— В чем соревнуются?

— В военных победах, конечно же, — хмыкнул мужчина и притормозил, пропуская пешеходов.

— Степан Денисович, а расскажи, что да как. А то я про эту тему ничего не знаю. Как-то не довелось разобраться.

— Да, я уже понял… Ну, слушай тогда. Ехать нам с час, успеем наговориться.

С того неудачного разговора с Петром, когда из него каждое слово приходилось выдавливать, я так ничего про армию и не узнал. Зато несколько раз сходил на занятия с теми учителями, которых Аристарх Павлович посоветовал. Что не особо-то меня просветило, но хотя бы сдвинуло с мертвой точки. Да и атласы полистал, с картами, узнав, где какие княжества расположены. Оценил их масштаб и количество.

К Борис Дмитриевичу так и не заглянул. То одно, то другое. Но раз уж Степан Денисович меня на дело взял, а ехать долго, то… То вот он меня и просветил о многих моментах.

Как и сказал Петр, местные не стеснялись решать конфликты путем войны. А конфликтов, как я понял, было много. Много и регулярно. Как между князьями, так и аристократами. А ещё между разными объединениями князей. К примеру, между русскими или польскими. Также существовали всякие «особые» зоны типа диких земель, где власти совсем никакой не было. Точнее, была. Просто без порядка. Со слов хирурга, люд там жил дикий, лихой и регулярно доставляющий проблемы.

В моей голове подобная дикость плохо укладывалась, я не понимал, как человечество при такой любви к насилию вообще выжило. Но что есть, то есть. Слушал, впитывал, задавал уточняющие вопросы.

Воеводами называли генералов, которые командовали военными образованиями. Отличались они по уровню размаха, как я понял. Те, что покрупнее и успешнее, служили князьям и влиятельным аристократам. Служили десятилетиями, а то и столетиями. Что считалось престижным. Но также были войска поменьше, которые свободно торговали своими услугами, и их периодически нанимала то одна сторона, то другая. Наёмники, в общем.

— А как тогда в армию попадают? — спросил я. — Она же обязательна.

— Обязательна-то она обязательна, — согласился хирург. — Но есть нюансы. Как ты можешь догадаться, условия сильно отличаются. Поэтому среди призывников есть конкурс. Те, кто лучше всего себя проявит, их, значит, самые успешные воеводы забирают. То есть княжеские. Тем, кто там отслужил, многие дороги открываются. На государственную службу так и вовсе, если не проявил себя, не устроиться. Ты вот думаешь, Борис Дмитриевич как ресторан открыл, а? Ссуду ему под хороший процент дали. Налог сниженный на первые пять лет. Проверяющие всякие не усердствовали.

— Проверяющие? — уточнил я.

— Всякие службы, которые проверяют, всё ли в порядке в ресторане, — пояснил мужчина.

— А-а, — протянул я.

О как получается. Социальные лифты через воинское братство. Пожалуй, когда столько воюют, в этом есть смысл.

— Обычно контракт ещё до призыва заключают, — продолжил хирург рассказывать. — Это с теми, кто проявил себя. В школах боевых отметился, на соревнованиях себя показал. Или просто у него рекомендации хорошие. Остальные же, кто не так способен, ну, как получится. может как повести, так и не очень. Крепких середнячков выкупят военные. Кого-то заберут или отправят к строителям…

— Строителям?

— Ну да, — не понял моего вопроса Степан Денисович. — Тоже военные вроде как, но занимаются строительными работами. Считай, бесплатная рабочая сила, — хохотнул мужчина. — Отправят куда-нибудь за еду пахать с утра до вечера. Опорный пункт возвести, дорогу проложить или дачу кому, — снова хохотнул он. — На самом деле не такой плохой вариант. Там тоже себя можно проявить. Потом на стройку охотно возьмут. Но хуже всего, когда к мясоедам и шакалам попадешь, — посмурнел Степан Денисович.

— Это ещё кто?

— А это военные компании, которые в самом низу находятся. У них всё через одно место. Дисциплины нет, сплошная дедовщина. Оружие и амуниция — тоже как получится. Госпиталей нет, обучения толкового. Зато за грязную работу готовы браться.

