Снег сошел почти одновременно и в низинах и на горах. Он весь одновременно превратился в воду, и теперь вся эта вода текла в реку Фрейзер.

Вот уже полвека или больше, как река Фрейзер ни разу не выходила из берегов. Весной 1948 года у устья реки на осушен ных землях работали тысячи людей, вспахивая и засевая поля. Они считали себя в полной безопасности, полагая, что дамбы и набережные, построенные с тех пор, как река в последний раз вышла из берегов, были достаточно прочными, чтобы сдержать напор воды, как бы высоко она ни поднялась. Но та земля, на которой теперь стояли их дома, была отнята у реки. Осушенная и снабженная ирригацией, эта земля давала огромные урожаи сена, зерна, овощей и фруктов. Эта земля приносилась вешними во дами реки в течение многих-многих лет. И вот в конце мая и в начале июня 1948 года река готовилась вернуть отнятые у нее земли. Река Фрейзер, которую питали тысячи мелких ручьев и вешние воды таких довольно крупных рек, как Нечако, Кот тонвуд, Куэнснел, Чилкотин, Северный и Южный Томпсон, подымалась все выше и выше, отыскивая в дамбах место, где она могла бы прорваться. Подобно муравьям в муравейнике люди сновали вдоль дамб дни и ночи напролет, подвозя мешки с пес ком. Самосвалы и всевозможные землеройные машины были брошены на то, чтобы укрепить баррикады и сдержать бешеный напор реки. Но весь их труд был напрасным. На протяжении со рока лет человек был хозяином, а река его слугой. Теперь на мгновение река снова стала хозяином положения, а человек рас терянно и бессильно стоял перед разбушевавшейся стихией.

Дамбы набухали от напиравшей на них воды. В сотнях разл ичных мест сквозь них сочилась вода. Реки подымались все выше и выше. Теперь вода достигала верхушек насыпей, и не в силах противостоять ее напору дамбы поддались, и сквозь них хлынули потоки, затопляя осушенные земли.

Долина реки Фрейзер вновь превратилась в озеро. Люди поки дали дома. Скот тонул на пастбищах, где он недавно мирно щипал траву. Дома и сараи плавали в воде, как щепки на бобровом пруду. По дорогам, где всего день или два назад шли потоком автомобили, теперь передвигались на лодках. Рельсы Канадской Тихоокеанской и Канадской Национальной железных дорог были покрыты слоем воды глубиной в несколько футов. Железнодорожное сообщение между Ванкувером и восточной частью Канады было прервано. Реки и ручьи, питавшие реку Фрейзер, смывали построенные на них плотины так же легко, как океанский прилив смывает песок.

Весной 1948 года на ручье Мелдрам, по нашим подсчетам, было около двухсот бобров. И в то время мучительной неизвест ности, когда прорыв хотя бы одной крупной плотины мог привести к разрушению всех нижестоящих плотин, нам почти ничего не оставалось делать, как надеяться и уповать на самих бобров. И все же казалось маловероятным, что бобры смогут противостоять разбушевавшейся стихии, тогда, когда человек совершенно бессилен.

Но бобры не подвели нас. Они приходили из своих хаток на берега и всю ночь напролет до рассвета трудились без устали.

Они делали, казалось бы, невозможное — поднимали уровень плотин так, что каждая из них выполняла строго определенную роль в усмирении разбушевавшегося ручья и потоки не достига ли реки. Годовалые подростки, взрослые самцы и бобрихи, которые вот-вот должны были дать жизнь новому поколению бобрят, — все, как один, встали на боевую вахту. Они трудились ради того, чтобы у водяных птиц было место для гнездовий, ради того, чтобы сохранить водоемы для рыб, ради того, чтобы норки, выдры и ондатры никогда не испытывали недостатка в пище. И может быть, ради того, чтобы живущие где-то рядом мужчина, женщина и девятнадцатилетний юноша не увидели, как все, что им было так дорого, исчезает под озверевшими потоками воды.

Бобры заделывали любую течь в плотине, едва она успевала появиться. Они разыскивали слабые места и укрепляли их, чтобы вода не могла пробить себе дорогу. Все плотины, построен ные бобрами на ручье, выдержали, несмотря на то, что вода стремилась их разрушить. Более того, перед плотинами было собрано такое количество избыточной воды, что общий приток воды из ручья в реку был не больше, чем обычно весной. Так бобры ручья Мелдрам совершили чудо в ту страшную весну 1948 года.

