«Гончая рвалась с цепи, хрипела, душила себя. От старания у нее вываливался язык. На губах закипала пена ярости.
— Уймись!
Сапог пнул псину в брюхо, заставив завизжать, закрутиться на месте. Собака начала кусать взорвавшийся болью бок, отчего еще яростней захрипела.
— Вот бестолочь! — Иван занес ногу, чтобы ударить пса еще раз.
— Эй! Хозяева! — Тонкий голосок заставил Ивана вздрогнуть…»