— Хорошо, твоя взяла, — сдался Горох. — Сообщай Бессмертному, пусть останавливает войско и после…

— Нет, — твердо прервала я его. — Ты мне отдаешь живую и мертвую воду, полудница доставляет ее Кощею вместе с сообщением о договоренности.

— А если обманешь? — он прищурился.

— У тебя остаюсь я и мой дедушка. После казни отпускаешь Илью Муромца и его встречает Кощей. Если условия будут нарушены…ну сам знаешь, тебе кирдык, — я усмехнулась, почему-то всерьез даже не воспринимая эту реальность. Страшно не было, зато зарождалось странное предчувствие.

Слуги носились взад-вперед, готовясь к казни. Моей казни. Пока они были заняты, я от нечего дело прогуливалась по хоромам, рассматривая убранство. Настасья убежала час назад. Ну как убежала?! После пятнадцатой попытки я смогла открыть портал в свою квартиру.

Со скуки я попросила карандаш и бумагу. Карандаша не было, но мне выдали уголь и свиток — уже неплохо.

Выводя штрихи на жесткой бумаге первые линии показались мне слишком прямыми. Я с тоской думала о Хорсе, моем домовом, мужчине моей мечты. Мы были бы идеальной парой — в этом даже не было сомнений.

Я помнила каждую малейшую деталь его облика. Выразительные глаза, острые скулы... Хорс был мужчиной, которого я хотела обнимать каждое утро и соприкасаться губами каждый вечер. Мне с ним было хорошо.

Зарисовка выглядела неплохо и домовой четко угадывался в этом рисунке. Надеюсь, что Настасья успеет доставить ему живую и мертвую воду. В конце концов, Хорс сможет пожить для себя и больше не придется присматривать за домом…

За мной пришла чернавка, неся с собой таинственный сверток. Славянский красный сарафан, который предложила мне чернавка, был украшен великолепными вышивками и излучал восхитительную красоту. Изумительные узоры, тщательно выполненные нитью, оживляли ткань и создавали благородный образ. Окрашенный в яркий красный цвет, сарафан магически сочетал в себе пылкость и стойкость этого оттенка.

Каждая нить, каждый стежок был выполнен с любовью и терпением, создавая атмосферу изысканности и вечности. В этой одежде я увидела не только роскошь и стиль, но и наследие, передаваемое от поколения к поколению. Удивительная красота!

Но несмотря на его величественный вид, я решила передать этот замечательный наряд чернавке. Моё сердце говорило мне, что она сможет носить его с еще большим достоинством и гордостью.

— Я передаю его вам, — улыбаясь произнесла я. — Вам очень пойдет.

— Бегите, — шепотом произнесла она, оглядываясь, будто боялась, что нас могут подслушать. — Сгинете ведь. А вы наша надежда.

— Доверьтесь мне, — я улыбнулась. — Все будет хорошо.

Предчувствие…предчувствие говорило мне о том, что все действительно будет хорошо. Я не могла объяснить это, но почему-то чувствовала. У меня не было ощущения, что я иду на эшафот, не думала о последних минутах жизни… Откуда-то шла уверенность в завтрашнем дне.

— Ваш дедушка находится в темнице, и царь не отпустит его ни за что. Я слышала, как он разговаривал со стрельцами, — яростным шепотом поделилась со мной чернавка.

— Я подстраховалась. У Гороха не будет иного варианта, как освободить Илью Муромца, — уверенно произнесла я. Что ж, время идти на собственную казнь?!

Меня вели путанными коридорами, пока наконец-то не покинули хоромы и не вышли на площадь. Здесь уже собрался народ, который жаждал «хлеба и зрелищ». Мне не было страшно. В толпе я заметила знакомую фигуру Кощея и невольно улыбнулась.

Царь Горох толкал длинную и нудную речь, что-то там о прощении и милосердии, а также о предательстве. Я не особо вникала — было откровенно неинтересно. Именно сейчас я начала чувствовать нарастающее тепло, идущее от амулета, который мне подарила Баба Яга. И вместе с этим внутреннее спокойствие.

— Я добрый царь и я позволю ведьме загадать последнее желание, — объявил Горох и обратился ко мне. — Проси.

— Я хочу речь сказать народу, — я улыбнулась. Ну а чего мне желать? Отпустить все равно не отпустят, а значит нужно чуть-чуть потянуть время. Я чувствую, что вот-вот случится нечто важное.

