Ланс остановился. Перепуганные дети ничего не просили, только стояли, приоткрыв рты и смешно выпучив глаза… Но не идти же теперь наперекор сказаниям?

Улыбнувшись, он поманил их к себе. Два маленьких мальчика, в простых полотняных штанишках и таких же рубашках, в руках – корзинки, пока еще пустые. Ланс притворно вздохнул.

– Ну что, раз уж вы меня встретили, придется наделить вас подарками.

Меньший судорожно вздохнул и попятился, но у старшего хватило смелости поклониться.

– Берите же и бегите домой.

Ланс протянул им раскрытые ладони, на которых неторопливо вылились из воздуха две небольшие фигурки лошадок.

– Ну, я жду, – строго сказал он, – удача теперь пребудет с вами.

Старший, решившись, осторожно взял еще теплое золото, дернул за рукав младшего… А затем они побросали корзинки и помчались домой, сверкая босыми пятками.

Свой дом Ланс приметил издалека. Как и тысячи раз до этого: выходишь из леса, поднимаешь глаза – и вот он. Правда, для обычных смертных это была всего лишь голая, похожая на звериный клык скала, с опушенной облаками макушкой.

Желающих забраться на ее вершину не находилось; отчего-то всегда это место считалось нехорошим , а живущие неподалеку люди старались глыбу кроваво-красного гранита обходить стороной. И Ланс, сколько ни гадал, так и не мог понять – в чем же дело? Все здесь было спокойно, даже хищников и тех тварей, что едва ли не с начала времен служат шеннитам, он извел. Быть может, не нравилась смертным тишина? Густая, обволакивающая, навевающая странную и необъяснимую тоску? Или же скала, тяжко нависая над зеленым шелком леса, заставляла человека ощущать себя беззащитным перед силой правящих?

Шеннит остановился у подножья гранитного клыка, прикоснулся к гладкому, словно полированному камню. Похоже, сегодня грусть этого места добралась и до него; сердце изменяющего болезненно сжалось, будто в дурном предчувствии. И план Цитронии, с вытягиванием силы из мира с красивым названием Дхэттар, начал казаться полной чепухой.

Тут Ланс возразил себе:

«Но раз она так уверена, скорее всего, провела не один опыт на моделях. Цитрония не из тех, кто будет действовать наугад, скорее, все просчитано наперед. Она – старшая из младших. Только… Откуда ей знать о том, что тень Арднейра даст возможность изъятия силы? Да и имеют ли они право приносить в жертву Дхэттар? В конце концов, старшие старшими, а в Дхэттаре тоже обитают разумные существа, скорее всего, люди…»

Шеннит вдруг поймал себя на том, что старательно выдавливает в базальте витиеватые буквицы.

«Миола».

Он тихо ругнулся. В самом деле, к чему сомнения? Старшие шенниты уже давным-давно погрузились в пучину безумия, причем безумия кровавого. Иначе как еще объяснить их желание причинять боль не только своим будущим преемникам, но и простым смертным?

Ланс провел ладонью по надписи, разгладил гранит, словно глину. И начал строить лестницу, рассеянно подсовывая себе под ноги каменные плиточки-ступеньки.

…В его отсутствие кто-то явно побывал в доме. Стараясь не шуметь, Ланс быстро разулся и, мягко ступая, пошел вперед по коридору. Гости не церемонились. Оставили после себя пятнышки оплавленного кислотой камня и тяжелый, гнилостный запах. Резной табурет лишился двух изящных ножек и валялся у входа в главную залу.

Недоумевая, шеннит продолжал красться к арке. Кто мог позариться на жилище почти что бога Арднейра? Только Старшие. Но зачем? Неужели что-то прознали, заподозрили медленно вызревающий заговор? Тогда… Н-да. Лучше не думать о том, что станется с ними всеми, младшими шеннитами… убить-то их не могли, но вот вечное заточение с ежедневными истязаниями – это пожалуйста.

Запах разложения стал густым. Казалось еще чуть-чуть – и его можно будет пощупать рукой, свить в толстую веревку. Ланс хмурился: так воняли слуги Старших. Истинные слуги кровавых богов, внушающие неодолимый ужас всем, кто имел несчастье с ними столкнуться.

Добравшись до входа в залу, он бросил внутрь осторожный взгляд: в богато обставленном покое царил хаос. На полу обломки мебели мешались с обрывками гобеленов, изодранный альвеарский ковер был покрыт толстым слоем бумажных клочьев и стеклянной крошки. Стены – в глубоких бороздах, какие и в самом деле могли оставить только слуги старших…

А в следующий миг на Ланса метнулась темная туша. Разбрызгивая кислоту, со свистом вспороли воздух когти – каждый длиной не меньше локтя.

