Она потянулась вперед, размахивая руками, и в какое-то мгновение передняя часть, оснащенная массивным силиконовым бюстом, перевесила, и веселая вдова с визгом полетела в бассейн.

На мгновение в зале наступила жуткая тишина.

В следующую секунду эта тишина буквально взорвалась — из бассейна несся ужасный визг Вероники, ее подруга, прыгая перед решеткой, крутила головой и оглушительно кричала:

— Кто-нибудь! Да сделайте же вы хоть что-то! Помогите!

К ее воплям присоединились истеричные крики прочих женщин.

Какая-то дама за соседним столиком забилась в истерике.

К бассейну с разных сторон неслись, расталкивая привставших посетителей, импозантный метрдотель, менее импозантный, но рослый и очень внушительный охранник и совсем не импозантный и не внушительный мужчина небольшого роста, который, однако, проявлял гораздо большую решительность и властность, чем остальные участники инцидента.

Однако пока все трое добежали до бассейна, крик жертвы перешел в резкий, на грани ультразвука, визг и внезапно смолк.

Вода в бассейне окрасилась в темно-красный цвет.

Невысокий мужчина, первым подбежавший к месту трагедии, перегнулся через ограждение, вгляделся в бассейн и, медленно распрямившись, проговорил:

— Поздно. Мы ей уже ничем не поможем. Ее больше нет. Совсем нет.

Подруга Вероники истерично захохотала.

Решительный мужчина влепил ей пару звонких пощечин. Это подействовало.

Мария изумленно огляделась по сторонам, сгорбилась и поплелась обратно к своему столику.

Через минуту все немного успокоились, только невысокий мужчина с кем-то вполголоса разговаривал по мобильному телефону.

По его безмолвной команде один из официантов поспешно принес Марии бутылку коньяку и наполнил бокал. Мария залпом выпила коньяк, и ее взгляд стал более осмысленным.

— Ну что ж, — проговорил философским тоном Рудик, — надо сказать, что все, кроме покойной Вероники, только выиграли. Артур Розовский получит обратно все то, что Вероника отсудила у него при разводе. Ресторан станет вдесятеро популярнее — все будут надеяться на повторение такого потрясающего шоу. Крокодилы получили сверхплановую высококалорийную кормежку. И даже Мария, лучшая подруга покойной, станет теперь невероятно популярной — ее будет осаждать весь городской свет, чтобы из первых рук получить информацию о таком потрясающем событии! Так что тема для разговоров у нее на ближайшие недели обеспечена!

— Да! — Маркиз тряхнул головой, пытаясь отделаться от ужасной картины, все еще стоявшей перед его глазами. — Уж я-то точно в этот ресторан больше не пойду…

— Зря, — Рудик подцепил на вилку последний кусочек мяса, — стейки у них очень вкусные…

— А если тот крокодил, из которого приготовили твой стейк, тоже кого-то… того?

— Старик, — Рудик поморщился, — у тебя слишком богатое воображение. В бизнесе это вредно.

Он помахал рукой официанту и попросил принести десерт. Маркиз ограничился кофе.

— Стало быть, лакомый кусочек в виде Шуваловского парка разыгрывается между этими двоими, — медленно проговорил он.

— Ну, как ты сам понимаешь, Управление садово-паркового хозяйства в данном случае никакой роли не играет. Там сидят такие же чиновники, все делают по указке, — ответил Рудик. — Однако есть такая частная фирма «ООО „Дриада“». Они выходили к руководству со своим проектом — восстановить парк, все его зеленые насаждения и скульптуры, как было в восемнадцатом веке, при знаменитом меценате, екатерининском вельможе графе Иване Шувалове, придать парку статус заповедника, на горе Парнас устраивать поэтические фестивали и оперные спектакли под открытым небом.

— Пруд «Шляпа Наполеона» почистить… — мечтательно протянул Маркиз, — карасей туда запустить… или русалку… Дриад опять же… на каждое дерево… Пускай себе смеются…

— Точно! — оживился Рудик. — Причем все будет сделано исключительно на деньги спонсоров, от города ничего не возьмут. Но сам понимаешь, что у этой «Дриады» шансов выиграть тендер совсем никаких нету. Не их уровень…

— Понял. — Маркиз допил кофе, попрощался с приятелем и ушел, сохраняя на лице задумчивое выражение.

