Но где та, которая любит меня? Я вижу ее во сне, и беру за руки, и называю именем Люси, синеглазым капитаном моей жизни, и падаю в обмороке к ее ногам, и выпадаю из сна.

В. Шкловский. "ZOO. Письма не о любви"

Главное: с чего начать? Вот эта самая первая строчка - самое трудное. Не начинать же с "Иван Иванович сидел за столом" или с "В городе N" и т. д. - как лет сто назад. На дворе уже третье тысячелетие!

Ничего не придумывать. Просто описать - как было. И совсем не обязательно, чтобы - столица, истеблишмент, бомонд. Пусть хоть глубокая провинция, ибо - всюду жизнь. Главное: "как было".

Иван Иванович сидел за столом. Стол у Ивана Ивановича был солидный. Крышка его покоилась на двух массивных тумбах и была обтянута темно-коричневой, слегка потрескавшейся кожей. Каждый, кто выстаивал у этого стола, помнил и сразу узнавал длинные вьющиеся морщинки, похожие на великие сибирские реки со всеми их многочисленными притоками. Справа от стола высился стеллаж, где под охраной затянутых в форменные переплеты томов полных собраний сочинений готовились к следующей выставке плоды рукотворчества и томились в ожидании очередного педсовета вещественные доказательства прегрешений. Слева висел портрет вождя мирового пролетариата с черепом таких размеров, что слова о сотне ворочавшихся в нем губерний уже и не казались гиперболой.

Позади Ивана Ивановича было просторное окно, яркое освещавшее провинившегося и скрывавшее от него аскетические черты лица и чрезвычайно внимательный - не по чину рассматриваемого - взгляд Ивана Ивановича, у которого - единственного в школе - не было прозвища. Никакое прозвище к нему не подходило? Потому, пожалуй, что он ни при каких обстоятельствах не терял самообладания и не повышал голоса.