Дед

(насосан):

— … Ежели Леже

не Гоген —

Матисс, там,

не Доре, не Роден,

а уж Рубенс — не буржуа,

нет. И Ленин элитен! —

и, ладно, он — Дали.

Гойя — йог,

но и он,

демагог, на Ван Гога мед

лил

и елей…

О, ссаки Пикассо!

А Малевич — иве лама,

а клеёнка как не ёлка,

а у неба — Бенуа

и куртина манит руки,

а картина манит рака,

а барка — краба,

а баран — араба,

Леду — пудель,

Таню — юннат

(хи! ***тина манит обеих),

немца — нацмен,

атомодром — мордомота,

а вокзал — Глазкова,

а колбаса — Блока,

Нину — Бунин,

Неруду — дурень,

USA — Васю,

Асаркана — краса

кафе-дамы («Made фак!»),

а Милан — налима,

а навагу — Гавана,

а клопа — полка,

вошь — шов,

гниду — пудинг,

а кота — патока,

сыр — крыс,

а шакала — каша,

а Ватто — Оттава.

А в Вене рвало Лавренёва.

О, моде Вены неведомо,

как

я *****я, слабея.

Я спился, слипся

и дур груди

лапал.

Яйца как акация —

висят. Я сив

и вял. Если пил — се ля ви!

Я — зюзя,

а был — глыба,

и хером орехи

колотил и толок.

Девовед

и гомо, помоги!

— Рад бы, рад, да рыб дар —

море зооозером…

Видно ил лимана, миллион див —

яромира дар и моря,

волн лов

и ход, — звоня пьяно, гоня пьяно вздохи

моря. Мол угнетен гулом. Я ром

тяну (мечту тут чем унять?).

Тяну я ром. Мечта — шатче моря. Унять

ее

ропот, шик, ума гудение и недуга муки штопор…

Дару моря не цензор, гул угроз не ценя, я рому рад —

тянул, и, боле не будоража, жар одубенело бил. Унять

зорь гул и силу гроз…

Но с овиди вижу: гнется марс. Вышел пират, стар и плешив, срамя стеньгу. Живи, диво-сон —

корсар-ас — рок миробоен! Кормила дал им рок. Необорим корсара срок!

И лавы (звонче ветра завывы в азарте!) вечно взывали:

«Ас, ура! Пари, мира паруса!»

О видение! И не диво,

а так азартила палитра заката:

моревером

витал, зорок, скор, озлатив

море. Вил, кружа в ажур кливером,

иерохореи.

Вот еврокитча мажор-декор! В марине пен и рам, в роке, дрожа — мачт и корветов

гнется стеньг

лес… Ура, карусель

вод, адоворота заторовод адов!

И мяли мили, тупили кили пути ли милями,

или милипуты по туче мечут топы? Тупили мили

яро мытари-пираты — моря

сноб или Билли Бонс?

Вор Рима? Фрайер Марселя?.. А галс смотан на кливере. Перевил канатом, слагая лес рам, рей… Арфа миров!

И лови, фразер грез, арф и воли

яроморя

веерохореев

ум, магии гамму! —

и нимбом обмини

аса,

удивись и видописи, подивись и виду

юнг — ох и сила души! — и микрозоркими, ишь, удались! — их огню —

ура! («Жару, салаги!» — мигал ас.) Ура! Жару!

(Ас: «Аминь!») Они — синоним аса:

и мы-де, смена, канем седыми.

У моря не ревизор гулу гроз, и верен я рому!

Асу рапортую, опьянен — я пою утро, паруса

и китоботики.

О видение! И не диво?

Или — море сна?.. Море! О, мое романсеро! Мили

уже режу

мотоботом,

одно рьяно гоня рондо

вод — адоворохи, хоровод адов

моторов, водоверти пик! — и кипит рев водоворотом,

смял клямс

и гнет стеньги,

гнет и битенг,

и ералашем смешала реи

и лес рам, — и лес, и лисели, марсели…

Яро мы боролись — силоробы моря,

мореходы — в выдохе ром!

Ах и лисы, рыси! Лиха

сила-темногон! Метались,

как

ада чада:

«SOS! SOS! SOS!»

Ах и лиха

сила вод… О, довались

мотоботом!

А были вынесены в илы, ба! —

то бот

летел в адоверчи чрево, да влетел

в ила залив.

(Я еле, белым, влетел, в мыле белея,

а рутина мук былую улыбку манит.) Ура

необоримым! В атомы вымотав, мы миробоен

и ига мономагии

мир — гримасу с Иисуса, мир-грим,

вымыв —

мир адоворотом моторов одарим!

Магии максириска мигам,

юнг огню —

ура! День, гори! Мир огнедару

иеромагии, ига морей,

маревоверам

яромира, зари моря!

Кабак

воледелов

хорош, тесен — лавина и лава лиан, и вал несет шорох…

Нам уши Шуман

радовал, славя вал-славодар,

как

жен одаряя — Радонеж.

И мачтами, и матчами

манит, и нам

море, мир — примером.

Я о матче мира — пари, мечта моя,

и муз изуми!

Мудри, мир дум,

соли силос,

икоты вытоки!

А нам у того, в озере, березового тумана

утра — замер, омыт, серебрян яр бересты морем; азарту

ли сиянья и сил

удивяся, виду

мира, — доведя, дев одарим —

мы ли милым

мир берестой отсеребрим!