приоткрыв призывно рот,

стала двигать взад-вперед.

И притом вздыхала тяжко:

'Как страдает он, бедняжка!

Я б стояк ему снимала,

Я бы так его ласкала,

чтобы царь забыл и знать,

как хотеть и не кончать.

А спустя два-три годочка

родила б ему сыночка.

Молодца-богатыря,

Словом, копию царя.

Мужики всегда гордятся,

коль у них сынки родятся.

Вот на этой-то волне

Честь и слава будет мне'.

Только вымолвить успела,

бани дверь с петель слетела.

Царь ворвался, бос и наг.

уд подьят, как ратный стяг.

Во все время разговора

он дрочил позад забора.

Два часа (помилуй, Бог!)

кончить все никак не мог.

– Здравствуй, красная девица! -

закричал он. – Будь царица!

Я ваш царь. Салтаном звать.

С лавки можешь не вставать.

Без вины и без причины

Я наказан как мужчина

Третий год как тот маньяк:

У меня всегда стояк.

Я уж радости не чаю,

хоть ипу, да не кончаю.

На хера мне царский трон,

Если этого лишен?

Лекарь, сука, ставит клизмы,

Кличет немощь приапизмом,

Только ентот демагог

Ни на грош мне не помог.

Коль спасешь меня, девица,

на тебе готов жениться.

Вот бумага, вот печать.

Начинай со мной кончать!

Вам же, милые сестрицы,

всем по лавкам разложиться

и лежать с закрытым ртом!

Вами я займусь потом.

Царь недолго собирался.

Здесь же, в баньке обвенчался.

Пред налоем, босиком.

Только пуй накрыл платком.

Уж была ль любовь – признаю,

что до сих времен не знаю.

Да и царский перец с ней:

По расчету брак прочней.

Царь доволен был, как слон.

Лишь священник вышел вон,

Повалил на пол девицу

И давай на ней жениться

чтоб обычай соблюсти,

раз, так, около шести.

А царица молодая,

дела вдаль не отлагая,

уж не знаю, чем да как,

но сняла царю стояк.

Говорит Салтан сестрицам:

– Я вас всех беру в столицу.

Хватит вам, ипёна мать,

В глухомани прозябать.

Я вас выдам за министров!

Но не сразу, и не быстро.

Надо практику пройти,

лет не менее пяти.

Для одной на той неделе

место я найду в борделе

Поработаешь на складе -

позже вырастешь до пляди,

А не острамишься там-

может, станешь и "Мадам".

А тебя, на днях, сестрица,

Чтобы культуре подучиться

И искусству разных стран,

Я отправлю в балаган.

Пообтешешься в кулисах,

Станешь знатною актрисой,

И тогда, едрена вошь,

заголяйся скоко хошь!

Перед дальнею дорогой

поиплись еще немного,

и уже, в сплетеньи тел,

царь кончал, когда хотел.

Вот приехали в столицу.

В церковь царь повел царицу,

И пред всей тусой блатной

Он назвал ее женой.

Показал ее народу,

дал колодникам свободу,

чтобы знали стар и млад,

как их царь женитьбе рад.

Пир веселый задал знати,

роздал по полтине рати,

приказал: "Всем ликовать!"

и отправился в кровать.

Царский терем закачался -

царь, считай, с цепи сорвался.

Гадом буду, коль загну:

месяц кряду ял жену.

Сверху, снизу, сбоку, сзади.

И при свете, и не глядя.

На полу и на полати,

и привязанным к кровати,

в позе рыбки, в позе птички,

всунув внутрь две клубнички.

А к пятнадцатому утру,

изучая Кама-сутру

принимал такие позы,-

хрен распутаешь без дозы.

И использовал игриво

масло розы и оливы

лепестки цветов из сада,

благовония Багдада,

и египетский экстракт

чтоб острей казался акт.

Да с массажем, со щекоткой,

с воском, льдом и даже с плеткой.

А в святое воскресенье

облизал жену с вареньем.

И царица так старалась,

что кровать под ей сломалась.

Стоны сладки их объятий

да скрипение кроватей

шло в оконны изразцы,

так, что бравые стрельцы,

опершися на пищали,

по пять раз за ночь кончали.

С той поры царицы сестры

зависть чувствовали остро.

Ведь и им хотелось чтоб

Их хоть кто-то тако ёп.

Сговорились со свекрухой,

Мол, готовы на мокруху,

лишь придумать не могли,

как бы их не замели.

Царь дороден, крепок телом,

ел немало и умело,

но и тратил много сил.

Царский кравчий заносил

в терем кучу всякой снеди

и на злате, и на меди.

Но ипаться без конца…?

Царь сперва опал с лица.

Не прошло и три недели -

руки, ноги похудели.

Через месяц царь-отец

стаял, словно леденец,

и уже поссать с потели

поднимался еле-еле.

Не спасали ни снетки,

и не взбитые белки,

ни орех кедрова бора,

ни женьшень, ни мандрагора.

Месяц полный миновал -

царь, видать, затосковал,

и, в одну уставясь точку,

с блюд не тронув ни кусочка,

у стола сидел полдня,

повторяя: "Все фуйня!"

Лишь одна мужская сила

в нем по – прежнему бурлила.

Но видать, и ЭТО дело

потихоньку надоело.

Царь врубился, наконец,

что настал ему писсец.

Со здоровьем вовсе худо,

надо когти рвать, покуда

в прах жена не заипла.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.