Его волосы, черные как смоль, уже начали редеть и выцветать на висках к тому дню, когда объявили о Машине Времени.

Впрочем, никакой машины - разве что во вмиг измочаленном пираньями пера клише - не было.

Вначале была гипотеза о кварках - зодчих всего сущего, мчащих с произвольной скоростью в любую сторону по темпоральной оси. Таким образом, толковали безумные потомки Hильса Бора, секрет движения нашего мира во Времени прост: в "нашем" краю Вселенной суммарный вектор скоростей частиц, летящих в прошлое, секундой короче аналогичного вектора противоположного направления. Чистая случайность! Даже флуктуации имеются - вспомнить лишь, сколько продвинутых стран начинали вдруг, к примеру, жечь книги, сбираясь в свой поход в средневековье... История, говорил Боконон, читай и плачь...

Потом серьезные дяди предложили попробовать изменить разницу скоростей для какого-нибудь объекта. Шахты с баллистической ракетой, например, уточнили они. Попробовали. Одна держава, поднатужась, собрала генератор с небоскреб и, обесточив на сутки целое полушарие, сумела послать на наносекунду назад перегоревшую лампочку. После чего перемещение во времени перестало составлять государственную тайну.

Посмотрев теленовости, Рыжий прикупил в киоске пива и постучался к соседу.

"Я!" - крикнул он, упреждая традиционный с некоторых пор меж жителей Babelбурга вопрос. Hа площадке царили обычные смрад и сумрак; внизу звучно мочились на перила. Антрополог погремел засовом и приоткрыл железную дверь.

"Разговор есть", - шепнул Рыжий, показывая влажные коричневые донышки.

"Хвоста не было?" - спросил Антрополог, отдавая свою долю раковине.