Я заглянула через ее плечо в монитор и поняла, что бессонница нынче грозит не только старушкам-подружкам. Бабки изо всех сил скупали акции РАО ЕЭС и, если я правильно поняла смысл увиденного, собирались оставить не у дел самого Чубайса. Над страной нависла реальная опасность энергетического кризиса.

– Девочки, – встревоженно сказала я, – не играли бы вы с электричеством!

– Почему это? – обиделась Раиса Павловна. – Мы, Инночка, не глупее других!

– Не ворчи, Дюшенька, – льстиво попросила бабуля. – Лучше погляди на сложившуюся ситуацию с длинной опционной позицией и помоги нам советом!

– Вся власть советам, – буркнула я, не в силах признаться, что ничего не смыслю в опционах любой длины.

– Социализм – это советская власть плюс электрификация всей страны! – более или менее кстати процитировала Ильича эрудированная Раиса Павловна.

– Сдается мне, страну пора спасать, – пробормотала я, срочно соображая, как бы мне перевести энергию азартных подружек в мирное русло.

«А ты подбрось им ту троллейбусную шараду!» – посоветовал мне внутренний голос.

– И в самом деле! – Я обрадовалась своевременной подсказке. – Бабуля! Это не я, это ты должна помочь мне мудрым советом и употребить свой бесценный опыт заслуженного щелкунчика головоломок на разгадывание одной прелюбопытнейшей загадки.

– Загадки?

Полуночницы насторожили ушки и заблестели глазками. Бабуля пробежалась пальцами по клавиатуре и выключила ноутбук. Чубайс мог сделать долгий облегченный выдох и объявить всеобщую демобилизацию: угроза захвата, нависшая над РАО ЕЭС, миновала.

Я вкратце, но со всей возможной таинственностью рассказала о загадочной надписи «Хочешь стать богатой – 2486!» и с удовольствием убедилась, что бабушки не на шутку заинтересовались новой задачкой. Я забрала у них ноутбук, оставила взамен свой мобильник с фотографией троллейбусной шифрограммы и отправилась спать.

Зяма той ночью домой не пришел, но это никого не встревожило.

– Да, опыт не пропьешь! – горделиво похвасталась Катерина Максимовна и одним глотком допила остывший чай.

Раиса Павловна согласно улыбалась и, придерживая левой рукой сползающие на кончик носа тяжелые очки, правой старательно набирала телефонный номер.

Многоопытным бабушкам понадобилось всего десять минут, чтобы догадаться, что четырехзначное число является номером абонента пейджинговой связи. Один телефонный звонок в бесплатную справочную службу позволил выяснить, что упомянутая связь хотя и захирела в связи с тотальным распространением более современной – сотовой, но все еще существует. Сонная барышня из горсправки выдала любознательным полуночницам контактные телефоны двух последних полуживых пейджинговых компаний, с намеком пожелала недреманным старушкам спокойной ночи и отключилась. Насчет спокойной ночи – это она промахнулась, азартные старухи спать не собирались.

– Ты уже звонишь? – спросила Катерина Максимовна и азартно потерла ладони.

Неожиданное интеллектуальное приключение оказалось интереснее буржуйской биржевой игры.

– Я уже звоню, – подтвердила ее подружка, прикладывая трубку к уху.

– «Телеком», слушаю, – без промедления отозвался оператор.

У него был усталый голос человека, который не ждет от жизни ничего хорошего. Раисе Павловне захотелось его чем-нибудь порадовать, но как-то не придумалось ничего подходящего.

– Э-э-э... Я хочу отправить сообщение абоненту номер два-четыре-восемь-шесть! – сказала она.

И забеспокоилась:

– Есть у вас такой?

– Диктуйте сообщение.

– Ага, диктую! – Раиса Павловна обрадовалась и показала Катерине Максимовне большой палец. Та в ответ сложила руки над головой и потрясла их в победном пожатии. – Диктую: «Хочу стать богатой. Как?»

– Это все? – Ко всему привычный оператор пейджинговой компании ничуть не удивился.

Впрочем, желание разбогатеть исторически в нашем отечестве никогда не относилось к числу оригинальных.

– Нет, не все! – сунувшись к трубке, сказала Катерина Максимовна за замешкавшуюся подружку. – Еще номер телефона.

