С этими словами он взмахнул рукой, и что—то блестящее поплыло ко мне прямо по воздуху. Мастак дядюшка на эффектные фокусы! Я поймал сверкающую вещицу, оказавшуюся серебряной монеткой.

– На обратном пути можешь зайти к Мельде, выпить пивка, – милостиво добавил старикан.

Я завернул магическое зеркало в холщовую тряпку, дабы не привлекать его видом внимания зевак, и поспешил прочь, споткнувшись по дороге об дядиного любимца – черного кота по кличке Бродяга. Имя свое он получил из—за характера, благодаря которому кот частенько пускался в путешествия. Бывало, он отсутствовал по месяцу, затем, когда я уже думал, что зверь бесславно погиб где—нибудь на большой дороге под колесами экипажа, или лошадиными копытами, Бродяга как ни в чем не бывало появлялся на пороге дома. Вид у кота был соответствующий: крупный, поджарый, чтобы не сказать тощий, он был покрыт клочкастой, стоящей дыбом черной шерстью, которую никогда и никому не позволял расчесывать. Одно ухо Бродяги было разорвано, морду пересекали боевые шрамы. Глаза были замечательно желтыми, и горели в темноте как два Ведьминых огня. Кот имел малоприятную привычку посреди ночи пробираться в мою комнату и устраиваться на ночлег у меня на груди, заставляя просыпаться от удушья. Еще он любил вскочить на стол во время обеда и сунуть нос в мою тарелку. Никакие наказания и угрозы на него не действовали – Бродяга продолжал жить по своим собственным правилам. В общем, он был котом во всех отношениях малопочтенным, но дядюшка почему—то в нем души не чаял. Украдкой погрозив зверюге кулаком, я вышел из дома и отправился в Торговый квартал. Путь предстоял неблизкий, мне следовало пересечь улицу старьевщиков, на которой находится дом дядюшки Ге, выйти на Кольцевую дорогу, а там дождаться наемную карету, следующую в Восточный луч. Приходилось поторапливаться, время близилось к полудню, а мне еще нужно было успеть вернуться и сделать кое—что по дому. Ночью же кровь из носу надо быть в порту, капитан «Люсинды» не любит, когда задерживают отгрузку контрабандного товара. Боится, что городская стража пронюхает о его неблаговидных делишках. За контрабанду в Галатоне без долгих проволочек отправляют в тюрьму. Но это бы еще полбеды – живут люди и там, правда, выживают не все. А вот за одну штучку, которая прячется среди табака, тканей и специй, полагается четвертование. Это если повезет. А если судья будет не в духе, то и колесование.

Итак, я бодро шагал по улице Старьевщиков, радуясь солнечному летнему деньку, и предвкушал, как весело пропью серебряный филлинг в трактире милейшей Мельды. Идти по дороге не хотелось – пыльно, да и долго это. Я решил срезать путь и запетлял между домами. Вообще—то, любому человеку, оказавшемуся в Портовом квартале на улице Старьевщиков, я бы так поступать не советовал. Неразумно это – можно нарваться на развеселых моряков, которых у нас имеется в избытке. А уж если вы этим ребятам не понравитесь, то я за вашу жизнь не дам и медного гента. Впрочем, помимо матросов, пропивающих в местных трактирах просоленные от пота и морской воды паунсы и филлинги, в Портовом квартале имеются и другие лихие люди. Коренные жители, например. Этим тоже палец в рот не клади. Если моряки дерутся просто так, из любви к искусству и от широты души, то местные норовят пощипать прохожего за содержимое его кошелька. Не все, конечно. Я, например, никогда себе такого не позволяю. Но все же, повторюсь, если вы человек приличный и небедный, вам не стоит ходить по улицам Торгового квартала без надежной охраны или хотя бы доброго оружия. На помощь городской стражи можете не рассчитывать: синие мундиры и сами побаиваются сюда заходить. Конечно, если вы могущественный маг и уверены в своих волшебных силах, то добро пожаловать на наши живописные улицы, вдыхать аромат рыбной требухи и немытых тел! Но помните: на каждого мага довольно простоты. Впрочем, я хожу по родному кварталу безо всякого страха: я вырос здесь, и меня знает каждый босяк. Отношения с лиходеями у меня дружеские. Конечно, несколько раз случались неприятные стычки, но, отведав моего кулака и пару—тройку простеньких заклятий, местные решили оставить меня в покое.

