Женщина снова повысила голос. Мы встали.

— Сколько с нас, сеньора? — спросил я.

Женщина посмотрела на горбуна.

— Мне было приятно угостить вас.

— Сеньора, я хочу заплатить, — сказал горбун.

— В другой раз, — ответила хозяйка бара. — Заходите еще, тогда и заплатите. Хорошо?

Певец медленно, с чувством собственного достоинства встал, пожелал всем спокойной ночи и размеренным шагом, не качаясь, вышел из бара.

— Можно помочь вам убрать стулья, сеньора?

— Буду очень благодарна, только не зовите меня сеньорой, мое имя Асун.

— Асун — красивое имя.

— А вас как зовут?

— Констансио Мелеро, к вашим услугам.

Я встал из-за стола и направился к выходу, предварительно сказав Шанхаю:

— Не забудь, о чем я тебя просил. Не вздумай забыть.

— Не беспокойтесь, шеф, — ответил он.

На улице дул легкий ветерок, жара спала. Я пошел вверх по улице до угла Писарро и Луны. На этот раз я решил обойти стороной клуб «Нью-Рапсодия», свернул на Гран-Вия и дошел до площади Кальяо.

В ушах у меня все еще звучал бархатистый смех Лолы.

На следующий день в десять часов вечера я отыскал Рикардо Конде по прозвищу Дартаньян в маленьком баре «Ступенька» в районе Лавапиес. Он был со своей собакой Румбо-Норте. В баре шел оживленный спор. Посетители внимательно слушали Дартаньяна.

Он, как и раньше, был худым, смуглым, тщательно выбритым. Тонкие седые усы и голубые глаза молодили его.

Впрочем, мошенники и шулеры почти всегда молодо выглядят.

— Не верите, — говорил Дартаньян, — давайте поспорим на что хотите. Я никого не обманываю. Этот пес — чудо, другого такого во всем мире нет.

Я устроился у стойки и попросил пива.

Дартаньян жестикулировал, клиенты и хозяин недоверчиво смотрели на собаку, растянувшуюся на полу и как будто спавшую.

— Я хотел бы увидеть это собственными глазами, — сказал хозяин, ставя передо мной бутылку и даже не глядя в мою сторону.

— В любой момент.

Хозяин налил белого вина «морилес» и протянул стакан Дартаньяну.

— А сейчас налейте еще один стакан чего угодно…

ром, виски, все равно, — сказал Дартаньян.

— "Вальдепеньяс" подойдет?

— Пожалуйста, любой алкоголь. — Дартаньян явно входил в роль. Сеньоры, пора делать ставки, — обратился он к присутствующим. — Минимум тысяча песет.

Какой-то мужчина с брюшком, в больших очках положил на стол зеленую купюру.

— Итак, — сказал он, — собака найдет оба стакана, выпьет «морилес» и не станет пить «вальдепеньяс». Правильно?

— Все верно, — подтвердил Дартаньян. — Стаканы будете прятать сами.

— А у вас есть деньги на случай проигрыша? — вмешался другой клиент, мужчина зрелого возраста в довольно грязном плаще. — Я бы хотел увидеть ваши деньги.

Рикардито Конде, он же Дартаньян, вытащил из кармана пачку денег. Клиенты с жадностью уставились на них.

Один я знал, что из всей пачки настоящими были только верхняя и нижняя купюры. Хозяин бара открыл ящик кассы, вынул бумажку в тысячу песет и положил ее рядом с первой.

— Вот моя ставка. Посмотрим, на что способен этот пес.

Клиент в плаще колебался. Он почесывал затылок, не зная, решиться ему или нет.

— Давай ставь, — подбадривал его другой. — Не волнуйся, я сам спрячу стаканы. Так что все будет в порядке.

— Ладно, — он положил купюру. — Ставлю тысячу.

Дартаньян повернулся ко мне, приглашая принять участие в споре. Какое-то мгновение он смотрел на меня, и в глазах его весело поблескивали озорные огоньки.

— Не желаете ли поставить, сеньор? — спросил он.

— К сожалению, у меня с собой только сто песет, — ответил я. — Какова минимальная ставка?

— Не годится, — возразил он и опять внимательно посмотрел на меня. Значит, у вас нет тысячи?

— Нет.

