– Нет, – сказал он, – нет, я не могу одобрить то, что вы натворили. Боюсь, что ваши действия следует классифицировать как антиобщественные и даже подрывные.

Уаттс, который был страшно доволен собой, сначала удивленно вскинул брови, а потом нахмурился.

– Я вас не понимаю! – воскликнул он с искренним недоумением.

– Вы совершили серьезный проступок, – ответил ему мистер Форкетт. – Никакая стабильность не может существовать, если не будут уважаться общественные устои. Вы, молодой человек, только что разрушили один из них. Мы все, а сначала и вы сами, доверяли данному важному институту, а потом вы, с бухты-барахты, сокрушили этот весьма почтенный устой. Нет, нет, не ждите от меня одобрения подобных действие.

Все с удивлением изучали лицо мистера Форкетта.

– Но, мистер Форкетт, – начала Норма, – неужели же вы в самом деле предпочли бы остаться там, со всеми этими дьяволами и тому подобными штуками?

– Это не относится к делу, милочка, – оборвал ее мистер Форкетт. – Как законопослушный гражданин, я должен противоборствовать всему, что угрожает подорвать незыблемость нашего общества. С этой точки зрения деяния молодого человека следует считать опасными и, повторяю, почти подрывными.

– Ну, а если данный устой – пустышка? – раздраженно спросил Уаттс.

– Это опять-таки не относится к делу, сэр. Если большая группа людей верит в данный общественный институт, то он приобретает для них значение устоя, даже в том случае, если, как вы выражаетесь, он – пустышка.

– Значит, вы отдаете вере предпочтение перед истиной? – начал Уаттс.

– Мы должны доверять. Если есть вера, возникает и истина.

– Как ученый, я считаю вас аморальным человеком, – сказал Уаттс.

– Как гражданин, я считаю вас опасным человеком, – отозвался мистер Форкетт.

– О боже! – воскликнула Норма.

Мистер Форкетт был задумчив, мистер Уаттс – хмур.

– То, что реально существует, не рассыпается в прах только из-за того, что я не верю в его существование, – заговорил Уаттс.

– Откуда вы знаете? Римская империя существовала лишь до тех пор, пока римляне в нее верили! – отпарировал мистер Форкетт.

– Не понимаю, как можно быть таким неблагодарным грубияном, – воскликнула Норма. – Как вспомню про ихние вилки, да про эту бедняжку, что висела вниз головой в чем мать родила…

– Все это полностью соответствовало духу времени и того места… Он исключительно опасный молодой человек, – твердо возразил ей мистер Форкетт.

Поезд летел с бешеной скоростью, хотя и с меньшей, чем при спуске. Разговор увял. Генри обнаружил, что Уаттс снова спит, и тоже решил, что сон – лучший способ убить время.

Его разбудили крики «Отойдите от дверей!». Проснувшись, Генри очутился в битком набитом вагоне. В бок вонзался локоть Нормы.

– Вы только гляньте! – шепнула она.

Стоявший перед ними человек жадно пожирал глазами репортаж о скачках. На обращенной к ним странице газеты был виден кричащий заголовок: «Катастрофа в метро. Двенадцать убитых». Ниже шел столбик фамилий и имен, среди которых Генри успел прочесть свою и фамилии своих спутников.

Норма забеспокоилась:

– Прямо не знаю, как я это объясню дома!

– Теперь вам понятна моя точка зрения? – возопил мистер Форкетт, сидевший по другую сторону от Генри. – Вы только подумайте о том, какие трудности возникнут при выяснении данного дела! В высшей степени антиобщественная история!

– Не представляю, что подумает мой муж. Он ведь так ревнив! – не без самодовольства сказала миссис Брайтон.

Поезд остановился на станции Святого Павла, давка стала поменьше. Мистер Форкетт готовился сойти на следующей остановке. Генри решил выйти там же. Ход поезда замедлился.

– Господи, да в моей конторе все прямо обалдеют, когда я заявлюсь. А все-таки было здорово интересно! Чао! – крикнула Норма, ввинчиваясь в поток выходящей публики.

Чья-то рука схватила Генри за локоть.

– Вот он! – шепнул мистер Форкетт и кивнул головой. Впереди виднелись широкие плечи Уаттса, обогнавшего их на платформе. – У вас есть время? Я ему абсолютно не доверяю.

Они вышли на улицу и оказались перед зданием королевской биржи.

Здесь мистер Уаттс остановился и осмотрелся, как бы обдумывая увиденное. Затем четким шагом проследовал к привлекшей его внимание громаде Британского банка. Снова остановился и оглядел здание снизу доверху. Губы его шевелились.

Колыхнулась под ногами земля. В одном из верхних этажей выпали три рамы. Закачались и рухнули статуя, две урны и часть балюстрады банка. Раздались крики прохожих.

Мистер Уаттс расправил плечи и набрал в легкие воздух.

– Бог мой! Да он же… – начал мистер Форкетт, но фраза осталась незавершенной. Форкетт рванулся вперед.

– Я… – возгласил Уаттс во всю мощь своего голоса.

– НЕ… – под аккомпанемент землетрясения продолжал он.

– ВЕРЮ… – но в эту секунду сильный толчок между лопаток бросил его прямо под колеса автобуса.

Запоздало взвизгнули тормоза.

– Это он! Это он! Я видела – вопила какая-то женщина, показывая на мистера Форкетта.

Генри подоспел к нему почти одновременно с полисменом.

Мистер Форкетт с гордостью созерцал фасад Британского банка.

– Кто знает, что могло бы произойти. Этот молодой человек – угроза нашему строю, – проговорил он. – Вообще-то говоря, им бы следовало дать мне орден, но, увы, меня наверняка вздернут на виселицу. Что ж, такова традиция, а традиции следует уважать.