Алия была маленькая, едва доставала мне до подбородка. Мои ноздри уловили чудесный запах ее волос, очень свежий и пряный. Я не удержался, вдохнул полной грудью и улыбнулся. Тох как-то признался, что свою жену, Дару, нашел по запаху. Я не оборотень, но мой нюх тоже чувствителен. Теперь смекаю, что в этом что-то есть.

— Вы интересный и необычный, Эскер, — сказала девушка, отсмеявшись. — Я очень рада, что вы чуть не сбили меня с ног. Иначе так бы и умирала от скуки.

— Еще раз простите, леди Алия, — сказал я и легко поклонился. — Я неотесанный мужлан. Нужно поработать над своим поведением.

— Что вы, Эскер! — возразила девушка. — Соблюдение этикета не говорит о человеке абсолютно ничего. Даже самые ужасные злодеи бывают вежливыми и обходительными. А под маской грубоватости и цинизма может таиться горячее и трепетное сердце, истинно доброе и могучее.

— Это не про меня, — с усилием засмеялся я, — Ведь я шпион и злодей. Помните? Правда, еще и невоспитанный.

Девушка посмотрела на меня очень серьезно, но в глубине завораживающе черных глаз я увидел светлую смешинку. В груди предостерегающе кольнуло. Я почувствовал себя удивительно голым и незащищенным. Ведь раньше постоянно прятался под покровами то грубости, то учтивости и обходительности, играл роли… Но сейчас понял, что Алия видит меня насквозь, несмотря на крепкие етальные латы отчужденности и холода. И что удивительно — мне не страшно.

— Вам хочется в это верить, — сказала Алия.

— Хочется, — признал я. — Только никому не говорите. Хорошо?

Я скорчил таинственную рожицу, мол, вокруг уши-уши… Приложил указательный палец к губам и сказал громкое «тсс!». Девушка заливисто расхохоталась, похлопала в ладоши.

— Эскер, вы удивительный! — сказала Алия. — Скажите, вы сочиняете стихи?

Вопрос застал меня врасплох. Я застыл, не зная, что ответить. Ведь когда-то в юности сочинял. Но потом бросил, решил, что нет чувства ритма. И ни одна девушка в Генте не задавала таких вопросов. Юниц скорее интересовало, насколько я перспективный, есть ли денежки за душой, как высоко смогу пробиться. Поначалу еще пытался заикаться о стихах, но каждая морщилась, будто я признался в чем-то позорном и жутко отвратительном. А потом устал и махнул рукой, смирился.

Я покопался в памяти, глубоко вдохнул и продекламировал:

Алия склонила головку набок, внимательно слушала. Потом тепло улыбнулась, взяла меня под руку и повела вверх по лестнице.

— Давайте прогуляемся, Эскер! Мне тут неуютно. А стихотворение мне понравилось.

— Что вы, леди Алия! — пробормотал я смущенно. — Честно говоря, я лучше рисую, чем складываю слова.

— Для меня главное, что искренне! — с жаром сказала девушка. — Ведь стихи — это эмоции, маленькие кусочки самого человека. Только так можно увидеть душу, рассмотреть хорошее и плохое. Давайте я вам свои прочитаю…

Мы вошли на второй этаж, стали не спеша прогуливаться по коридорам замка, болтать. Алия читала стихи, смеялась моим неуклюжим попыткам ответить тем же. Постепенно разговор увлек меня. Я перестал видеть окружающее, утонул в чародейских глазах девушки. Слушал звонкий голосок, любовался милыми чертами лица. В груди разлилось счастливое тепло. Я с упоением говорил и слушал, потеряв ощущение времени. В душе ожило нечто давно позабытое и мертвое, стряхнуло пыль и посмотрело жалобно: «Забыл, да? А ведь я есть, я всегда было в тебе. Но ты отмахивался, сжигал и убивал меня…»

Все хорошее заканчивается, впрочем, как и плохое. Алия оглянулась на окрик с другого конца коридора. С сожалением посмотрела на меня и пожала плечиками.

— Простите, Эскер, — сказала девушка. — Отец зовет. Надеюсь, чтo еще поболтаем с вами.

