– Не дразни меня, любимый.

Леон прыгнул в бассейн, чтобы успокоить разгоряченную плоть. Вынырнув, он подплыл к краю бассейна и поманил жену пальцем.

– Ни за что, – ответила ему Мишель, улыбаясь.

– Иди сюда, дуреха, вода теплая.

– Да, а почему тогда ты весь покрылся гусиной кожей?

– Иди ко мне, я хочу тебя.

Мишель никогда не отказывала мужу. Она медленно, чтобы он смог насладиться каждой секундой, каждым сантиметром ее нежной кожи, сняла с себя ночнушку. Она приоткрыла рот и улыбнулась улыбкой, от которой Леон сходил с ума. Ее лицо выражало одновременно похоть и целомудрие.

– Мишель, если что-нибудь случится со мной, ты всегда сможешь устроиться к Одалиске.

Мишель выглядела польщенной и шокированной одновременно.

– Ты имеешь в виду публичный дом? И что же я буду там делать?

– Иди ко мне, и я покажу тебе.

– Ой, вода холодная!

– Я согрею тебя.

– Любимый.

– Любимая…

Ройал в одиночестве вкушал обед в своей новой столовой. Из мебели здесь были оставлены только дубовый стол с четырьмя стульями и обширный сервант. Приятные полосатые обои радовали глаз. И даже люстра понравилась Ройалу, поскольку не была сделана его отцом. Вообще он заметил, что в Эритаже ни одна люстра не несла на себе клеймо Бранниганов. Когда он спросил об этом Сюзанну, она ответила ему, что Журдены все заказывали из Франции и Италии. Лишь несколько незначительных мелочей приобрели у местных умельцев из креольского сообщества. Еда была отменная, и прислуживали ему поочередно Сет и молодая негритянка по имени Ниса. Правда, в отличие от Сета Ниса по большей части молчала, выполняя свои обязанности, опустив глаза к полу.

Сегодня после обеда Анжелика должна была показать ему плантацию и объяснить, что к чему. Выйдя из дому, Ройал увидел, что девушка уже ждет его, нетерпеливо поглядывая па часы.

– Вы опаздываете, месье Бранниган, – сказала она голосом, лишенным теплых ноток.

Ройал, раздраженный ее поведением, хотел уже было ответить ей резко, что в доме, где все часы остановлены в память о прежнем хозяине, сложно следить за временем. Но в последний момент он заметил Сета, который подошел к ним, и сдержался.

– Добрый день, месье Ройал. Вы возьмете сегодня Звездочку?

– Да, Сет, дружище, ее, и только ее.

– А мне оседлай Араба, Сет, – сказала Анжелика и добавила, обращаясь к Ройалу: – Я поеду на лошади брата.

Бранниган стерпел и это.

– Хорошо, мадемуазель Журден. Месье, а можно я поеду с вами?

– Нет! – отрезала Анжелика, не дав Ройалу и рта раскрыть. – Тебе разве нечем заняться?

– Почему бы не взять парнишку с собой? – спросил Ройал удивленно.

– Мы с вами не на прогулку едем, месье, и я не хочу, чтобы его болтовня постоянно мне мешала.

Ройал развел руками и виновато посмотрел на Сета:

– Ничего, я тебя обязательно возьму покататься в следующий раз.

Пока Сет седлал лошадей, Анжелика рассказывала ему все о конюшнях, словно лекцию читала. Она поведала ему о количестве и типе лошадей, о возможных болезнях и травмах, о корме и уходе за ними.

Затем они взобрались на лошадей и поскакали на поля.

– Эритаж занимает почти пятьсот акров земли, – продолжила Анжелика лекцию лишенным эмоций голосом. – Двадцать акров отведены под дом и хозяйственные постройки, включая бараки для рабов. На сегодняшний день у нас работают двести шестьдесят рабов. Они поделены на команды, у каждой команды есть бригадир; тоже раб, но с более широкими полномочиями. Бригадиры следят за рабами, а наш управляющий Раф Бастиль, в свою очередь, следит за бригадирами.

– Есть кто-нибудь на подходе? – спросил Ройал.

– Что вы имеете в виду?

– Кто-нибудь из рабынь беременны?

– Двадцать три.

– Я полагаю, эти двадцать три раба тоже станут собственностью Эритажа?

