– Жопой своей ты её сыграешь, что ли? – чуть уязвлённо огрызнулся гном.

– Нет. На твоей гармонике. Если позволишь.

– А если не сыграешь? Или – если будешь фальшивить? – деловито уточнил условия пари хозяин музыкального инструмента.

Кажется, прямо сейчас намечалось одно выгодное для него мероприятие.

– Если я ошибусь более пяти раз за песню, пять моих золотых – твои. – Человек, оглядев присутствующих и убедившись, что все с интересом наблюдают, выложил в ладонь Бруно деньги. – Если я ошибаюсь менее пяти раз, три золотых твои, но гармоника остаётся у меня. По рукам?

– А и давай, – весело махнул рукой уверенный в собственной победе гном.

Поскольку, как и все присутствующие (за исключением, может быть, девки-рабыни), знал: во-первых, на губной гармошке, кроме гномов, никто играть не умеет.

Во-вторых, песня, которую постоянно напевал себе под нос командир (когда был в хорошем настроении), происходила родом оттуда же, откуда и сам Бруно: с пограничных гор, отделявших провинции горных гномов от равнинных. Её, если честно, кроме уроженцев тех мест и выговорить-то никто толком не мог. Не то что сыграть с первого раза…

– Ну, изобрази. – Хозяин гармоники встал со своего места и подошёл к хуману, протягивая тому дорогой музыкальный инструмент.

Хорошо, что человек сказал ей сесть в отдалении: сам звук визгливого инструмента волосатых коротышек нежному орочьему слуху был, что скрип кинжала по стеклу.

А тут ещё и её странный спутник зачем-то не просто играть на нём вызвался, а вообще полноценный спор с гномами заключил.

Ровно через пять минут подозрения Асем в адрес человека только усилились. Да, он сфальшивил несколько раз, но явно меньше оговоренных с гномами пяти.

Под удивление одной половины гномов, и под весёлое ржание других, губная гармошка одного из коротышек перекочевала в карман пятнистой одежды.

А три оговоренных золотых из пяти сменили своего хозяина.

Хм, а ведь сама губная гармошка примерно столько и стоит, с запозданием припомнила Асем цены одного из базаров. Где примерно с полгода тому похожая вещица ей встретилась – но абсолютно ни на что не сгодилась. Потому и покупать её орчанка не стала.

Ещё через четверть часа они с хуманом, как ни в чём ни бывало, бодро шагали по степи.

На всякий случай, она добросовестно выждала примерно с половину мили перед тем, как начать его расспрашивать: спутник беззаботно шагал впереди, насвистывал идиотские мелодии. А его почки и позвонок призывно маячили перед её глазами и раскачивались на ходу.

– Где ты выучился играть на этой штуковине? – Кажется, моя спутница почему-то крайне негативно отнеслась к нашей достаточно выгодной (с моей точки зрения) сделке с гномами.

Странно. Ещё час назад она искренне боялась самого факта попадания в их поле зрения, а теперь дичится и смотрит на меня исподлобья, как будто чем-то недовольна.

Впрочем, она и есть чем-то недовольна. Ладно, будем разговаривать. Что ни говори, ребёнок… Хотя тут и взрослеют быстрее.

– Хочешь об этом поговорить? – смеюсь через плечо.

– Да. – Не понимает шутки она, сопя мне в спину. – И тебе лучше ответить.

– Гм, ну если ты так ставишь вопрос… Несколько лет назад, у моей армии были кое-какие совместные мероприятия с народом, который тоже обожает точно такие губные гармошки. На всякий случай: это были люди, к вашим гномам никакого отношения не имеющие. Страна, где всё происходило, была очень жаркой; вода выдавалась по ограниченной норме; никакой цивилизации, считай, вокруг не было. А делать нам всем было нечего. Именно тогда я вспомнил, что в школе даже учил когда-то их язык: общаясь с соседями по военному лагерю, вспомнил старую науку. А заодно и на их губной гармошке играть выучился.