— Да-да, — пробормотал я. Голос охрип, а в горле запершило. — Бегите, леди Алия, нельзя заставлять отцов ждать.

Девушка широко улыбнулась, медленно убрала ручку с моего локтя. Шагнула неуверенно, обернулась и подарила еще одну извиняющуюся улыбку. Я поклонился, пожал плечами — понимаю, обстоятельства. Алия помахала на прощанье и унеслась быстрее ветра. Возникло гложущее ощущение потери. Я попробовал отрешиться, как всегда, отбросить все прочь и забыть. Но не получилось. В страшном прозрении осознал, что никогда больше не увижу эту волшебную и чистую девочку.

«Прекрати, Эскер! — сказал я себе. — Ведь они враги. Но Аш добился своего, по крайней мере отчасти. Эти люди лучше и чище нас. И впрямь стремятся к чему-то высшему. Теперь я понимаю брата… Аш выбрал сторону по душе. Не из-за денег или власти, хотя раньше грезил ими. Но, приехав сюда, просто позабыл о таких мелочах».

Я медленно развернулся, пошел дальше по коридору. Едва Алия ушла, за моей спиной сразу возникли стражи. Громыхали доспехами, шли в пяти шагах позади. Я бродил по замку со смятением в душе. Людей не замечал. Пару раз столкнулся со слугами, рыцарями. Прислуга боязливо отскакивала, поглядывала на меня со страхом и удивлением. Рыцари рвали мечи из ножен, рычали о задетой чести и требовали извинений. Но, наткнувшись на мой взгляд, затихали. Уважительно крякали и хмурились. Наверное, думали, что горю пламенем любви. А с влюбленных, как известно, взятки гладки — люди-факелы, что витают в неизведанных высях, говорят с духами. Я покорно извинялся и кланялся, шел дальше. Иногда стражники молча заступали мне дорогу, качали головами — туда нельзя. Я кивал, равнодушно сворачивал и брел дальше.

В конце концов оказался в том самом приемном зале. Пир закончился, гости разбрелись кто куда. Я прислонился спиной к прохладной колонне и тупо наблюдал за суетой слуг, что убирали столы.

Внезапно в голове тренькнул предостерегающий звоночек. Я встрепенулся, поискал взглядом источник опасности. У входа стоял высокий худощавый старик в белом балахоне. Руки скрещены на груди, поза напряженная. Холодные голубые глаза шарили по залу. Крылья острого носа дергались, словно у зверя, почуявшего поживу.

«Чудесно! — подумал я с испугом. — Только служителей мне не хватало».

Я осторожно шагнул назад. Может, прошмыгну вдоль стены, маг и не заметит? Но едва я шевельнулся, как горящий взгляд старика впился в меня. Служитель подошел ближе. Внимательно осмотрел с головы до ног, нахмурился. В то же мгновение браслеты на запястьях стали нагреваться, жечь кожу. Я поморщился, но взгляд старика выдержал.

— Кто ты такой, сын мой? — проскрипел служитель.

— Пленник, — честно ответил я. Врать себе дороже. Служители, как оказалось, прекрасно умеют шарить в мыслях. А я сейчас беспомощен, ядро под замком.

— Почему тогда не в казематах? — продолжал допытываться маг.

Я закатал рукава и показал браслеты. Глаза старика расширились. Служитель невольно отшатнулся. Я увидел, как он что-то шепнул, согнул пальцы в непонятном знаке.

— В казематах, — угрюмо пояснил я, указав рукой на солдат. — Есть еще и они. Мне не сбежать.

— Вражеский маг, — задумчиво сказал служитель. — Надо же. Не думал, что для пленения лугарцев нужны Ограничители Дара.

— А с чего вы взяли, что я лугарский боевой маг? — хмыкнул я.

Старик прищурился, произнес заклинание. В то же мгновение я почувствовал острый холодок в солнечном сплетении, отступил, устрашенный. Но от магии не убежишь. Я стиснул зубы, с омерзением вытерпел призрачное прикосновение. Холодок поднялся выше, пошарил в мозгу. Перед глазами поплыло, зал покачнулся. Я застонал, неимоверным усилием выдворил из мыслей непрошеного гостя.