Еще интереснее свидетельства средневековых хроник. Вот, например, запись хрониста из монастыря Святого Августина в Северной Германии, датированная 1147 годом:
Дня 20 месяца мая явилась в небе огненная черта рядом с солнцем. И видна была та черта во многих окрестных селениях. Позже приблизилась та черта, и стало видно, что это ковчег громадный, весь сверкающий. И пали мы на колени, и вознесли молитвы Господу, явившему чудо сие. И висел ковчег над нами два дня и две ночи и после уплыл по облакам в сторону к югу, чтобы принести знамение в земли другие. Подобных чудес никто не видывал отродясь на земле нашей.
Ну, насчет «никто не видывал отродясь» хронист явно погорячился. Наверняка такие объекты появились в небе над Германией не в первый раз. Происходили подобные события и в дальнейшем. Светящиеся объекты на небе регистрировались очень часто, практически раз в десятилетие — правда, не всегда понятно, идет ли речь о кораблях пришельцев или о довольно редких атмосферных явлениях, так называемых гало.
Но самый интересный материал давали наблюдения XVIII–XIX веков, когда астрономия находилась уже на довольно высоком уровне. Французский астроном-любитель де Лубуа, например, описывал в 1756 году странный сигарообразный предмет, который завис над полями этого дворянина в Шампани. Объект не светился и не был похож на атмосферное явление. Воспользовавшись подзорной трубой, де Лубуа постарался тщательно разглядеть спустившийся с небес объект. Черного цвета, длиной около двух сотен метров, объект был практически правильной сигарообразной формы, но на его поверхности кое-где виднелись странные выступы. «Сигара» провисела над полем больше часа, после чего медленно, не меняя высоты, поплыла на запад и вскоре скрылась за холмами. Де Лубуа немедленно сообщил о своих наблюдениях коллегам-астрономам, но те отнеслись к ним с плохо скрываемым (вернее, совсем не скрываемым) скепсисом, хотя де Лубуа пользовался репутацией честного и, здравомыслящего человека, не склонного к мистификациям и чудачествам. В конечном счете этот случай все предпочли забыть, в том числе и сам астроном. Но запись о нем сохранилась до наших дней.
В XIX веке появление НЛО тоже не было редкостью. Причем, что интересно, «тарелки» появлялись в ключевые исторические моменты. Сам термин «неопознанный летающий объект» появился в 1947 году, тогда же начали всерьез заниматься изучением этого явления. За прошедшие полвека известны десятки тысяч случаев наблюдения кораблей пришельцев, одних только посадок «летающих тарелок» на поверхность Земли зарегистрировано около полутора тысяч. Конечно, большая их часть получила вполне прозаичное объяснение, некоторые вообще были разоблачены как грубые мистификации, но все-таки очень много случаев так и не удалось объяснить ничем, кроме как появлением на нашей планете представителей инопланетной цивилизации.
Честно говоря, я не привык безоговорочно доверять выводам журналистов, но в данном случае я тщательно проверил выкладки Кассе и нашел их вполне соответствующими реальной действительности. По крайней мере, в вероятном существовании инопланетной цивилизации он меня убедил.
Теперь осталось ответить на вопрос — почему инопланетяне так благоволили нацистам? Неужели прав журналист из желтой аргентинской газеты, который писал, что с помощью Гитлера пришельцы надеялись захватить мир? Честно говоря, мне в это верится с трудом. Но должен также честно признаться, что ответа на этот вопрос я не знаю до сих пор…
Глава 5
ПОГОНЯ ЗА БЕССМЕРТИЕМ
Находки Эмиля
Спустя две недели объявился тот, кого мы называли Эмилем. Он был похудевший и, судя по всему, не очень-то довольный. Но приехал он на «пежо партнере» в сопровождении одного из своих верзил, поэтому я понял, что ему все же есть что мне передать. Эмиль стоял у калитки возле моего дома, а верзила на «пежо» сдавал задним ходом, целясь въехать в мой гараж. Мне не оставалось ничего другого, как открыть ворота. Въехав в гараж до половины, «пежо» остановился. Хмурый верзила открыл заднюю дверь, и они с Эмилем с трудом извлекли из тонированного пикапа большой прямоугольный предмет, завернутый в мешковину и оклеенный скотчем.
