О так называемой «дедовщине». Неправильное и неточное распознавание и определение противника неизбежно ведёт к его неправильной оценке, к выбору неверных или мало эффективных форм и способов борьбы с ним. Наш враг в казарме не сама солдатская иерархия в виде пресловутой «дедовщины», а аморальность солдатских отношений. Мораль в армии появится лишь тогда, когда она появится в обществе. Народ и армия едины не только в высоком, но и в низком, что в армии проявляется лишь в более резком, обнажённом виде. Иерархия всегда была, есть и будет в человеческом обществе, не только в отношениях между социальными классами или слоями, но и внутри самих общественных, профессиональных, образовательных и других социальных групп, которые внешне кажутся однородными. Явления иерархии есть уже в детском саду, в школе, профтехучилище, в рабочем, крестьянском коллективе и среди всех других групп людей, имеющих официально, казалось бы, равные права и обязанности.
Когда родители моих солдат спрашивали, есть ли у нас в бригаде спецназа «дедовщина», обычно отвечал так: «Давайте вспомним первые строки замечательного стихотворения «Бородино», написанного боевым офицером М.Ю. Лермонтовым, хорошо знавшим быт и жизнь солдат. «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спалённая пожаром...». Кто такой «дядя»? Бывалый старослужащий воин, к которому с уважением и почтением обращается молодой солдат. Такое деление на молодых и старослужащих абсолютно неизбежно, оно есть и в нашей бригаде, и бороться с возникновением неуставных иерархических отношений совершенно бессмысленно. Мы боремся с оскорблением и унижением человеческого достоинства, с использованием неофициальной солдатской иерархии в лично-корыстных или иных неблаговидных целях. Да, ваш сын в течение первого полугодия, скорее всего, будет выполнять наиболее грязную (физически) и другую подсобную солдатскую работу Но мы, командиры, будем делать всё, чтобы это были отношения старшего брата к младшему». Конечно, получалось далеко не всё. Ключевым в воспитательной работе в этом направлении является создание здорового солдатского коллектива с суровой, но справедливой нравственной атмосферой.
Думаю, уникальный опыт создания таких отношений имел место в 1986-1989 гг. в бригаде спецназа Группы Советских войск в Германии, которой командовал полковник Владимир Андреевич Манченко, а я был начальником штаба. Бригада именовалась — «3-я отдельная гвардейская Варшавско-Берлинская Краснознамённая ордена А.В. Суворова III степени бригада специального назначения». Какое имя! «Какой восторг!», — как говорил сам Александр Васильевич. В этой прославленной бригаде по инициативе командования был сформирован бригадный Солдатский комитет, в который вошли по два солдатских делегата и одному сержанту от каждой роты, избранные тайным голосованием на общих собраниях рот. Солдатскому комитету предоставлялось право общественного контроля за доведением до личного состава положенных норм продовольственного и вещевого довольствия, наблюдения за условиями помывки в бане, личным временем, временем на подготовку к несению службы в суточном наряде и сон, непривлечением к работам после смены, выделением спортзала, а также право решения ряда других вопросов повседневной службы и быта. Делегаты Солдатского комитета бригады официально носили на форме особый значок. Хотя по «Положению о Солдатском комитете бригады» делегаты не имели права вмешиваться в дисциплинарную практику офицеров, прапорщиков и сержантов, иногда в частном и доверительном порядке информация на «несправедливые» действия некоторых командиров и начальников всё-таки доходила, и командование бригады со всей аккуратностью и щепетильностью подсказывало офицерам и прапорщикам, в основном, молодым и только назначенным на должность, на их те или иные педагогические ошибки. Не сразу, но постепенно в ротах, отрядах и в бригаде в целом между солдатами и офицерами стали складываться и укрепляться настоящие глубокие отношения войскового товарищества. Духовная сила такого совместного ратного служения на благо Отечества проявилась совершенно неожиданно спустя двадцать лет.
