Холлэнд откашлялся, посмотрел на ковер, потом постарался взглянуть в глаза экипажу. Он не хотел лгать им, но решить, что именно сказать, было мучением. Эмоции заставляли высказать все, но интуиция удерживала его.

– Ладно, ребята. Мы попали в странную, беспрецедентную ситуацию, но мы с ней отлично справимся. Теперь нам понадобятся все силы и профессионализм, чтобы пассажиры не теряли присутствия духа и твердости. А сейчас разрешите сообщить вам о моем последнем разговоре с вице-президентом по пассажирским перевозкам. – Холлэнд сделал паузу и улыбнулся. – Власти передали нашей компании, что пассажир был заражен очень опасным вирусом. Нам известно об этом вирусе только то, что из-за него можно как следует проболеть какое-то время, но если получать достаточно жидкости и отдыхать, то большинство вирусов отступают через неделю или около того.

Холлэнд встретился взглядом с каждым членом экипажа, а потом его глаза скользнули на Рейчел Шервуд. Женщина улыбнулась. Легкая улыбка и едва заметный кивок ободрения.

Он снова услышал голос вице-президента.

«Это может быть ложной тревогой. Даже если ваш пассажир от этого умер, он мог и не заразить остальных».

Холлэнд взглянул на Барб Роллинс и продолжил.

– Итак, наша компания убеждена, что это ложная тревога и бюрократическая формальность. Во всяком случае, реакция всех этих стран явно не соответствовала действительности. Наш пассажир мог умереть от обыкновенного сердечного приступа, и все. Вместо этого вируса, который так всех беспокоит, у него мог быть банальный грипп. Врач, помогавший Бренде в ее героических попытках сделать искусственное дыхание, убежден, что по виду это всего лишь сердечная недостаточность, с некоторыми предшествующими симптомами, такими, как тошнота и жалобы на головокружение. – Прежде чем продолжить, Холлэнд снова оглядел всех присутствующих. Он попытался улыбнуться и надеялся, что улыбка получится искренней. – Так что все эти глупости в Лондоне и неудавшаяся попытка вернуться во Франкфурт, а потом отказ в разрешении на посадку в Амстердаме или на военно-воздушной базе Милденхолл в Великобритании – лишь результат взаимозапугивания правительств в приступе истерики, вызванном полуправдами и недостатком информации. Расходятся совершенно дикие слухи, и некоторые из них даже распространяются средствами массовой информации, так что даже правительственные организации, которым следовало бы разобраться, отреагировали на это, хлопнув дверью у нас перед носом. Мне жаль, что я не смог лучше информировать вас, но события разворачиваются со страшной скоростью, и у двух пилотов слишком много дел.

Джеймс, с тех пор, как мы разговаривали в последний раз... Ну, вам надо знать, что в Европе все убеждены, что вы все заражены настолько губительным вирусом, что они смертельно вас боятся. Разумеется, я думаю, что они сошли с ума, но нам приходится с этим работать. Наше правительство знает, что все не так плохо, но у него возникли дипломатические проблемы, и в итоге Белый дом хочет, чтобы вы держались подальше от Северной Америки, пока все не выяснится. Вопросы политики, вы понимаете. Если Европа ударилась в панику, запаникует и Северная Америка. Мы просто подержим вас там, пока все поправятся, или никто не заболеет, тогда не будет никаких проблем.

Холлэнд посмотрел в сторону, сквозь один из иллюминаторов – ничего, кроме хлопьев снега, несущихся горизонтально, почти так, как бывает в полете.

– Я знаю, что скоро Рождество, – начал он. – Я знаю, какой эффект это оказывает и еще окажет на всех нас, даже если никто и простуды не подхватит, и все мы будем дома на праздник. Пассажиры будут очень огорчены, и нам придется загнать поглубже собственные эмоции. К этому я хочу добавить, что компания просила сообщить вам – все смогут бесплатно позвонить домой по спутниковой связи, включая вас. Вам необходимо сообщить близким, что с вами все в порядке, потому что освещение событий в прессе может их напугать.