– Только не мой! – очнувшись, жарко зашептала на ушко Катерине Максимовне Раиса Павловна. – Дед, если узнает, что я кому попало телефон раздаю, убьет!

Супруг Раисы Павловны, бывший высокий чиновник, а ныне состоятельный пенсионер Валентин Иванович Солоушкин, демократичный стиль общения не приветствовал.

Катерина Максимовна кивнула, показывая, что понимает опасения подружки, и задумчиво выпятила губы. Ей тоже не хотелось давать свой домашний телефон, чтобы лишний раз не шокировать семейство не подобающей пенсионерке активностью. Кто его знает, когда именно позвонит абонент 2486, на кого напорется и каким будет рекомендованный им путь к богатству? Не дай бог, скользким вплоть до полного морального падения! Топографически совпадающим с панелями оживленных ночных улиц! Заслуженной учительнице Катерине Максимовне совсем не хотелось на старости лет погубить свою безупречную репутацию.

– Какой номер-то? – не дождавшись ответа, переспросил усталый оператор.

– Номер? Хороший номер, легкий, – ответила респектабельная бабуля Катерина Максимовна, поправила очки и взяла со стола мобильник, оставленный внучкой.

Лупиков сидел за столом и, нервно ерзая тапками по вытертому ковролину, в свете настольной лампы придирчиво разглядывал комок бело-розового пластилина. Покрутив его в руках так и сяк, он решил, что цвет не совсем тот, который нужен, и добавил к общей массе еще немного красного. Теперь комок снова нужно было долго мять до получения ровного розового тона. У Лупикова болели натруженные пальцы, горели ладони и ныли запястья, но он не обращал внимания на боль. Искусство требовало жертв.

Комок получился розовый, как молочный поросенок. Лупиков улыбнулся ему с нескрываемой приязнью, положил пластилин на доску, мягко накрыл его сверху ладонями и принялся раскатывать в колбаску. Он точно знал, каким должен быть ее диаметр, и мог, не глядя, на ощупь определить, пора ли заканчивать процесс.

Колбаска вышла замечательная, на диво ровная. Полюбовавшись ею несколько секунд, Лупиков взял стек и аккуратно разделил пластилиновую змейку на части. Начиналась тонкая художественная работа – собственно лепка.

Сначала Лупиков вылепил торс, особенно тщательно сформировав полушария грудей. Они должны были получиться отчетливо выпуклыми, но не тяжелыми, идеальными полусферами. Это была трудная, буквально изматывающая работа, и Лупиков пролил семь потов, пока добился желаемого результата. Он очень устал, поэтому руки вылепил без большого старания, даже не стал формировать пальчики, ограничился тем, что расплющил концы отростков чисто символическими ладошками. Какими получатся руки, было не суть важно. Руки никакой роли не играли.

С головой Лупиков тоже не возился, черты лица не стал даже намечать, зато шею лепил усердно, без устали добиваясь совершенства. Шее следовало быть длинной, стройной, одновременно нежной, чтобы хотелось ее обнять, и крепкой, чтобы не сломалась раньше времени. Шею Лупиков лепил почти полчаса.

Глубоко за полночь он приступил к формированию нижней половины тела. Руками, дрожащими от усталости и возбуждения, Лупиков слепил тазовую часть торса и начал творить ноги. В какой-то момент его охватило беспокойство: хватит ли оставшегося пластилина, чтобы сделать ноги достаточно длинными? Он тщательно рассчитал количество материала, но ноги всегда желали забрать себе все резервы, и Лупиков никогда не мог им в этом отказать. Длинные ноги были его непреодолимой слабостью. К счастью, с ногами все сложилось наилучшим образом, пластилина в аккурат хватило, и Лупиков остался вполне доволен результатом.

Остался завершающий штрих, требующий навыков уже не скульптора, а стилиста. Лупиков отложил испачканный пластилином стек и взял в одну руку ножницы, а в другую тугой золотистый локон. Его он с нежностью поцеловал и даже оросил одинокой слезинкой. Это был самый последний локон, других у него не осталось. Прикрепляя его к голове пластилиновой куклы, Лупиков чувствовал, что ему грозит разрыв сердца.