— Ладно, шутки в сторону, — заявил клиент в очках. — Я сам спрячу стаканы, а собака пусть их найдет, — он обратился к типу в плаще, — пусть выпьет «морилес» и не тронет другой стакан. Правильно я говорю?

— Все верно, — подтвердил Дартаньян.

Очкастый снял пиджак и накрыл им голову РумбоНорте. Пес даже не шевельнулся.

— Так будет надежнее.

Он взял оба стакана и вышел из бара, но вскоре вернулся и снял пиджак с головы собаки. Лицо его сияло.

— Попробуй теперь найди, дружок.

— Не дадите ли мне еще "морилеса"? — обратился Дартаньян к хозяину. Он взял протянутую ему рюмку под внимательными взглядами присутствующих. Потом понюхал ее, отпил глоток, наклонился и поставил рюмку перед собакой.

Румбо-Норте поднял уши и медленно встал. В нем было килограммов восемьдесят весу, он был такой огромный, что казался помесью собаки и лошади. Потом пес зевнул и посмотрел на хозяина человеческими глазами.

Дартаньян поднес ему рюмку, тот высунул большой белесый язык и вмиг вылакал ее содержимое.

Потом удовлетворенно тявкнул, помахал хвостом и легкой рысью, раскачивая огромной головой, направился к двери. Клиенты и хозяин последовали за ним.

— Что тебе надо? — спросил меня Дартаньян.

— Поговорить с тобой, Рикардо.

За дверью послышались возгласы и громкий лай Румбо-Норте.

— Он тебя никогда не подводит?

— Никогда.

Собака и трое мужчин вернулись в бар. Мужчина в плаще выглядел обескураженным.

— Здесь что-то нечисто, черт возьми! Невероятно! — Дартаньян взял со стойки три бумажки по тысяче песет и не торопясь положил их в карман своего элегантного пиджака и приласкал собаку. Раздраженный субъект не отставал.

— В чем заключается ваш трюк? Расскажите нам.

— Нет здесь никакого трюка. Вы проиграли пари. Вот и все.

— И вы мне будете говорить, что здесь нет обмана?

Мать вашу!..

Хозяин бара взял сердитого клиента под руку.

— Послушай, Висенте, все видели, как эта чертова псина нашла стакан и выпила его. Делать нечего.

— Никто мне не поверит, если я расскажу, клянусь матерью, — сказал второй. — Я спрятал стаканы за почтовым ящиком, а пес их учуял.

— Сеньоры… — произнес Рикардо, делая знак собаке. — Спокойной ночи.

Я заплатил за пиво и вышел следом. Трое мужчин продолжали спорить

Мы молча пересекли площадь и пошли по улице Хесус и Мария. Шли мы медленно, потому что у собаки была одышка. У лавки скобяных изделий "Двадцатый век" мы остановились. Дартаньян снял решетку с двери, потом отпер висячий и врезной замки, и мы вошли внутрь.

В лавке было темно и тихо. Деревянный прилавок тянулся от стены до стены, едва различимые в темноте полки были уставлены старинными и бесполезными предметами, которые очень нравились Дартаньяну.

Жил он в просторной комнате, расположенной прямо позади прилавка. Комната была чистой и приятной: кровать, стол с двумя стульями, электрическая плита, холодильник, посудомоечная машина, полки с множеством книг и бумаг. На стене напротив кровати висел ее портрет в красном платье. Она улыбалась. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, она казалась мне красивой: задумчивая, спокойная красавица.

Дартаньян сел на кровать и сжал руки, переплетя длинные нервные пальцы.

— Я уже не работаю. Тони, ты ведь знаешь. Давно не работаю. Что тебе от меня нужно?

Я сел на стул спиной к портрету и закурил.

— Я тоже уже не в полиции, Рикардо, так что нечего мне задавать дурацкие вопросы типа "что тебе от меня нужно?".

— Кое-что я о тебе слышал, но слухи меня не интересуют. Кроме того, я почти не бываю на людях.

— Мне нужен ты, Рикардо. Платят очень хорошо.

— Нет.

Я медленно повернул голову и посмотрел на женщину в красном. Художнику удалось схватить сходство и вселить жизнь в ее черты.

Она стояла у погасшего камина, облокотившись о полку, и, казалось, собиралась пройтись по комнате. Я довольно долго смотрел на нее.

— Ты подонок, — сказал он тихо.

— Может быть.

— Ты не имеешь права, Тони… не имеешь права.