Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

На бледном, окаймленном рыжей бородой лице Жозе выразилось бешенство. Он выпустил почти задыхавшуюся девочку, в которой Серано узнал одну из младших дочерей герцога Риансареса.

Кровь бросилась в голову маршала, он схватил шпагу, чтобы нанести смертельный удар монаху.

— Я твой брат, ты убиваешь Жозе Серано, и убийством этим маршал Испании будет навеки опозорен, — прошептал Жозе хриплым голосом, — кровь, которой ты обагришь свои руки, ляжет пятном на твое имя, и пятно это никогда не смоется, потому что тебя станут называть братом вампира.

Франциско остановился, сердце его содрогнулось. Позор падет и на маршала Испании, если узнают, что он убил своего брата, вампира. Его рука с обнаженной шпагой бессильно опустилась — эта мысль была слишком ужасна.

— Я обещаю тебе, если сохранишь мне жизнь, никогда больше не показываться на глаза и умерить свои порывы, — продолжал Жозе, следя за выражением лица брата, — клянусь именем святого Викентия.

— Не клянись, негодяй, молчи, чтобы я мог решить, что лучше для нас обоих!

Франциско Серано приготовился нанести смертельный удар чудовищу, осквернившему его имя, и потом лишить жизни себя. Он знал, что мерзавец прав, говоря, что маршал Испании будет навеки опозорен, если запятнает себя кровью брата.

— Тогда умрем мы оба! — проговорил маршал.

Жозе видел, что брат уже поднял шпагу, чтобы привести в исполнение свое роковое решение. В эту последнюю минуту его осенила мысль, которая могла его спасти.

— Энрика! — прошептал он.

Серано вздрогнул и отступил — в его душе происходила страшная борьба.

— Энрика жива! — продолжал Жозе, видя, какое действие произвели его слова.

Расчет Жозе был верен: Франциско считал священным долгом сохранить свою жизнь для Энрики. Он не мог умереть, не вознаградив ее за все лишения и горе.

— Так я дарю тебе твою подлую жизнь, — проговорил Серано глухим голосом, — и пусть тебе судьба подарит случай стать на другой путь. Но пусть этот час, в который ты избежал верной смерти, явится грозным предупреждением неба! Не моей воле ты обязан жизнью, а моему долгу перед Энрикой. Ни слова, несчастный! Беги! Скройся в пустыне и трепещи перед самим собой!

Жозе поднялся и, когда Франциско наклонился к девочке, с язвительной усмешкой быстро удалился прочь от этого рокового места. Маршал Серано передал ребенка гофмейстерам, заметив с упреком, что случившееся должно послужить им суровым предостережением.

ДВЕ МАРИИ

Вэтот вечер Рамиро отправился в развалины замка Теба. С тех пор, как вместе с прилегающим лесом они стали его собственностью, развалины приобрели для него двойной интерес, и поэтому он с каким-то радостным чувством двинулся в путь.

На банкете во дворце молодой граф отлично провел время: маленькая инфанта Мария приводила его в восторг.

Юная принцесса, получив хорошее воспитание и усвоив неплохие знания от своих учителей, легко могла поддерживать разговор с Рамиро. Она, по примеру своей августейшей матери, держала пари и весьма кокетливо поставила условием, что тот, кто первый придет к ней с розой, выиграет его.

Граф Теба, улыбаясь, согласился и воткнул в петлицу своего мундира полураспустившуюся розу.

При прощании инфанта Мария с милостивой улыбкой позволила ему поцеловать свою маленькую ручку и прошептала:

— Я вас очень люблю, граф Рамиро.

Это было такое по-детски наивное объяснение в любви, что молодой офицер невольно улыбнулся.

Пока Рамиро, находясь под впечатлением этой сцены, скачет по дороге к замку, мы вернемся к его обитателям.

Энрика с Марией все еще жили у старой Жуаны, которая после смерти своего Фрацко стала совершенно седой. Несмотря на перенесенные испытания, молодая женщина оставалась такой же прекрасной, какой мы видели ее в начале нашего повествования. Казалось, что горе и мучения долгих лет не оставили никаких следов, а нужда как бы в вознаграждение придала ее благородным чертам только

больше совершенства.

