— Клюнуло! — решил опытный в таких делах Гамсахурдия. — Надо предупредить Митю, чтобы он не продешевил контракт.

И когда после представления Шамбей похвалил Лон-го довольно сдержанно, Гамсахурдия понял, что это лишь уловка хитрого хозяина. Поэтому грузин побежал за кулисы и сказал Лон-го:

— Заломи цену подороже! Он восхищён твоей работой. Для Востока ты — клад! Чем трюки таинственнее и страшнее, тем они ценятся дороже! Не прогадай!

В тот же вечер после представления в духане состоялась встреча Шамбея и Лон-го. Перс торговался. Но «чародей и волшебник» понимал, что он нужен этому восточному дельцу, и заломил огромный по тем временам гонорар в сто золотых туманов за выступление. Сделка состоялась, и вскоре Лон-го приехал в Персию.

Гастроли «российского дервиша и факира» в Тегеране проходили с колоссальным успехом. Представления давались под открытым небом на импровизированном манеже — большой дворовой площадке, с четырёх сторон огороженной квадратом невысоких домов. Публика сидела на прямо на земле на циновках и коврах. Для особо почётных посетителей было установлено несколько рядов кресел. Твёрдых цен на билеты не было. Жена хозяина стояла у входа, ведущего во двор, и назначала плату, одним взглядом оценивая «платёжеспособность» зрителя. Если знатный купец платил за вход один туман, то идущий вслед за ним богатый коммерсант, чтобы перещеголять первого, демонстративно выкладывал два, а то и три тумана за билет.

На «манеж» Лон-го выходил в старинном халате дервиша и колпаке, держа в руке длинный посох. По требованию Шамбея гастролёр придавал своим выступлениям сгущённую мистическую окраску, гораздо большую, чем на представлениях в цирках России. Персидские зрители — мелкие ремесленники и богатые крестьяне, в большинстве своём тёмные, суеверные, религиозно-фанатичные и в то же время наивно-простодушные, воспринимали «чудеса» Лон-го как проявление его необычайной волшебной силы и могущества. Поэтому они охали и ахали, причмокивали губами и молитвенно воздевали руки к небу, когда видели, как у чародея сами по себе загорались свечи или как он спокойно и деловито прохаживается по огненной дорожке из горящих углей…

Но особенно неизгладимое впечатление на зрителей производили опыты Лон-го с ядовитыми змеями. В дни юности на постоялом дворе в одном из кишлаков Туркмении Лон-го укусила гадюка. К счастью, она оказалась не ядовитой. Но врач, к которому обратился молодой артист, установил его природный иммунитет и невосприимчивость к змеиному яду. И с тех пор Лон-го ввёл в свой обширный репертуар и демонстрацию ядовитых змей.

Лон-го рассказал об этом Шамбею, и тот немедленно решил обыграть это драгоценное на Востоке качество своего гастролёра. В афишах появились строки, приглашавшие зрителей приносить с собой в цирк ядовитых гюрз. «Российский дервиш, бесстрашный повелитель змей будет демонстрировать свою волшебную силу против смертельного яда гюрз». Показ этих опытов в Тегеране производил потрясающее впечатление, и молва о необыкновенных свойствах и чудесах Лон-го распространилась далеко за пределы Персии.

Предприимчивый импресарио возил Лон-го по большим городам Персии, а затем организовал его гастроли в Турции, Египте и Сирии. И в этих странах Ближнего Востока выступления факира и чародея Лон-го проходили с колоссальным успехом, а Шамбей наживал огромные деньги…

Прошло много-много лет. После голодной и нищей жизни счастье улыбнулось Дмитрию Ивановичу Лон-го.

Сбылись предсказания старого итальянского фокусника и музыканта Лионелли, который первым дал «путёвку в жизнь» бездомному мальчику — будущему факиру Мите Лон-го. Он стал большим артистом, мастером иллюзионного жанра.

Лон-го вернулся на родину с Ближнего Востока в самом начале первой мировой войны. После Октябрьской революции Лон-го отказался демонстрировать многие факирские трюки и перестроил свой номер, сохранив в нём лишь иллюзии и фокусы. Выступал он перед красноармейцами, рабочими и крестьянами.

Имя Лон-го в последний раз стояло на афише более четырёх десятилетий назад. Последний факир России ушёл на пенсию. Иногда он помогает молодым артистам в создании иллюзионных номеров, придумывает для них и конструирует оригинальную аппаратуру. Благо, у него огромный запас всякого рода фокусов, которые и сейчас по своей сложности и интересу заставляют зрителей немало подумать над разгадкой и расшифровкой цирковых «чудес».