Мимо нее текли десятки людей в ярких лыжных комбинезонах, тащили в специальных рюкзачках и сиденьях детей, отовсюду слышался смех, радостные возгласы, а из близлежащего ресторана долетал дразнящий аромат свежевыпеченного хлеба.

Это потом, подумала Дениза, широко улыбаясь. Сначала спорт. И снег.

Она нагнулась, набрала в ладонь немного снега и приложила к лицу. Снег пах первозданной альпийской свежестью, удивительно чистым воздухом Сен-Серга и солнцем, которое уже успело пропитать все вокруг.

Не теряя времени, Дениза надела лыжи и решительно взмахнула палками. Вперед!

Чистый горный воздух был напоен смолистым ароматом сосен. Скользя по сверкающему снежному насту, вдыхая чистейший, как родниковая вода, альпийский воздух, она подумала, что обязательно будет раз в неделю кататься на лыжах.

Ярко сияло солнце, цветные костюмы лыжников красиво выделялись на заснеженных склонах, белизна слепила глаза, и лишь свист лыж, взрезающих наст, нарушал плотную тишину, которая лежала на склонах окрестных гор. Денизе казалось, что она словно парит высоко в ясном лазурном небе. Прозрачная синева окружала ее со всех сторон, и она парила легко и стремительно.

Солнце, ослепительно-белое и холодное, сверкало в вышине.

Она мчалась все быстрее… Горы, над которыми простирался ее полет, тянулись внизу бесконечной чередой сияющих вершин и слегка подернутых туманом впадин.

А где-то совсем далеко, почти у самого Женженса, их опоясывала ярко-зеленая кромка, оттеняя своей изумрудной свежестью торжество снежной белизны. Туда зима еще не добралась. В Женженсе она должна была наступить как минимум через месяц.

Доехав до самого низа склона, Дениза остановилась. Она встала, опираясь на палки, и посмотрела вверх.

Снизу ей было отчетливо видно, как ползут к вершинам крохотные кабинки фуникулеров, цепляясь за еле различимые ниточки тросов, а навстречу им стремительно скатываются по снежным трассам, сбегающим с самых вершин, маленькие яркие фигурки лыжников.

Снизу трассы казались руслами рек, местами – широкими и прямыми, местами – совсем узкими и извилистыми. Скованные льдом и запорошенные снегом, они петляли между скал, поросших густыми хвойными лесами. Трассы были похожи на водопады в горах, чей феерический бег внезапно и бесцеремонно остановили, сковав толстым слоем льда и снега. Но и укрощенный, он был опасен, увлекая за собой отважных лыжников, рискнувших преодолеть эту трассу.

На самом деле ничего страшного тут нет, подумала Дениза. Надо только обладать хорошей техникой. И уметь проходить повороты, не падая. О чем тут говорить – люди уже давно спускаются на лыжах с Монблана, недавно кто-то скатился с самого Эвереста!

И действительно, миниатюрные фигурки лыжников продолжали свой безостановочный стремительный спуск – полет туда, вниз, где зеленеют альпийские луга, а в маленьких барах предлагают горячий глинтвейн, источающий восхитительный аромат красного вина и корицы.

Дениза улыбнулась. Жизнь все-таки прекрасна, несмотря ни на что.

Небо над альпийскими вершинами, по-прежнему ясное и безоблачное, простиралось ввысь, словно прозрачная стена волшебного света. Дениза набрала в грудь побольше воздуху. Вперед, вперед. Теперь ей хотелось попробовать другой, восточный склон Сен-Серга.

Он был покрыт густыми зарослями елей. Высокие косматые ели стояли все в серебряном инее.

Дениза решительно направилась вверх, в гору.

Снег, исполосованный тенями деревьев, расстилался у нее под ногами, как огромная белая с синим тигровая шкура. Солнечный свет был оранжевым среди еловых ветвей и сине-зеленым в свешивавшихся с деревьев бородах мха. А когда она вышла из леса, то увидела перед собой огромные круглые склоны, и девственный снег на них мерцал алмазными блестками.

Теперь можно спускаться вниз. Она оттолкнулась палками и понеслась. Но, неудачно выбрав угол, упала. Она сердито стерла с лица снег. Такого с ней уже давно не случалось. Она снова сильно оттолкнулась и понеслась вниз. Но опять что-то не рассчитала с прохождением поворота – и осталась лежать в снежной куче.

Что за чертовщина! – подумала она. Я катаюсь, точно какая-то француженка, впервые в жизни вставшая на лыжи!

