— Не двигаться! — Дошагав до медленно отползающего мужика, я отпихнул с дороги одно из «тел» кадетов, приплывших сюда на лодках. Набитый тряпками обугленный мешок, одетый в рваный чёрный бушлат, отлетел в воду и начал медленно тонуть вслед за остальными чучелами, наряженными в разнообразную военную форму. — Я очень хочу тебя пристрелить. Но так уж получилось, что ты нужен нам живым, людоед паршивый...
Обернувшись, мужчина гневно уставился на меня из-под кустистых бровей. И вдруг резко оттолкнулся руками от земли и бросился мне в ноги, проявив необычайную проворность.
Оказавшись на спине, я выронил обрез винтовки и тут же получил горсть песка в глаза.
— Сука!!! — Пытаясь разглядеть противника сквозь песок и слёзы, я рефлекторно согнулся и смог вцепиться за его одежду. И тут же получил удар лбом прямо в нос. К рези в глазах добавилась острая боль в переносице.
Зато теперь я знал, где его голова. И его подбородок — в который я тут же ударил снизу коленом, резко потянув ногу на себя. А руками схватился уже не за одежду, а за бороду. Потянув густые кудри правой рукой вниз, левой я нащупал глаза противника и быстро вдавил в них пальцы.
Брызнув мне в лицо не то слюнями, не то кровью, мужик заревел как раненый медведь. И принялся колотить меня одной рукой по рёбрам, пока я лишал его зрения. Только-только зажившие трещины снова укололи в грудину. И от ударов в печень перехватило дыхание.
Но вскоре он уже не мог терпеть боль в глазницах и отпрянул в сторону, оставив у меня в руке клок своей бороды.
Спешно вытерев горящие от песка глаза, я вытащил двустволку и с силой уткнул её в пах рычащего противника:
— Замри, сука!!! — Таращась на него сквозь песок, я пытался определить — не промахнулся ли. — Ты и без хера сгодишься, падла!
С другой стороны к нему подскочил Егор и щелчком взведённого затвора прибавил к моим словам ещё немного весомости.
Противник замер. И через миг опустился на песок с поднятыми руками, продолжая хрипло стонать от боли в глазах.
Чернейшая пятница-IV
Олег уставился на телефон в моей руке, время от времени вздрагивая от позывов к кашлю.
— Брать будешь?
— Может это автоматический спам... Кредиты впаривают... Алло?
— Алё, Гошан?! Ты живой! — Это точно был не вопрос, а радостное восклицание. Александр Горюшин, бодрый рыжебородый парень лет тридцати, работавший на станции электриком, редко общался с использованием других интонаций. Он был единственный, кого не смогли вогнать в депрессию ни полгода полярной ночи, ни гнетущая теснота, ни однообразие нашего быта. «Человек-праздник», как называли его все остальные. Или просто Саня.
— Саня? Ты как? Ты где? Номер чё-то у тебя не московский...
— Я в Самаре! Если коротко, то та дамочка, про которую рассказывал, таки пригласила меня на новый год! Ну... Под ёлочку... И вот я значит, приезжаю, красивый как павлин! Даже побрился! А она дверь не открыла! А потом такое началось... Ты в столице? У вас там тоже такой же ералаш? Все как с ума посходили! Звоню по всей книжке, но никто больше трубку не берёт...
Из всех моих коллег дружелюбный и жизнерадостный Саня был единственный, кто ещё пользовался бумажной записной книжкой. И единственный, кому были интересны другие контакты коллег, помимо рабочих. В его засаленной книжечке в итоге оказались телефоны всего персонала станции.
— Нет, так получилось, что я в Саратове. Дела семейные... И, судя по тому, что ты говоришь, тут тоже самое, что и в Самаре... — Я огляделся и заметил, что при упоминании другого города интерес Лизы и Олега многократно возрос. И перевёл телефон в режим громкой связи. — Тоже все странно себя ведут. Кроме детей... И некоторых взрослых.
— О, так ты недалеко! Там ещё с другой стороны недалеко от тебя Ханыгин должен быть сейчас — в Казахстане, в Уральске. — Я вспомнил нашего мрачного техника. Здоровенный бородач был полной противоположностью легкомысленного Сани — угрюмый, неразговорчивый, но очень исполнительный. — Так это что везде теперь так? Это вообще надолго? А то у меня планы!
И коротко хохотнул. Даже в такой ситуации он находил повод для смеха.
Откашлявшись, Олег отвернулся обратно, показал на трубку и спросил одними губами:
— Это кто?