На третий день после моего ареста 17 марта 2005 года первой в следственный изолятор в подмосковной Лобне, как и положено, примчалась жена. Но вторыми меня там нашли и передали всё необходимое для тюрьмы ребята-татары из Казани, бывшие солдаты и сержанты нашей 3-й гвардейской бригады спецназа. Как офицер горжусь этим поступком своих подчинённых. Благодарю за передачу и спаси всех вас Бог, Ильмир, а теперь уже Ильмир Халикович! А ваш начальник штаба держится, и будет держаться, вы ж меня знаете...
Нынешняя власть боится общественного контроля за жизнью и бытом армии снизу самими солдатами и офицерами, поскольку боится ответственности за развал и целенаправленное уничтожение собственной Российской армии, боится вопросов о состоянии боеготовности, боевой подготовки, о жилищно-бытовых и других важных проблемах. Власть боится даже института комитетов солдатских матерей, который, по правде говоря, всё больше превращается в организацию проституирующих за иностранную плату солдатских «мамок», отрабатывающих зарубежные гранты на бедах и несчастьях российских солдат. Солдатским «мамкам» местечко в создаваемых сейчас закулисных общественных советах, конечно, найдут, тем более что солдатских отцов не видно, не говоря уже об отце солдата, которого знаем по одноимённому фильму.
Власть боится Российской Армии, поэтому вместо общественного контроля снизу организует якобы общественный контроль сверху Указ Путина от 5 августа 2006 года о создании так называемых Общественных советов, призванных контролировать работу Министерства обороны, МВД, ФСБ и СВР свидетельствует о страхе закулисного политического руководства перед нарастающим недовольством в толще силовых структур и усиливающимся расхождением между основной солдатской и офицерской массой и верхушкой.
Кажется, А. Чубайс призывал членов Союза правых сил идти в армию и в другие силовые структуры. Однако лозунг-призыв «Еврей — на самолёт, в танк, в подводную лодку!» как-то должного отклика у его единомышленников и соплеменников не нашёл. Но руку на пульсе армии держать-то надо, вот сейчас закулиса и пытается установить контроль над так называемыми силовиками, точнее, над верхней частью армии. Но настоящий пульс жизни армии, к счастью, бьётся в её другой части. И власть правильно делает, что боится усиления ритма политических ударов в обществе и в армии. Вводимые общественные советы контроля над армией и ФСБ помогут этой подыхающей политической власти, как мёртвому припарки, когда воедино сольются пульсирующие удары армии и народа. А пока пусть потешатся...
Важнейшим средством исправления низкого нравственного состояния армии станет борьба с пьянством. В армию приходит поколение молодых людей, не умеющих и не знающих, что им делать в трезвом состоянии. Армейское, флотское пьянство не в меньшей, если не в большей степени губит военнослужащих, чем бытовая неустроенность и безденежье, особенно на войне. Никогда не забуду жуткий случай в 2000-м году в Чечне, когда пьяный механик-водитель контрактник на танке наехал на палатку и раздавил всех спящих там солдат. Не вызывает сомнения необходимость введения в России «сухого закона» немедленно по приходу к власти национальных сил, хотя бы на три месяца до установления полной государственной монополии на производство и оптовую продажу алкогольной продукции, включая пиво. Нам надо просто протрезветь после беспробудного пьянства, а точнее — после целенаправленного и систематического спаивания русского народа в течение последних более чем пятнадцати лет.
И последнее. Наполеону приписывают фразу «Меня победил генерал Мороз и русская военная музыка». Сказал правду великий французский полководец в лучшем случае только наполовину — его разбили и победили ещё более великие русские солдаты, офицеры и генералы. Но военная музыка действительно имеет огромное нравственное и воспитательное значение. Поэтому в каждом полку должен быть достаточно полный по составу музыкальных инструментов духовой оркестр. В своё время «под шумок» послесоветских военных размежеваний в 15 бригаде Спецназа ТуркВО, а потом Узбекистана удалось создать оркестр из двадцати четырёх музыкантов. Пришлось даже пойти на некоторое сокращение численности боевых подразделений. Но преимущества стали очевидны — повседневная жизнь бригады, выполнение воинских ритуалов приобрели праздничность и торжественность.