Нет, конечно, живут в Портовом квартале и люди вполне порядочные – дядюшка Ге, например, или та же трактирщица Мельда. Но богатыми их никак не назовешь. К тому же улица Старьевщиков, на которой стоят дома этих самых благонравных горожан, находится в самом начале квартала, почти на выезде из него. А вот заходить вглубь, на ту же улицу Блудниц, или в тупик Голодных псов, никому не советую. Разденут, разуют, отберут все, что при вас имеется, а потом будете благословлять всех богов Аматы за то, что сохранили вам жизнь.

Я выбрался из переулков Портового квартала и зашагал к центральной дороге. Хорошо бы пролетка, следующая в Торговый квартал, подошла сразу. Странно все—таки устроен наш городок.

– Все готово?

– Да, ва…

– Тише, никаких имен и титулов! Не забывай, что ты—то не владеешь мыслеречью! Кайлар о чем—нибудь догадывается?

– Нет, работает вслепую.

– Хорошо. Позаботься о нем.

– Наши люди подстрахуют.

– Ты понимаешь, что отвечаешь головой за успех предприятия?

– Да…

Если орлу, парящему высоко в небе над Виндором, вдруг взбредет в его птичью голову странная идея разглядеть город повнимательней, то он увидит огромную четырехлучевую звезду, ограниченную крепостными стенами. Лучи направлены строго на четыре стороны света. Какой безумец придумал такое? Дальний предок нашего императора. Пятьсот лет назад Ридриг первый, которого прозвали Просвещенным, решил перенести столицу из древнего Лендсона в небольшой торговый городок Виндор. Зачем ему это понадобилось – один Луг ведает. Может быть, хотел прославиться в веках, а может, решил начать историю своей династии с чистого листа, в новой столице – кто его знает? Известно одно: Ридриг первый был королем неплохим, в меру милостивым и в меру справедливым, и народ во времена его правления восставал всего два раза. Именно он превратил Галатон, бывший в то время небольшой страной, в огромную могущественную империю, присоединив к ней земли баронств, пяти герцогств, и отвоевав у Паргании многочисленные колонии Южного континента. Но монарх был одержим идеей построения просвещенной империи, все подданные которой будут равны между собой. Формально, разумеется. То есть, ни сословия, ни разделение на богатых и бедных он, конечно, отменять не собирался, но хотел узаконить равные возможности для всех галатонцев. Именно это и должен был символизировать заново отстроенный Виндор: единство и равноправие науки, ремесел, торговли и, конечно, морского дела, которым кормится добрая половина горожан. Четыре луча звезды одинаковы по величине. В Северном луче расположены кварталы ремесленников, Восточный отдан торговцам под лавки. В Южном обосновалась наука – там находятся университет, городская библиотека, а также живут почти все практикующие маги, ну, а Западный луч своим острием упирается прямо в порт. В центре Виндора находится императорский дворец, шпиль которого виден из любой точки города, дома знати, а также величественное, затмевающее красотой даже резиденцию монарха, здание Совета магов. Все это великолепие заключено в идеально круглое кольцо дороги, от которой четырьмя ровными полотнами тянутся пути в каждый из лучей.