Вернувшись домой, он застал на кухне совершенно идиллическую сцену.

Анатолий Зевако сидел на любимом месте самого Маркиза и неторопливо попивал кофе, опять-таки из любимой Лениной кружки — с портретом кота. При этом сам кот сидел у него на коленях, очень благосклонно разрешал Анатолию чесать себя за ухом и, мало того, громко мурлыкал.

Такой фамильярности с малознакомыми людьми Аскольд никогда себе не позволял.

— А еще я один раз во время гастролей изображал покойную Индиру Ганди, — рассказывал Анатолий Лоле очередную байку из своего славного циркового прошлого. — Так местный городской начальник ужасно перепугался и распорядился, чтобы мне выделили номер «люкс» как важному зарубежному представителю. Я понял, что мне козырная карта пошла, и потребовал, чтобы он на всю нашу труппу коньяку выставил. Из расчета литр на рыло. Правда, этот номер не прошел, поскольку у них в городе коньяка не оказалось.

— А я один раз играла в экспериментальном спектакле по роману «Сага о Форсайтах», так спектакль продолжался трое суток с небольшими перерывами на сон и обед… Ой, Ленечка, ты уже вернулся? — Лола наконец заметила появление своего компаньона. — Ты так быстро? А мы с Толиком кофе пьем…

Леня хотел было возмутиться той бесцеремонностью, с которой Анатолий занял его место, но вовремя спохватился — ведь он сам с трудом добился того, чтобы Лола приняла в дом его старинного знакомого… Поэтому вместо едва не сорвавшейся с губ ревнивой реплики он благосклонно произнес:

— Бойцы вспоминают минувшие дни? А мне, Лолочка, ты не нальешь кофейку?

— Сейчас, — отозвалась Лола, но даже пальцем не шевельнула. — Так вот, главная трудность, само собой, — продолжила она, — главная трудность заключалась в том, чтобы запомнить весь текст роли. Целый роман все-таки… Конечно, у нас был суфлер, но какой же настоящий артист полагается на суфлера? У меня, между прочим, всегда была отличная память, что очень ценили режиссеры…

— У меня раньше память тоже хорошая была, — вздохнул Анатолий. — Телефоны всех знакомых девушек наизусть помнил! Без записной книжки! А это, доложу вам, немало!

Он протянул Лоле опустевшую чашку, и та моментально ее наполнила. Маркиз удивленно проследил за ней, но его не замечали, как будто он стал человеком-невидимкой.

— А теперь-то память совсем никакая стала! — пожаловался Анатолий, шумно отпив кофе. — Вон, стишок маленький, и то никак вспомнить не могу! Одно слово — возраст!

— Ну какой там возраст! — поощрительно улыбнулась ему Лола. — А какой стишок?

— Может быть, и мне тоже нальют кофе? — осведомился Маркиз с нарастающим раздражением.

— Сейчас, Ленечка, — невозмутимо отозвалась Лола. — Так какой же стишок?

— Ты бы еще на стул встала, — ревниво проговорил Маркиз, которого уже всерьез начало раздражать установившееся между Лолой и Анатолием родство душ.

Однако никто не обратил внимания на его эмоции.

— Во-во! — радостно подтвердил Анатолий. — Именно так тот мужик и говорил!

— Это даже в школе проходят, — поучительным тоном продолжила Лола. — Про то, как медведя за генерала приняли…

— Постой! — вскинулся Маркиз, моментально забыв о ревности и обиде. — Медведь, говоришь? Ну точно — медведь! Как же это я сразу не догадался?

— Ленечка, ты только, пожалуйста, не волнуйся! — На этот раз Лола обратила на него внимание. — Ты, главное, так не переживай! Налить тебе кофейку? Сейчас я тебе налью… ты присядь… Анатолий, подвиньтесь, пожалуйста!

Анатолий передвинулся вместе со стулом, чем весьма обеспокоил Аскольда. Кот недовольно фыркнул и соскочил на пол с тяжелым мягким звуком, как будто уронили мешок цемента. При этом на его морде отчетливо читалось следующее: «Некоторые люди совершенно не ценят своего счастья! Я благосклонно оказал ему доверие, забрался на колени и даже немножко помурлыкал, а от него всего-то и требовалось спокойно посидеть, не создавая мне неудобств…»