— Почему мясоеды-то? Ладно шакалы, это ещё понятно…

— Так потому что солдаты у них — это мясо. Свежее. Которое они жрут, — жестко сказал мужчина. — Затыкают им опасные направления. По факту, просто губят молодежь.

— И что, это нормально?

— Тебе с какой колокольни оценить? — хмыкнул Степан Денисович.

— Если по совести, то нет, не нормально. А если по факту, то… Пока им кто-то платит, это продолжится. Поэтому те, кто поумнее, заранее готовиться начинают. Чтобы в хорошее место попасть… А всякая гопота, преступники малолетние… Ну, сам понимаешь. Либо допрыгаются и на рудники уедут, либо их на заметку возьмут, и всё. Тебе волноваться не о чем. За целителей молодых особая борьба идет. За тебя — так тем более. Вот увидишь, — заверил он меня.

Да я и не волновался как бы. Скорее озадачился, осмысливая то, как тут военная жизнь устроена.

Вопросы на этом задавать не закончил. Продолжил спрашивать, как отбор происходит, какая репутация у воевод, что там с госпиталями и целителями, как лечение идет, как потом у людей жизнь складывается, как долгосрочные контракты заключают. За что воюют. Только за деньги или за идею тоже.

Теперь хотя бы понятнее, почему молодежь такая воинственная. Я и так знал, что это поощряется, но сейчас общая картина сложилась. Я бы тоже, будь обычным парнем, жилы рвал. Вопрос выживания, как ни крути.

Степан Денисович рассказал и про то, почему едем именно мы. Причина в моей работе с ним. В излечении тяжелых случаев, после попадания под особо гадкие боевые техники. Оказалось, что мужчина фурор произвел. Именно он, а не я. Потому что с моего согласия и одобрения Аристарха Павловича хирург выдавал это за своё достижение. Я же официально был его ассистентом.

И хорошо, что так. Лишняя слава мне не нужна. Не в ближайшие пару лет. Поэтому пусть лавры достаются ему. А мне возможность работать с тяжелыми случаями, изучать местную магию. Ведь по характеру повреждений много чего можно сказать.

Как сказал Степан Денисович, едем по велению самого князя. Так что ближайшие несколько дней мы проведем в этом госпитале. Пытаясь как-то скрыть факт того, что основную работу делаю я.

Госпиталь находился в пригороде. Я бы сказал, что в живописном месте. Среди сосен и хвойных деревьев. Едешь, смотришь, и душа радуется — всё зелено и цветет. У самого госпиталя, ещё в просветах между деревьями озеро заметил.

— Неплохо тут, — заметил я, когда подъезжали.

— О чем и речь, Олег. Славский — человек специфический, но о своих людях думает.

На въезде нас остановили, проверили документы. Впервые увидел человека с самой настоящей винтовкой. Длинная, выглядит неудобно, но говорят, с пятидесяти шагов поразить цель можно. Интересно будет опробовать это оружие, но сомневаюсь, что оно против нежити имеет смысл. Какому-нибудь обычному мертвецу, с укрепленной кожей и костями, можно голову снести, и он будет продолжать нападать, пока Кровью не ударишь. Что уж говорить про высшую нежить.

— Степан Денисович, — узнал дежурный врач. — Ваши документы.

— Конечно-конечно, — ответил мужчина и достал из бардачка бумаги.

Сам дежурный настороженности не выказывал, лицом показал, что это пустая формальность, столь важного человека беспокоить. Но всё же побеспокоил, не постеснялся. Да и напарники его — один вышел, встал так, чтобы, если что, за будкой укрыться. Третий же внутри будки остался, за нами поглядывая.

Я не знаю местного учета, но молодые солдаты не выглядят как беспечные бездельники.

Как вопрос уладили, шлагбаум поднялся. Мы проехали, завернули на стоянку, там и вышли. Когда к зданию подошли, окрашенному в теплый, бежевый цвет, нас уже встречали. Женщина постарше и девушка помладше, лет двадцати пяти.

— Степан, не спился ещё? — спросила старшая.

Я на это чуть не споткнулся. Если честно, эта дама почти не отличалась от дамы утренней. У них даже волосы были схоже накручены. Ещё такой же неприятный голос, да и общий вид… Полноватая, в белом халате и вызывающе неподходящих ей красных очках.