— Жаль. Наши старухи опечалятся, услышав об этом. Так много друзей ушло лебединой тропой за последние годы. Поневоле чувствуешь себя стариком. — Халид забрался в повозку. — Будем сегодня пить, дружище, и надоедать молодым рассказами о наших подвигах.

Рабалин в этот вечер испытывал самые противоречивые чувства. Горы из красного золота и великолепные закаты очаровали его — ничего подобного он у себя дома не видел. Даже пыль и палящий зной не мешали ему любоваться красотой здешних мест. Сухощавые смуглые горцы с орлиными взорами тоже вызвали у него жгучий интерес. В другое время они напугали бы его, но их радость при виде Друсса рассеяла его тревогу.

Впрочем, само кочевье Рабалина сильно разочаровало. Он ожидал увидеть шелковые шатры, как в сказке, а увидел скопище жалких шалашей из латаной холстины и старых шкур, расползшихся по горному склону. Повсюду голые ребятишки вперемешку с тощими псами. Растительность чахлая, деревьев и вовсе нет. Женщины спускались с горы, неся за спиной бурдюки, — должно быть, поблизости был родник.

Шатер Халид-хана оказался больше всех остальных, но ничуть не богаче. Весь в заплатах и с прорехой у одного из опорных шестов.

В лагере Рабалин насчитал около тридцати женщин и примерно двадцать детей. Они собрались, когда Халид-хан со своими гостями въехал в селение. Кроме них, из палаток выползли несколько стариков. Они окликали Друсса, и он махал им рукой. После стали появляться молодые мужчины.

Эти смотрели уже не на Друсса, а на золотоволосую Гарианну, и взгляды их выражали неприкрытое желание. Рабалин вылез из повозки, цепляясь за ее края своим коротким мечом. Ниан, улыбаясь, присел и протянул руки к пузатому мальчугану, но малыш испуганно шарахнулся в сторону. Халид-хан отдал какой-то приказ, и женщины подошли, чтобы взять у путников лошадей.

Скилганнон, Друсс и Диагорас прошли вслед за Халид-ханом в его шатер, а Гарианна и близнецы подались куда-то в горы.

— Куда это вы? — спросил Рабалин, догнав Джареда.

— На потаенное озеро — да, Джаред? — ответил Ниан. Джаред кивнул. Ниан ухватился за зеленый кушак брата и счастливо вздохнул.

— Мы любим купаться.

Рабалин часто недоумевал по поводу этого кушака, но вопросов не задавал, боясь показаться навязчивым. Братья вообще никогда не отходили далеко друг от друга. Однажды Ниан взялся за кушак во время езды. Это напугало Джаредова коня, и он пустился вскачь, а Ниан с отчаянным воплем помчался вдогонку. Джаред, с трудом остановив коня, соскочил наземь. Ниан, чуть ли не вывалившись из седла, бросился к брату и, рыдая, обнял его. Сердце разрывалось от этого зрелища. После братья всегда ехали, держась за концы длинной веревки.

Следом за Гарианной они пришли к глубокой расщелине в красной скале. Девушка начала спускаться. Свет, проникающий в трещину, упал на поверхность глубокого подземного водоема. Ниан крикнул, вызвав в пещере раскатистое эхо. Гарианна разделась, аккуратно сложила одежду, положила сверху арбалет и колчан и нырнула в воду.

Братья тоже разделись, взялись за руки и прыгнули в озеро. Рабалин постеснялся последовать их примеру. Вид обнаженной Гарианны возбудил его, и он не желал этого показывать. Он сидел на берегу и ждал, когда девушка, перевернется на спину, надеясь увидеть ее грудь.

— Я сейчас! — крикнул он Ниану, позвавшему его из воды. Гарианна тоже взглянула на него, и Рабалин покраснел до ушей.

В пещеру спустился Диагорас.

— Ты что, плавать не умеешь? — спросил он, раздеваясь рядом с Рабалином.

— Умею. Я сейчас.

Диагорас нырнул и поплыл к тому берегу. Оттуда он вернулся к Рабалину и сказал с усмешкой:

— Вода такая холодная, что ты мигом остынешь, поверь мне.

Рабалин, покраснев еще пуще, кое-как скинул одежду и плюхнулся в потаенное озеро. Ожоги, полученные им во время пожара в тетином доме, почти зажили, только на правом бедре кожа порой лопалась и гноилась. Вода приятно холодила тело. Он выплыл на середину. В двухстах футах над ним сиял, словно месяц, яркий серп голубого неба.