На каждого из ста семидесяти миллионов людей, населяющих США, расходуется в среднем 5700 литров воды в сутки. Вся страна в целом потребляет ежесуточно около 275 миллиардов литров — более чем достаточно, для того чтобы образовать море, в котором могли бы плавать торговые суда всего мира.

Сельское хозяйство расходует на орошение около сорока тысяч литров воды на каждый бушель зерна и около 750 тысяч литров на каждую тонну сена из люцерны. Промышленность США ежесуточно потребляет около 300 миллиардов литров воды. Предполагают, что к 1975 году промышленность будет потреблять ежедневно около 750 миллиардов литров воды.

Над территорией США ежегодно выпадает около 6 000 миллиардов тонн осадков, тем не менее многие районы страны уже испытывают или находятся под угрозой водяного голода. Однако, несмотря на реальную угрозу нехватки воды как для сельского хозяйства, так и для промышленности, редкий год проходит без того, чтобы какая-нибудь крупная река не вышла из берегов, не затопила окрестных земель, не погубила скот и посевы и не лишила жителей крова.

Человеку следовало бы хорошенько призадуматься над тем, что произошло на ручье Мелдрам в ту ужасную весну 1948 года.

Капризы любой крупной водной артерии почти целиком зависят от капризов меньших артерий, питающих ее. Ни одна колония бобров не может перегородить русло большой реки, но они могут и стремятся перегородить множество небольших речушек и ру чьев, впадающих в нее. Бобры на ручье Мелдрам не дали ни одной капле вешней воды уйти в реку, которая не могла ни ис пользовать, ни сохранить ее. Бобры собрали избытки воды у своих плотин, и теперь она не только не угрожала человеку, а, напротив, приносила ему пользу.

От духоты и зноя наши лица были покрыты потом, мы жадно ловили ртом воздух. Мы привязали лошадей перед подъемом на вершину горы и последние сто ярдов прошли пешком по почти голым камням. Я то и дело оглядывался на Лилиан, которая шла в нескольких шагах сзади, протягивал ей руку и спрашивал: «Помочь тебе?»

Лилиан шла с непокрытой головой, ее белая блузка была рас стегнута, по лбу стекала тоненькая струйка пота. Правая штанина ее брюк разорвалась, хотя в начале подъема брюки были целы. Лилиан покачала головой и сказала, запыхавшись: «Я великолепно справляюсь сама».

Визи ушел далеко вперед и прыгал вверх по скалам, как верхолаз. Иногда он тоже оборачивался, смотрел вниз и спраши вал: «Помощь требуется?»

Набрав в легкие воздуха, я отзывался: «Мы оба справляемся великолепно!»

Наконец мы выбрались на вершину и улеглись под жгучим июльским солнцем, отдыхая и наслаждаясь свежим воздухом. Мы были на высоте около четырех тысяч семисот футов над уровнем моря — почти на тысячу футов выше всех окрестных вершин. Далеко к северо-востоку, милях в десяти или больше, виднелось продолговатое зеркальце воды — озеро Мелдрам. Рядом были меньшие зеркальца, связанные в длинную изогнутую цепочку, — бобровые запруды, а еще дальше виднелась темная полоса, рассекавшая землю, — река Фрейзер.

Я затаил дыхание. До меня слабо доносился шум реки. Это было тихое, мирное бормотание воды, бегущей своей доро гой к океану. Всего месяц назад река поглощала бурные потоки вешних вод, несущие с собой ил и обломки. Теперь шум стих, половодье прошло, река остепенилась.

От русла реки мой взгляд снова вернулся к цепочке водных зеркал. Вероятно, если бы воды ручья Мелдрам во время поло водья добились своего, цепочка исчезла бы. Да, всего несколько лет назад вода неслась бы вниз по руслу ручья, и ничто не могло бы сдержать ее на пути к реке. Но весной 1948 года бобры уже стояли на вахте. Они были готовы вступить в борьбу, чтобы остановить наводнение, преградить ему путь.