— Говори, — царь махнул рукой, будто жест доброй воли.

Чуть откашлявшись, я повернулась к собравшимся. Здесь были крестьяне и купцы. Взрослые и дети, старики…у всех в глазах поселилась печаль, будто они вынужденно плыли по течению, не в силах ничего изменить.

— Я Ванда, внучка Ильи Муромца, — громко и уверенно начала я. — Я здесь ради вас всех. Меня назвали ведьмой, но это не совсем правда. Я считаю, что в знании сила и я несу его вам. Здесь и сейчас.

Народ зашушукался, а Горох заметно напрягся.

— Ваш царь удерживает в темнице Илью Муромца, и я здесь лишь по договору. Жизнь за жизнь. Мой дедушка хотел, чтобы вы знали правду. И правда заключается в том, что Горох пытался избавиться от князя Владимира. Он шиковал, растрачивая казну на свои удовольствия, не беспокоился о вас, людях русских. Оболгал Кощея, который не вступал в конфликты и не занимался душегубством.

Вот теперь рокот стал нарастать. Я нервно сглотнула, чувствуя странную вибрацию от амулета.

— Вас не допускали до моего мира, в котором достаточно развита медицина. И я, вместе с Василисой Премудрой, с домовым Хорсом, котом Баюном и многими другими организовали центр помощи. Вы можете в любой момент обратиться и вам помогут. Даже если я сейчас сгину, центр помощи будет работать. Я подарю вам частичку доброты, чтобы сделать мир лучше.

А вот теперь началось. Крестьяне улюлюкали, требовали меня отпустить. Палач нервно помахивал топором. Он чуть приблизился ко мне и шепотом спросил:

— Может в толпу прыгнешь? Там затеряешься и сбежишь.

— Все в порядке, — я улыбнулась ему, чувствуя в себе скрытую силу. И глубоко вздохнув, громко задала вопрос, обращаясь к царю Гороху:

— Так, где народный любимец, Илья Муромец? Доколе он будет… — я не договорила.

Дубовую дверь вынесли с петель, и я заметила нескольких стрельцов, лежащих без сознания. Сначала я не увидела ничего — из-за маленького роста, сложно вглядываться вдаль, когда тебе все заграждают обзор. Но вскоре к эшафоту приблизился он — Илья Муромец. Высокий, с могучими плечами. Волосы Ильи были пшеничного цвета, плавно переходящие в густую бороду, которая украшала его лицо, привнося брутальности в облик. Длинный нос и крепкие скулы придавали его лицу решительности и непоколебимости.

Одет дедушка просто — холщовая рубаха да шаровары.

Дедушка запрыгнул ко мне и похлопав по плечу, произнес:

— Умница, я в тебе не сомневался, — и громогласно обратился к толпе. — Ванда сказала чистую правду. Царь Горох удерживал меня в темнице, не желая, чтобы я донес вам правду.

— Ложь! Поклеп! Клевета! — заверещал Горох, но его уже никто не слушал.

— Справедливость восторжествует! — басовито произнес Илья Муромец и его поддержали дружным «Ура!».

— Молчать! Я царь! Я командую, — истерил Горох, пытаясь совладать с ситуацией, но не тут-то было.

— Встречайте истинного правителя Лукоморья, — послышался в толпе голос Кощея Бессмертного. Только сейчас я обратила внимание на князя Владимира, стоявшего рядом с ним.

Владимир забрался к нам и обратился с пламенной речью к народу, который смотрел на него с удивительным обожанием. Как просто. Позади нас открылся портал, и я видела, как друг за другом выходили богатыри, Баба Яга, обе Василисы, Хорс… Все они пришли на подмогу. Никто из них не струсил. Надо признать, что мы стали прекрасной командой.

Хорс смотрел на меня так, будто не ожидал увидеть. Пользуясь тем, что все внимание приковано к князю Владимиру, я подошла к домовому.

— Ты обрел тело.

— Да, — Хорс тяжело вздохнул. — Как я зол на тебя.

— Я знаю, — и уткнулась лбом в его грудь. — Прости.

— Главное, что с тобой все хорошо, — прошептал он, обнимая меня.

Спустя час мы с домовым вернулись домой, в то время как все остальные остались помогать князю. Казалось, что все случилось как нельзя лучше, но у меня остались вопросы. Однако усталость накатывала волнами и принято было, все решать с утра на свежую голову.