Но не успела она проехать и сотни метров, как снова упала. И еще раз. Она поднялась и вдруг почувствовала, что обрела его, это самое чувство равновесия. Как будто у нее выросли крылья. Она поехала вниз по склону, и сердце ее замерло от восторга. Казалось, она летит. Ей нравился хруст снега под лыжами и ветер, бьющий в лицо. На снег уже невозможно было смотреть – так он сверкал. Неяркие тени от редких деревьев расплывались на поверхности наста. Все быстрее, быстрее… Она испытывала такое чувство упоения лыжами и собой, какого уже давно не ощущала.

Весь день она совершала головокружительные спуски и подъемы и уже под вечер, усталая, возвратилась домой.

В целом поездка в горы была такой приятной, что на какое-то время Дениза даже забыла о своих страданиях. Она приняла душ и, напевая, вернулась в комнату.

Неужели это пою я? – удивилась Дениза. Давно этого со мной не случалось.

Она подошла к зеркалу. На нее смотрела молодая красивая голубоглазая женщина с румянцем во всю щеку. Светло-каштановые волосы отливали золотистым блеском. А что, ничего, подумала она. Только глаза очень грустные. Она вздохнула. Видно, счастье слегка коснулось меня и ушло стороной. Но винить некого. Я сама во всем виновата.

Раздался звонок в дверь. Дениза вздрогнула. Кто бы это мог быть? Наверное, соседи. А может, дядюшка Легран? Иногда он любил заходить к ней по вечерам без звонка и вспоминать всякие смешные истории из ее детства или делиться с ней маленькими сплетнями из жизни обитателей дома. Все это действовало на нее успокаивающе.

Дениза подошла к двери и распахнула ее. И тут же в ужасе отпрянула назад. На пороге стоял Клод Агосса, который крепко держал под руку… Паскаля.

Клод грустно улыбнулся Денизе.

– Здравствуй и прощай, Дениза. Навсегда. Я возвращаюсь в Того. Только дома я смогу найти понимание. И, надеюсь, любовь. Когда-нибудь. А что касается того бандита… знаешь, Дениза, он ведь вовсе не бандит. Это мой приятель, Франсуа. Он учится в театральной студии, мечтает сниматься в кино. Я попросил его тогда сыграть роль злодея. Ну что ж, у него неплохо получилось…

И, не смея приблизиться к ней, Клод круто повернулся и исчез, закрыв за собой дверь.

Паскаль остался. Дениза подняла глаза. Боже, как он красив! Еще красивее, чем в ее снах! Только виски чуть посеребрила седина.

– У тебя седые волосы… – Она подошла к нему и нежно провела рукой по волнистым волосам.

– Только чуть-чуть. – Он не отрываясь смотрел в ее глаза, похожие на голубые озера. – А знаешь, ты стала еще красивее.

– Это меня не радует, – вздохнула Дениза. – Я потеряла все: любовь, дружбу… Ради чего жить? Чему верить?

Паскаль нежно обнял ее. Она положила голову на его плечо и закрыла глаза.

– Где ты так долго был? Я так тебя ждала… – прошептала она.

Паскаль вздохнул.

– Мой рассказ будет долгим, – начал он. – Дело в том, что после предотвращения эпидемии в Того меня отправили в инспекторскую поездку по другим странам Африки. Это было необходимо, иначе нельзя было быть уверенным, что вирус погиб окончательно, что он больше не выстрелит где-нибудь из-за угла и трагедия не начнется вновь. Подъехали мои коллеги, подвезли новейшее оборудование. Большой группой мы исколесили Гану, Камерун, Экваториальную Гвинею. Прилетели в Женеву только сегодня. Но когда я подъехал к дому, на меня набросился какой-то человек. Я решил, что он хочет убить меня.

При этих словах Дениза задрожала всем телом и прижалась к Паскалю.

– А он стал передо мной на колени и умолял выслушать его. С трудом я узнал в этом человеке старшего официанта из ресторана «Жемчужина озера». Я даже забыл его имя. Он сказал, что уже месяц прячется около моего подъезда в надежде встретиться. Пришлось пригласить его к себе. – Паскаль тяжело вздохнул. – И он мне все рассказал. Я был в шоке. Какая страсть кипела в этом Отелло! Какая безумная ревность толкнула его на этот безумный поступок! Но он, знаешь… – Паскаль внимательно посмотрел Денизе в глаза. – Знаешь, я его простил. В своей жизни я видел столько горя, только смертей, что не мог не простить его. К тому же, – он улыбнулся, – я знаю его родителей. Его единственного племянника, который носит мое имя. Я его простил, – повторил Паскаль. – Я не мог иначе…