Джеймс, мы это не контролируем. Этим занимается наше правительство, и нам сказали что Президент Соединенных Штатов лично требует отчета. Мы все еще пытаемся пробиться сквозь все эти глупости и добиться для вас разрешения вернуться домой, в любое место.

– Наша компания работает рука об руку с американским правительством, чтобы позаботиться о нас и договориться с национальной службой здравоохранения, с которой мы столкнулись бы, если бы летели напрямую в Нью-Йорк прямо сейчас. Может быть, для нас самих лучше всего остаться здесь.

Капитан сообщил экипажу, что дозаправка откладывается до того времени, когда они согласятся с новым пунктом назначения. И он объяснил им, что никому не разрешено покидать самолет, не упомянув о вооруженной охране и приказе стрелять.

– Я собираюсь сделать важное сообщение по трансляции, – сказал Холлэнд подчиненным. – Я намереваюсь сообщить многое из того, что говорил вам, и собираюсь быть еще более оптимистичным, непоколебимым и уверенным. Пожалуйста, улыбайтесь и поддерживайте меня. Информируйте меня, если будут какие-нибудь неприятные происшествия. Через какое-то время я сам спущусь вниз.

Потом он ответил на вопросы и отправил всех по рабочим местам, чтобы как следует приглядеть за пассажирами.

Когда большая часть экипажа покинула верхнюю палубу, Холлэнд повернулся к Роббу и махнул рукой в сторону лестницы.

– Дик, если ты сможешь что-то предложить, или что-нибудь заметишь, что угодно, ради Бога, поднимись наверх и скажи мне, ладно? Я... прошу прощения, что наорал на тебя там, в районе Лондона. Я хочу все обсудить с тобой и посоветоваться.

Робб махнул рукой, отметая инцидент, и уставился на свои ботинки.

– Все в порядке, – отозвался он.

– Тебе понравилось мое выступление?

– Да, конечно, – ответил Дик и встретился взглядом с капитаном.

– Я хочу сказать, что ты все еще главный.

– Ты – действующий пилот.

Неожиданно подняв голову, Робб взглянул на Холлэнда.

– Джеймс, тебе раньше приходилось сталкиваться с подобным?

Капитан отрицательно покачал головой.

– Я не уверен, что кому-нибудь раньше приходилось сталкиваться с точно такой же ситуацией.

Дик вздохнул и снова посмотрел в сторону, потом опять на свои ботинки.

– У меня очень нехорошее чувство по этому поводу. Знаешь, я почти рад, что мы остаемся здесь. – Он поднял глаза. – По крайней мере, это американская база. Даже если они не пустят нас домой на Рождество, здесь мы в безопасности.

Пространство между ними на несколько тягучих секунд заполнило молчание, потом Холлэнд указал на кабину.

– Ну, мне лучше сделать это сообщение по трансляции.

Робб, не глядя, кивнул и отвернулся.

В глубине пассажирского салона Лиза Эриксон сосредоточенно вслушивалась в каждое слово Джеймса Холлэнда, раздававшееся по трансляции. Плотно прижав к груди маленькую подушечку, выдаваемую авиакомпанией, она не отрывала глаз от динамика над своей головой, сжав губы и ожидая вести о том, что все кончено, и через несколько часов они будут дома.

Ее ждали дети.

– Нам бы больше всего хотелось доставить всех домой к Рождеству, – говорил капитан.

Тут женщина слегка улыбнулась и молча кивнула. Ей тоже этого очень хотелось. Ничего лучше и быть не могло. Ей необходимо попасть домой!

– ...Но боюсь, что нам придется взглянуть в лицо фактам. В лучшем случае они выпустят нас из этого мини-карантина к Новому году, так что к Рождеству мы, вероятно, не успеем.

Сначала Кейт Эриксон решил, что включили сирену. Пронзительный, тонкий вопль звучал слишком резко, чтобы его издавало живое существо. Но очень быстро, как только все в салоне обернулись в его сторону, он сообразил, что этот нечеловеческий звук исходит от его жены.

Это было кошмарным воем агонии, нескончаемым, без перепадов. Он вырывался из глубин измученного сознания и длился целую вечность, пока легким не потребовалось побольше воздуха, а затем крик возобновился. Появились две стюардессы – нервы на пределе, уши заложило от ужаса.