! – Туро вскочил и подошел к ближайшему из стражей, широкоплечему парню, вооруженному длинным луком.

– Как тебя зовут? – спросил Туро.

– Рьял.

– Скажи мне, Рьял, если я попробую уйти отсюда, что ты сделаешь?

– Убью тебя. А ты думал, помашу рукой вслед?

Остальные трое стражей, подошедшие к ним, захохотали.

– Не думаю, что ты сумеешь убить меня из этого лука. Даже будь я высотой в десять футов, шириной в шесть и ехал бы на черепахе.

Товарищи Рьяла усмехнулись, заметив, как он смутился.

– А вы над чем скалите зубы? Вот ты! – сказал Туро сквозь зубы, тыча пальцем в худощавого зеленоглазого мужчину с черной бородой. – У тебя даже тетива не натянута. Если бы я побежал к деревьям, от тебя не было бы никакого толку.

– Оскорблять опасно, малый, – сказал чернобородый.

– Ошибаешься! – отрезал Туро. – Опасно оскорблять мужчин. А кто вы? Беглые слуги? Писцы?

Пекари? Среди вас нет ни единого воина.

– Ну хватит! – крикнул чернобородый. – Пора дать тебе урок вежливости, малый.

Туро попятился, дав ему возможность обнажить длинный меч, а тогда на солнце блеснул гладий принца.

– Да, лесовик, что касается уроков, ты прав.

Чернобородый взмахнул мечом, намереваясь нанести Туро свирепый удар по левому боку. Принц гибко отпрыгнул, легко отразил клинок, повернулся на пятке и сбил противника с ног, а его меч описал в воздухе крутую дугу и лязгнул о древесный ствол.

– Урок первый, – сказал Туро. – Злость не сестра умению.

Против него выступил второй, и куда осторожнее.

Их мечи скрестились. Он, несомненно, владел мечом много лучше своего товарища, но учил его не Кулейн лак Фераг. Туро шагнул вперед, нажал гладием на меч противника и стремительно повернул кисть. Второй меч отлетел к деревьям, а его владелец попятился. Но Туро уже вкладывал гладий в ножны.

– Лейта, пойди сюда!

Лесовичка нахмурилась, но подошла к нему. Туро обернулся к стражникам.

– Я не унижусь до состязания с вами в стрельбе из лука. Но ставлю свой меч против ваших луков, что даже эта женщина вас в них победит.

– Я не стану играть в твои игры! – вспылила Лейта.

Туро стремительно повернулся к ней и хлестнул ее ладонью по щеке. Она отшатнулась от обиды и боли.

– Теперь ты будешь делать то, что я тебе говорю, – крикнул Туро, сверкнув глазами. – С меня довольно твоих детских капризов. Мы здесь из-за твоей глупости.

Образумься, женщина! И подумай о Кулейне!

При упоминании этого имени гнев Лейты сразу угас, и она подошла к ближайшему стражнику.

– Выбери цель! – прошептала она.

– Вон то дерево, – сказал Рьял.

– Цель, а не дуб в три обхвата!

– Так выбери сама.

– Как хочешь! – Наклонившись вперед, она ловко сорвала с головы Рьяла его темную шапку и направилась к дереву, на которое он указал. Там она вытащила охотничий нож и пригвоздила шапку к стволу. Затем отмерила тридцать шагов от него и остановилась, ожидая, пока стражи присоединятся к ней.

Рьял натянул тетиву и наложил стрелу.

– Шапка-то была отличная, – проворчал он, оттянул тетиву, прицелился и пустил стрелу. Она скользнула по стволу и исчезла в лесу. Второй промазал на фут, третий угодил в самый край под одобрительные возгласы товарищей. Наконец прицелился чернобородый. Его стрела стукнулась о рукоятку ножа и не пробила мишень.