— Саня, тут рядом со мной ещё мои... Мои знакомые. Лиза и Олег Игоревич... Олег, Лиза, это Александр. Он работал со мной на станции, электриком.
— Э-э-э... Дратути! — Спустя секунду бодро ответила трубка.
Лиза смущённо поздоровалась в ответ, а Олег спросил, указав на трубку:
— Он тоже вчера с полюса?
Я кивнул.
— Тогда советую вам объединить усилия, раз он даже не кашляет... Тем более, если он электрик. Может, сообразит, где питание найти после того, как сеть отрубится. Вас таких сейчас по пальцам... Ак-ха! — Договорить мужчина не смог, снова зайдясь в тяжёлом приступе надрывного кашля.
— Саня... Ты там вообще как?
— Да вот забурился в какую-то гостинку. Тут весь персонал разбежался, так что я сам себя прописал. Сижу вот, опустошаю мини-бар и всех обзваниваю. А вдалеке уже чё-то бабахает. Новый год, конечно... Но не очень похоже на салют... — И он снова заразительно рассмеялся. Неисправимый оптимист. — А чё, в смысле, за питание? Электричество или еда?
— Скоро вам остро понадобится и то и другое... — Олег откашлялся и снова повернулся к трубке. — Александр... Вы электромонтажник или электромонтёр? Какого разряда?
— Монтёр, шестого! Фирма веников не вяжет, ёптыть!
Прочистив горло, Олег продолжил опрос:
— Вы имеете представление о работе внутреннего контура гидроэлектростанций?
— Вы там в «Кто хочет стать миллионером» что ли играете?
— Имеете или нет?
— Ну в теории... Чё там сложного-то... Сеть она и в Африке сеть... И в электростанции... А что?
Олег указал на контейнер:
— Не знаю насчёт атомной... Но ближайшая ГЭС сможет снабжать вас энергией даже после обрыва линий, если вы разберётесь с внутренней сетью. Рекомендую направиться туда. Там сейчас только дежурный персонал... Акх... И в столовой должен быть запас консервированной еды... Акх-ха!
И он снова задохнулся от кашля.
— Так может вы с нами? — Лиза сделала попытку приблизиться к мужчине. — Ближайшая ГЭС, это в Балаково?
Но тот быстро поднял руку в останавливающем жесте и отступил на шаг, отрицательно качая головой:
— Нет... И лучше поторопитесь! Не знаю, как вы вытащите вашего друга из Самары, но сделать это нужно до тех пор, пока работает связь. И пока не погиб образец. — Он кивнул на контейнер у наших ног. — А я должен уничтожить то, что положило начало всему этому... Чтобы больше никто... Ак-ха!
— Положило начало?.. — На сей раз вопрос задал я.
Он снова закашлялся, отступив ещё на шаг. И просипел сквозь спазмы, указывая на папку в руках Лизы:
— Всё что нужно — там... Спешите...
Толпа бессмысленно уставившихся в пустоту людей вокруг нас сгущалась — со стороны входа то и дело заходили новые мужчины и женщины. Совсем рядом мимо нас прошаркала шлёпанцами полуодетая дамочка в халате нараспашку. Судя по её формам — беременная, месяце на шестом. Плотная толпа на лестнице немного расступилась перед ней и, пропустив внутрь, тут же снова сомкнула ряды. Глядя на колебание голов дальше в толпе, можно было понять, что женщина продолжила целенаправленное движение куда-то вверх по ступеням.
— Ребя-ат... А поговорите со мной тоже, пожалуйста... — Саня снова хохотнул, и из трубки послышался звук вылетевшей из бутылки пробки. — Чё за образец? И зачем вам балаковская ГЭС?
Это отвлекло меня от странной картины с беременной. Поднеся трубку ко рту, я торопливо заговорил:
— Сань, сбрось свой адрес текстом. И будь там всё время!
— Так вы щас ко мне? Ништяк! А то я уж думал в Саратов переться придётся... И когда вас ждать? А то я, может, пока в магаз смотаюсь?
— Мы скоро. Ты нас услышишь... И лучше никуда не выходи. — Я заметил, как оба моих собеседника озадаченно уставились на меня, и пояснил. — До Самары по трассе почти пятьсот километров. По таким сугробам — это часов десять езды даже на "Ниве". И там в городе ещё не пойми что творится... А у нас бак полупустой. И на заправках сейчас, похоже, легко нарваться на неприятности.