– Те, кто доживет, да. Смертность среди детей рабов очень высока, поэтому их записывают в учетную книгу, только когда им исполняется два года.

– Кто-нибудь посещает рабов? У вас есть доктор?

– У нас есть повитухи, а доктор приходит из Саль-д'Ор.

– Почему оттуда?

– Герцог Дювалон держит больше рабов, чем все остальные, вместе взятые, да и доктор там нужнее…

– А вы тоже бьете своих рабов, мадемуазель Журден? – спросил Ройал, сразу догадавшись о чем идет речь.

– Не лично, конечно. Для этого есть надсмотрщики. И только тогда, когда это действительно необходимо.

– И как часто возникает такая необходимость?

Анжелика посмотрела Ройалу прямо в глаза.

– Мы не монстры, месье Бранниган, но дисциплину нужно поддерживать.

– Я не верю в целесообразность телесных наказаний применительно к человеческим существам.

– Человеческим существам? Уж не равняете ли вы негров с белыми, месье? Что ж, в этом вопросе вы точно сойдетесь с месье Бастилем.

Она поддала коню пятками по ребрам, и он перешел на галоп. Анжелика прекрасно ездила на лошади, и Ройал прилично отстал от нее. Рабы поднимали головы, отрываясь от прополки, и некоторые едва успевали отпрыгнуть в сторону с дороги, по которой неслись лошади. Он нагнал ее только около цеха очистки тростника, где она поджидала его, спешившись.

– Что, не можете угнаться за женщиной? – спросила она издевательски.

– Я просто нахожу крайне нерациональным калечить моих рабов, мадемуазель.

– «Моих рабов»! А вы быстро вошли в роль, месье Бранниган. Вот только ваши высокопарные слова здесь ни к чему.

– Я не могу изменить устоявшуюся модель вашего общества, мадемуазель, но по крайней мере я могу проследить, чтобы рабы были сыты и одеты.

– Да что вы говорите, месье Бранниган! А вам кажется, что они плохо накормлены и ходят в лохмотьях? Вы зря так думаете, месье, более того, смею вас заверить, они живут гораздо лучше, чем их свободные собратья на вашем Севере.

– Но они выглядят напуганными, – не сдавался Ройал.

– Ну естественно, они же боятся вас. Вы для них варвар, месье Бранниган, многие из них на полном серьезе считают, что вы съедите их детей. Я, конечно, не думаю, что вы людоед, но в том, что вы неотесанный варвар, я просто уверена! Но не будем отвлекаться. Вы хотите, чтобы я рассказала вам о выращивании сахарного тростника?

– Непременно, – агрессивно сказал Ройал.

– Извольте. Сахарный тростник – тропическое растение, хотя климат в Луизиане субтропический. Обычный срок созревания сахарного тростника в природе более двенадцати месяцев, здесь – девять. Многие плантаторы из ранних погорели, так как не смогли разработать способ изготовления сахара из недозрелого тростника. Впервые это удалось Жану Этьену Буре, первому мэру Нового Орлеана.

– Когда начинается посадка?

– В середине января. Мы выкапываем узкие глубокие бороздки и закладываем туда семена, мы используем дробленые семена, поскольку так они лучше всходят. К весне ростки появляются из земли. Урожай дозревает на корню с начала июля. В этот период мы даем отдых рабам, затем они начинают заготовку дров на зимний сезон.

– Когда начинается сбор урожая?

– Сбор урожая и непосредственно производство сахара начинаются обычно в конце октября – начале ноября. Это самая трудная пора на плантации. Отдыха нет ни рабам, ни хозяевам. Работа ведется круглосуточно, хотя, конечно, урожай собирается при свете дня. Мы разбиваем смены на восьмичасовой рабочий день. Взрослые рабы работают по две смены в сутки, молодые по одной.

Анжелика остановилась у двери.

– Мы называем это здание «сахарный дом». – Она зашла внутрь и вынесла странной формы нож. – Это резак. Им удобнее всего срезать тростник. Когда тростник срезан, его приносят сюда, в «сахарный дом», где стоит паровая мельница. Тростник размалывается, превращаясь в сок. То, что остается в итоге от тростника, называется багасс[7] и используется как топливо. Мы ничего не выбрасываем.

– А как же получается сам сахар? – спросил Ройал, не отрывая взгляда от жилки на шее Анжелики.