После того как вытащили груз, «пежо» заметно приподнялся и вообще повеселел. Верзила тут же уехал, а Эмиль пояснил:
— Это твой сейф с документами, Ганс-Ульрих. За него с тебя причитается, как и договаривались, половина затрат на нашу «экспедицию». Другую половину я, так и быть, возьму на себя, несмотря на то что, кроме сейфа, мы там ровным счетом ничего не обнаружили. Даже часов или заколки для галстука. — Тут он нехорошо ухмыльнулся. — Дело в том, что там уже побывали до нас и вынесли все, что можно. Они вынесли бы и сейф, но, видно, действовала небольшая группа людей, потому что в итоге они его там оставили. Да и труп свой с собой не прихватили.
— Труп? — Я был озадачен. — Какой труп?
— Труп аквалангиста, — ответил Эмиль. — Судя по всему, они обчистили лодку года два-три назад, не больше. А тут у них случилась накладка. Сейф свалился и придавил этого товарища, да так неудачно что порвал ему акваланг, и тот погиб. Вот они и бросили его там, да и сейф, видимо, тоже. Замок сейфа мы взорвали уже на суше. На твое счастье, этот ящик герметичный и набит всякими бумагами, в которых я особо рыться не стал, — тебе виднее будет. Да. и весит он, гад, как мы с тобой, вместе взятые, хоть и небольшой. Рей его два раза взрывал, а ему хоть бы что — даже не погнулся, еле открыли. Ну, звони, если что интересное найдешь.
Другие подробности поездки остались для меня неизвестными, и я не стал расспрашивать. Я был идеальным заказчиком, а Эмиль — идеальным исполнителем. Взяв свои деньги, «неофициальное лицо» отбыло, а я остался в своем гараже, с сейфом посередине. Плотно заперев двери, я размотал вонючую мешковину. Сейф был чистый и местами даже блестящий. Круглый замок и часть передней дверцы были вырваны буквально «с мясом». Остатки замка лежали внутри сейфа на кипах перевязанных бечевками картонных папок. На сейфе стояла дата производства: 1932 год, Ф-а-М — Франкфурт-на-Майне.
С волнением — оно охватывает меня каждый раз, когда я беру в руки новый документ, который, возможно, поможет мне раскрыть еще одну тайну, — я протянул руку и взял сверху первую папку.
От бумаг я сумел оторваться только в первом часу ночи, когда просмотрел, правда, толь-Жо «по диагонали», все восемнадцать пухлых папок, которыми был набит сейф. Тащить его на чердак было совершенно глупой затеей, я вынул папки и унес их в библиотеку, а сейф с трудом перевернул искореженной дверцей вниз и приспособил под подставку для садовых инструментов. Мало ли какие ящики, покрытые мешковиной, могут валяться в гараже.
Найденные документы своих денег стоили. Хотя большая часть из них была довольно однообразной и представляла собой не что иное, как перечни грузов, отправленных и полученных Новой Швабией в 1938–1942 годах. Она подтверждала сам факт существования нацистской базы во льдах в годы Второй мировой войны, подтверждала также многие мои прежние версии и предположения.
Другая же часть документов из пухлых старых папок содержала информацию — ни больше ни меньше — о поисках бессмертия в «Аненербе». Признаться, эту информацию я видел впервые в жизни. Хотя у моего отца и были собраны досье на многих ключевых лиц, действовавших в рамках института, но об этом там не было ни слова. Думаю, эта информация была настолько засекречена, что не могла разглашаться в другие отделы.
Я рассказывал об экспериментах над людьми, которые в рамках «Наследия предков» проводил жестокий доктор Рашер, но самые секретные эксперименты в Третьем управлении Института расовых исследований проводил не он. Рашеру, скорее всего, об этом даже не было известно. Самые секретные исследования проводил «Дойтор Жизнь» — Адольф Егерманн.
Адольф Егерманн родился в 1890 году и в Первую мировую войну служил на фронте в качестве военного медика. Прозвище Доктор Жизнь пристало к нему еще в военном госпитале, где он работал. Он брался лечить самых тяжелых раненых и с фанатичным упорством вытаскивал их буквально с того света. За несколько лет он спас жизни тысячам безнадежных больных. По окончании Первой мировой войны Егерманн ушел в науку и принялся за исследование самых «тяжелых» медицинских случаев, которые другие врачи считали безнадежными. Мне удалось лишь узнать, что он работал в Берлине, в госпитале «Шарите», и добился там немалых успехов. Другие подробности мне неизвестны. В середине же 1920-х годов этого ему оказалось мало, и он начал исследования в области… воскрешения мертвых.
