Волк плакал. И надсадный плач его воем проносился над деревьями, по равнине, угасая где-то вдали. Но там уже другие члены стаи несли песню своего сородича дальше, за самый горизонт. То была песня печали, песня голода. И вся земля, одетая в белый подвенечный саван, внимала этой песне. Но не стоило ждать от неё жалости и уж тем более милости. Она лишь неторопливо отсчитывала время, которое осталось волку, прежде чем тот испустит дух, напитав почву своими соками.

В том не было её вины. Так много грустных и так мало весёлых песен слышала земля в последнее время, что успела зачерстветь к чужому горю. Неудивительно, ведь веселье приходилось выжимать из себя железными тисками, в то время как грусть свободно растекалась в воздухе. Протяни руку, схвати, запихни в глотку и горлань, сколько влезет.