«Вот так бы и сразу!»

Шенниту вдруг стало весело. Хорошо, когда враг перед тобой. Прекрасно, если ты его видишь – и, что вообще великолепно, знаешь о его уязвимости. Слуги старших сильны, но им ли тягаться с тем, кто когда-нибудь сам будет править Арднейром?

Чувствуя, как отвердевает под пальцами воздух, Ланс метнул в тварь гранитное копье. И хруст костяных пластин, что защищают живот слуги, отозвался в ушах чудной музыкой. Еще несколько долгих мгновений существо летело – через всю залу, к противоположной стене, а затем, ударившись о гранит, обмякло и сползло на пол.

Кажется, тогда Ланс подумал: что за глупость пытаться таким образом атаковать младшего шеннита… Ведь даже дураку понятно, что бессмысленно подсылать слуг …

А через удар сердца что-то толкнуло в спину, повалило на пол. Ланс едва не задохнулся. От зловония, источаемого слугой старших – который, к слову, оказался настолько прытким, что подобрался незаметно со спины – мутилось в глазах. Он дернулся, резко высвобождаясь из смертоносных объятий твари и чувствуя, как с хрустом вспарывают его спину чудовищные когти. Вдох – выдох… Как же он, шеннит, позволил так с собой обойтись?.. Гнев разлился в душе огненным морем.

Над Лансом нависало отвратительное нечто, коему место только в воспаленном сознании старшего: огромный, просто гигантского роста человечище, заросший густой длинной шерстью, с когтями и зубами, грудь, плечи, живот – в костяных пластинах, а лица и вовсе нет, даже его подобия – просто звериная морда с маленькими, но вполне разумными глазками.

– Как посмел?!! – рявкнул Ланс, – как посмел, тварь?..

И, ловко крутнувшись на полу, обрушил на слугу камень. Вернее, просто завернул чудовище в непроницаемый, тяжеленный кокон, где нет ни света, ни воздуха.

– Так-то лучше.

Теперь… Шеннит сел на полу, прислушался. Было похоже на то, что больше никто не собирался на него нападать. То ли впечатлились демонстрацией силы, то ли были отозваны хозяевами, то ли… Да мало ли что могли придумать правящие? Оставался только один неразрешенный вопрос: зачем было подсылать слуг в его уютный дом. Происшедшее казалось полной бессмыслицей.

Ланс, кряхтя, поднялся. По спине, по ногам текла кровь; люди вот считают, что по жилам шеннитов течет не иначе как огонь… Но нет. Кровь, самая обычная. Разве что бессмертная и оттого обладающая несравненными целительными свойствами. Как говорят смертные, кровь богов – от всех хворей… [1]

Борозды, оставленные когтями слуги, быстро затягивались. Ланс обходил свои владения, сокрушенно качал головой при виде безнадежно сломанных и ни в чем не повинных вещей. Под черепом вальяжно переваливалась мысль о бессмысленности, неправильности происходящего. Видать, старшие и правда окончательно лишились рассудка. Следовательно, настала пора действовать – пока их кровавое безумие не затопило весь Арднейр. А что до Дхэттара… Ланс надеялся на то, что Цитрония не лгала, и все обойдется разливами рек и высохшими лесами.

Через три дня Ланс получил записку от Цитронии. Он неторопливо пробежался взглядом по четко выписанным буквицам, растер хрустящую бумагу в пыль и начал собираться в дорогу. А на закате Ланс покинул дом, не испытывая ни сожаления, ни особого беспокойства перед туманным будущим – чтобы еще через два дня и две ночи достичь подземелья Меррокса.

Как и следовало ожидать, все были в сборе. Хозяин подземелья, погруженный в мрачную задумчивость, восседал на своем каменном троне (а как же иначе? Младший владыка Арднейра – и без трона? Нет уж, будем следовать традициям). Зиннур насвистывал мелодию, песнь Ледяного убийцы, и старательно разглядывал барельефы. Невзирая на то, что видел их не одну тысячу раз. Малышка Лирри зябко куталась в шерстяную шаль и спорила с Гвиором о тех законах милосердия, которые тот безуспешно пытался насадить в подвластных землях… В общем, делом была занята только Цитрония: ползая на четвереньках по гладкому полу, шеннита указательным пальцем возила по камню. Штрихи, ложбинки складывались в грубый набросок карты – Ланс увидел плавные линии рек, пятна озер, вздыбленную чешую горных хребтов…