Мне предстояло отправиться в Восточный луч, он же Торговый квартал. Когда я вышел к Кольцевой дороге, солнце уже жарило вовсю. На пятачке, около которого останавливались пролетки, народу было не так уж много, и я надеялся, что влезу в первый же экипаж. Рядом со мной на большой плетеной корзине восседала грузная тетка. Этой явно со мной по пути – наверняка везет в лавку зелень, или, может быть, какое—нибудь рукоделие. В паре шагов от нее с покаянным видом переминался с ноги на ногу прыщавый юнец в одежде бакалавра. Понятно: мальчишка загулял с какой—нибудь смазливой блудницей, злоупотребил кислым дешевым вином из Солнечного края, и проспал занятия. Теперь вот спешит в Южный луч, по пути придумывая для себя достоверное оправдание. А вон тот коренастый мужчина с суровым лицом, скорее всего, направляется в Ремесленный квартал. Грубые шершавые руки, мощные квадратные плечи, кожа, приобретшая красноватый оттенок из—за постоянного жара наковальни, выдают в нем кузнеца или оружейника. Парочка миловидных, но отнюдь не благонравных девиц в слишком откровенных для дневной прогулки платьях, должно быть, едет туда же, куда и я. Жрицы Неи хорошо заработали ночью, а теперь решили истратить денежки на милые женскому сердцу мелочи в лавках парфюмеров, башмачников и торговцев одеждой. Так я от нечего делать оглядывал стоящих рядом людей, пытаясь угадать, куда и зачем они направляются. Все какое—то развлечение. Только об одном человеке я не мог предположить ничего определенного. Это был худощавый мужчина в серой, незаметной одежде. И сам он был какой—то серый и незаметный. Русые волосы, блеклые глаза, невыразительное лицо. Такого увидишь и сразу же забудешь, а потом даже не сможешь его описать. И возраст его определить было невозможно: с одинаковым успехом ему могло быть и тридцать, и пятьдесят. Держался он особняком, стоял в стороне от остальных, старательно отворачиваясь, и, казалось, немного нервничал. Сплетя руки с тонкими длинными пальцами в замок, худощавый выжидательно смотрел на дорогу. Вскоре подкатила шестиместная пролетка, кучер лихо натянул вожжи и остановился. Жаль, не моя. На передней стенке прибита большая медная бляха с чеканным изображением перекрещенных молота и шила – герб Гильдии ремесленников. Коренастый кузнец, или оружейник, с облегчением отер пот со лба и полез в экипаж, шепотом благословляя труженика Дадду. Щелкнул кнут – и счастливец отбыл в родной Северный луч. Следом около жаждущих уехать остановилась еще одна пролетка, на сияющей начищенной бляхе которой красовались звезда, раскрытая книга и лежащий поперек нее жезл – символы Гильдии магов. Прыщавый мальчишка засуетился, подобрал полы длинного одеяния – и как только они умудряются в них ходить? – и скрылся в душном чреве пролетки. Через окно было видно, что сидящий в экипаже длинноносый пожилой волшебник очень оживился при появлении парня. Не повезло будущему бакалавру, видно, наткнулся на одного из наставников. Сейчас всю дорогу будет слушать лекцию о моральном облике современного мага. По всему выходило, что следующая пролетка будет именно той, которая мне нужна. На пятачке остались юные блудницы, тетка с корзиной и я. Худощавый был не в счет: по—видимому, он вовсе не собирался никуда ехать, напротив, отошел от нас как можно дальше, не сводя внимательного взгляда с дороги, по которой проезжали груженые всякой всячиной телеги, неторопливо следовали торговые обозы, проносились роскошные кареты аристократов и летели куда—то всадники. Что вы хотите? Столица! Движение у нас плотное. Поведение худощавого меня заинтриговало: зачем, скажите, на милость, тереться около дороги, если не собираешься никуда ехать? Впрочем, тут же подумалось, что мужчина, возможно, просто ждет, к примеру, своего знакомого. Но почему тогда так нервничает? Да очень просто: переживает из—за того, что тот задерживается. Почти потеряв интерес к человеку в сером одеянии, я принялся перемигиваться с хихикающими девками, которые, судя по лукавым взглядам, высоко оценили мою молодецкую стать и широкие плечи. Я уже собрался было подойти к шалуньям и представиться по всей форме, а потом и спросить, в каком из домов знаменитой улицы Терпимости их можно найти, как вдруг почувствовал легкий холодок, коснувшийся позвоночника, в том месте, где спина переходит… ну, сами понимаете, во что. Обратная тяга! Знакомое ощущение: словно слабый, еле заметный ветерок проносится мимо тебя, обдавая холодом. В любом учебнике описано это явление. Обратная тяга – признак творимого рядом боевого заклятия. Почему—то считается, что почувствовать ее может только очень могущественный маг, причем потомственный, предки которого тоже принадлежали к волшебному сословию. Так говорит и дядюшка Ге. Не знаю, не знаю, как получилось, что жалкий бастард, не помнящий ни отца, ни матери, нахватавшийся поверхностных знаний у своего воспитателя, обладает этим даром, но ощущаю Обратную тягу всегда.