Мария превратилась в прелестную девушку. Ее стройный стан, изящные манеры и миловидные черты лица живо напоминали ту Энрику, которую много лет тому назад мы видели в хижине Дельмонте. Жуана — дочь богатого севильского торговца, получила отличное образование и занималась теперь с Марией, которую любила, как свою дочь. Мария была так понятлива и любознательна, что быстро усвоила все, чему учила ее Жуана.

Аццо, их верный покровитель, некоторое время тому назад опять заметил Жозе и отправился в Мадрид на его поиски. «Если мне удастся поймать его, — думал он, — этот ненавистный монах уже никогда не будет тревожить Энрику». Свой острый кинжал Аццо держал наготове, но надо было очень осторожно приступить к делу, потому что Санта Мадре до сих пор охотился за цыганом.

Жуана и Мария гуляли по опушке леса. За ними медленно следовала Энрика.

Вдруг на вершине холма показался всадник. Мария, весело захлопав в ладоши и прыгая от радости, вскрикнула:

— Это Рамиро! О, это точно Рамиро, который наконец-то приехал навестить нас.

— Наконец! — проговорила изумленная Жуана. — Ты говоришь так, как будто давно ждешь его!

— Разумеется, я его ждала, тетя Жуана. Рамиро обещал мне скоро приехать, и я была уверена, что он сдержит слово.

Она с легкостью газели бросилась навстречу дорогому гостю.

Девушка с удивлением увидела, что друг ее детства превратился в высокого, красивого офицера, и яркий румянец вспыхнул на ее щеках, как будто она устыдилась своей детской восторженности.

Рамиро ловко спрыгнул с лошади и, взяв ее левой рукой под уздцы, подал правую Марии, смущение которой тотчас же исчезло.

— О, здравствуй, здравствуй, — радостно проговорила она, — как давно мы тебя не видели!

— Я сдержал слово, Мария, приехал проведать вас, но уже завтра должен уехать.

— Так скоро! Ты, значит, живешь далеко отсюда?

— Очень далеко, я причислен к посольству в Париже.

— В Париже, — грустно повторила девушка, — это, конечно, очень далеко, мы редко теперь будем видеть друг друга.

— Время мое принадлежит не мне, Мария, я солдат.

— Какой ты стал взрослый и серьезный! Я едва узнала тебя, и как идет тебе этот мундир!

Рамиро улыбнулся.

— Помнишь ли, Мария, как мы мечтали о сегодняшнем дне?

Ведь все сбылось — я офицер.

— Сбылось, но не так, как мы думали.

Он привязал лошадь и вошел в маленькое жилище своих друзей.

Энрика, замирая от волнения, вопросительно взглянула на Рамиро. Ей хотелось спросить его о Франциско. Как ни тяжело ей было произнести эти слова, она все-таки хотела узнать, в Мадриде ли он. Энрика не могла появляться на улицах Мадрида, не подвергаясь опасности быть схваченной сыщиками Санта Мадре, и не хотела тревожить Франциско, который, возможно, уже забыл ее или стыдится их прежних отношений.

— Хотя ты и обедал за королевским столом, — сказала Жуана, — все-таки не смеешь отказаться быть нашим гостем.

— С удовольствием, милая тетя! — проговорил Рамиро, улыбаясь радушным словам, которые давно не приходилось ему слышать, — я попробую твоего пучеро, ты всегда была на это мастерица.

— О, льстец! Смотрите, он думает этим искупить свою вину!

Вскоре они сидели в маленькой, но уютной комнате, убранство которой свидетельствовало о заботливой женской руке. На подоконниках маленьких окон, украшенных красивыми, собственной работы занавесками, стояли горшки с цветами. В углу комнаты находилась маленькая андалузская прялка с незаконченной работой.

Рамиро рассказал женщинам, что случилось с ним за последнее время. Когда он передал разговор с императрицей Евгенией, которая просила его считать ее своей матерью, по щекам доброй Жуаны покатились слезы.

— О, как это прекрасно, милый Рамиро, — беспрестанно повторяла она, — как я благодарю Пресвятую Деву за то, что ты счастлив. Милая императрица! И, конечно, она прекрасна, у нее ангельское лицо.

— Да, она так красива и добра, что я обожаю ее, — продолжал Рамиро и поведал далее, что императрица просила его остаться в Париже и подарила развалины замка с окрестностями.

27
{"b":"4237","o":1}