– Так ты эту песню, на которую вы спорили, что, заранее знал?! – каким-то странным голосом спрашивает девчонка.

Груз за моей спиной, как назло, солидный: у гномов затарился на целый золотой, пользуясь оказией, подобием их сухого пайка и водой на всякий случай. Асем говорила, что впереди колодцы будут не везде; и какое-то время без воды придётся терпеть.

Шут его знает, что означает «потерпеть» в её исполнении. Особенно на фоне того её утверждения, что они физиологически намного выносливее нас.

В общем, чтоб не рисковать, решил какое-то время поднапрячься физически.

– Да. – Терпеливо отвечаю, поскольку болтать под солнцем, да на ходу, что-то не тянет.

Ну и местное светило над головой напоминает о тех самых местах, в которых круглый год даже малейшего желания погреться на солнышке почему-то никогда и ни у кого не возникает. Потому что адская жара.

– А можешь спеть? – зачем-то просит она.

– Шутишь? – красноречиво оборачиваюсь назад на мгновение.

– Пожалуйста. – Зачем-то просит она.

– Вообще-то, там нужна особая глотка. Это чисто их манера пения. Но если ты так просишь…

Примечание:

https://www.youtube.com/watch?v=dHE2ckvvv6o

Кажется, бесшумно задвигать в ножны кинжал у него за спиной скоро войдёт у неё в привычку.

Хуман не врал, либо искренне считал, что говорит правду. Что в данном случае было одним и тем же.

Оказывается, где-то на другом краю земли есть народы людей, у которых в ходу язык гномов. Как сказал сам человек, на самом деле, это даже не один язык, а множество диалектов. Не всегда взаимопонятных, просто объединённых общим грамматическим строем.

Увидев гномов, у которых был в ходу язык отлично знакомых ему хуманов, её товарищ (да, всё-таки товарищ – потому что идут они вместе…) посчитал, что встретил старых знакомых по армии. И обращался с ними так, как общался в своё время с теми временными сослуживцами-хуманами.

Примечание.

На родном языке Асем, «товарищ» будет «жолдас».

От слова «жол» (дорога). Жолдас – попутчик. У кочевников жолдас – кто с тобой по пути вместе идёт. У оседлых торговых – товарищ, кто с тобой одним товаром торгует, например.

Это же слово есть и в языках нашего мира:))) до недавнего времени, использовалось даже в армии, например, «жолдас майор» (впрочем, сейчас уже много лет армейского жолдаса сменило слово «мырза»)

Она, подумав, не стала напоминать: это у его хуманов, скорее всего, был язык гномов, а не наоборот. Ибо – есть первородные расы. Которые были до.

Люди к таковым не относились.

Впрочем, всё это уже не заслуживающие внимания мелочи.

Асем благоразумно не стала говорить человеку, что подобное легкомыслие могло ему дорого обойтись. Ведь, с другой стороны, он во всём оказался прав: пропустили их дальше сквозь бивак без проблем, это раз. Бесполезное эльфийское золото от меток очистили (хоть и не бесплатно), два. Ещё и еды с водой с собой положили – три. Тоже в обмен на золото, но в глазах кочевника-скотовода это было всё равно, что просто так.

Странно…

– Я посчитала, что ты имел дело с карателями раньше. – Она решила не оставлять недосказанности между ними. – Просто мне об этом не сказал. Хотела тебя убить, как только скроемся из виду.

– ЗА ЧТО? – поразился идущий впереди человек.

Назад, впрочем, оборачиваться не стал – продолжил топать дальше.

– Слушай, мать, завязывай, а?! – отчего-то рассердился он.

Хотя она ведь могла ему ничего и не говорить.

– Что-то ты часто за нож хватаешься! – продолжил разоряться он. – Может, у тебя вообще всё поотбирать – и только вещи за спиной оставить?!

– Попробуй. – Лаконично ответила она.

– Ладно, – мгновенно остыл он, явно делая над собой усилие. – Видимо, глоткой подменять образование не годится. Давай лучше будем тебя учить…