Слева вылезала из воды Гарианна, и Рабалин загляделся. Холод воды, вопреки уверениям Диагораса, оказался слабее его пыла. Рабалин подплыл к своей одежде и спросил, оставаясь в воде, сидящего рядом Диагораса:

— А Скилганнон с Друссом тоже придут?

— Думаю, да, когда поговорят с Халид-ханом. Похоже, что Железная Маска проходил здесь дней десять назад. С ним, по словам Халида, около шестидесяти человек, а в крепости будет еще больше. — Диагорас, хмурясь, достал бритву с костяной ручкой и стал скоблить щетину, отросшую вокруг трехзубой бородки.

— Что Друсс будет делать дальше? — спросил Рабалин. Диагорас окунул бритву в воду.

— Поедет в крепость. Железная Маска увез с собой женщину и ребенка. Ребенок — это Эланин, дочь князя Орасиса.

— Он был другом Друсса.

— Да. Дело это непростое. Женщина — мать Эланин и любовница Железной Маски. Друсс хочет убить Железную Маску, чтобы отомстить за Орасиса. И его тревожит, что мать не разрешит увезти девочку обратно в Дренан.

— Он что, ее спрашивать будет?

— Речь идет о Друссе-Легенде, парень, — засмеялся Диагорас. — Отнять дитя у матери? Ни за что на свете! Но прежде чем решить этот вопрос, нам придется управиться с полутораста воинами. Кроме того, с Железной Маской едет надирский шаман, умеющий колдовать и вызывать демонов. Наконец, остается сам Железная Маска. Он носит два меча, как и Скилганнон, и, как говорят, мастерски ими владеет. Так что о судьбе ребенка я печалиться пока погожу.

— Ты тоже пойдешь в крепость с Друссом?

— Пойду. Он мой друг.

— Я с вами.

— Там видно будет. Я ценю твое мужество, но как боец ты пока мало на что способен.

Гарианна, одетая и с арбалетом в руке, молча прошла мимо них. Рабалину полегчало. Он вылез на берег.

— Красивая она, правда? — сказал Рабалин.

— Нет слов, — согласился Диагорас.

Близнецы тихо разговаривали, сидя на другом берегу. Потом они поднялись, и Рабалин увидел длинный уродливый шрам на правом бедре Ниана. Точно такой же был и у Джареда, но на левом бедре. Братья опять взялись за руки и прыгнули.

Пришли Скилганнон и Друсс. Скилганнон сразу полез купаться, Друсс просто снял сапоги и опустил ноги в воду. Близнецы тем временем снова выбрались на берег. Ниан спал, Джаред, задумавшись, сидел рядом.

— Вы видели, какие у них шрамы? — спросил Рабалин у Друсса.

Тот кивнул и спросил в свою очередь:

— Тебе, наверное, попировать не терпится?

— Тоже мне пир! У них небось и есть-то нечего.

— Это верно. Последние годы у Халида выдались трудными. Я отдал им часть наших припасов. Будь учтив и благодари, что бы тебе ни предлагали, но много не ешь. Все, что останется, они потом поделят между собой.

— Учишь мальчика лгать, Друсс? — хмыкнул Диагорас. Друсс почесал бороду и улыбнулся:

— Ты точно собака со старой костью. И не надоест тебе?

— Ни в жизнь, — весело ответил Диагорас. — А эти шрамы и меня заинтересовали. Они у них почти одинаковые.

— Вот у них и спроси.

— Это какая-то мрачная тайна? — не отставал Диагорас. Друсс потряс головой, не спеша разделся и с плеском бултыхнулся в озеро.

— Сплавай, спроси их, — предложил Диагорас Рабалину.

— Да ну. Некрасиво как-то.

— И то верно. Черт, любопытно-то как! Я теперь ночью спать не буду.

Обсохший Рабалин оделся и вылез из пещеры. Солнце уже садилось, и зной немного спал. Рабалин, побродив по деревне, сел под выступом скалы. Уже стемнело, когда он заметил какое-то движение на гребне далекого холма. Фигура, которую он не успел разглядеть, скрылась, следом за ней мелькнула другая. Рабалин и на этот раз не понял, что это — то ли человек пробежал, то ли олень. Он постоял еще немного, но на холме больше ничего не появилось.

Неизвестное существо было, во всяком случае, очень большое. Рабалин не знал, водятся ли в этих сухих горах медведи.

В это время затрубил рог. Народ собирался у большого залатанного шатра Халид-хана.