Хлестаков. Хорошо, хорошо матушка. Ступай, ступай! я ему это всё… Ступай с богом. (Выпровожает старуху.)

Слесарша, уходя. [“уходя” нет] Не позабудь, отец наш! будь милостив!

Хлестаков. Хорошо, хорошо (в окно высовываются руки с просьбами). Да кто там еще? (подходит к окну). Не хочу, не хочу! не нужно, не нужно (отходя). Надоели, чорт возьми! не впускай, Осип.

Осип кричит в окно. Пошли, пошли! не время, завтра приходите! (Дверь отворяется и выставляется какая-то фигура во фризовой шинели с небритою бородою, раздутою губою и перевязанною щекою. За ним в перспективе показывается несколько других.)

Осип. Пошел, пошел! чего лезешь? (Упирается ему руками в брюхо [в брюхо руками] и выпирается вместе с ним в прихожую, захлопнув за собою дверь.)

Хлестаков и Марья Антоновна. [Марья Антоновна (входит и останавливается). ]

Марья Антоновна. Ах!

Хлестаков. Отчего вы так испугались, сударыня?

Марья Антоновна. Нет, [Нет право] я не испугалась.

Хлестаков, рисуется. Помилуйте, сударыня, мне очень приятно, что вы меня приняли за такого человека, который [Хлестаков. О, помилуйте, сударыня, я очень рад, что вы обо мне такое мнение… (рисуется).]. Осмелюсь ли спросить вас: куда вы намерены были итти?

Марья Антоновна. Право, я никуда не шла.

Хлестаков. Отчего же, например, вы никуда не шли?

Марья Антоновна. Я думала не здесь ли маминька…

Хлестаков. Нет, мне хотелось бы [я желал бы] знать, отчего вы никуда не шли?

Марья Антоновна. Я вам помешала. Вы закопались [Вы занимались] важными делами.

Хлестаков, рисуется. А ваши глаза [Хлестаков. А ваши глазки] лучше нежели важные дела… Вы никак не можете мне помешать; никаким образом не можете; напротив того, вы можете принесть удовольствие.

Марья Антоновна. Вы говорите [Вы говорите всё] по-столичному.

Хлестаков. Для такой прекрасной особы, как вы. Сделайте милость, садитесь! Я никак не могу видеть, чтоб вы стояли. [Для такой прекрасной особы как вы. Мой взор никак не может снесть, чтобы вы передо мной стояли. Осмелюсь ли предложить вам стул. (Подставляет стул) (еще подставляет стул)] Вам должно не стул, а трон.

Марья Антоновна. Право я не знаю… мне так нужно [Право мне так нужно спешить] (села).

Хлестаков. Какой у вас прекрасный платочек!..

Марья Антоновна. Вы насмешники, лишь бы только посмеяться над провинцияльными.

Хлестаков. Как бы я желал, сударыня, быть вашим платочком, чтобы обнимать вашу лилейную шейку. [“чтобы ~ шейку” нет в цензурном варианте]

Марья Антоновна. Я совсем не понимаю о чем вы говорите: какой-то платочек [платочек, а больше я ничего не поняла…] … сегодня какая странная погода.

Хлестаков. А ваши губки, сударыня, лучше нежели всякая погода.

Марья Антоновна. Вы всё говорите [говорите такое, чего я никак не понимаю] … Я бы вас попросила, чтоб вы мне написали лучше на память какие-нибудь стишки в альбом. Вы верно их знаете много.

Хлестаков. Для вас, сударыня, всё, что хотите. Требуйте, какие стихи вам.

Марья Антоновна. Какие-нибудь эдакие: хорошие, новые.

Хлестаков. Да что стихи! я много их знаю.

Марья Антоновна. Ну скажите же, какие же вы мне напишете?

Хлестаков. Да к чему же говорить, я и так их знаю.

Марья Антоновна. Я очень люблю их…

Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь человек… Ну, и другие… теперь не могу припомнить, впрочем это всё ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (придвигая стул).

Марья Антоновна. Любовь! Я не понимаю любовь… я никогда и не знала, что [что это вы так] за любовь (отдвигает стул).

Хлестаков, придвигая стул. Отчего ж вы [вы так] отдвигаете свой стул? нам лучше будет сидеть близко друг к другу.

Марья Антоновна, отдвигаясъ. Для чего ж близко; всё равно и далеко.

Хлестаков, придвигая. Отчего ж далеко; всё равно и близко.

Марья Антоновна, отдвигается. Да к чему ж это?

Хлестаков, придвигаясь. Да ведь это вам кажется только, что близко, а вы вообразите себе, что далеко. — Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.

Марья Антоновна смотрит в окно. Что это так, как будто бы полетело? Сорока или какая другая птица?

Хлестаков целует [скоро целует] ее в плечо и смотрит в окно. Это сорока.

Марья Антоновна встает в негодовании. [с негодованием] Нет, это уж слишком [“слишком” нет] … Наглость такая!..

Хлестаков, удерживая ее. Простите сударыня: я это сделал от любви, точно от любви.

Марья Антоновна. Вы почитаете меня [меня почитаете] за такую провинциалку (силится уйти).

Хлестаков, продолжая удерживать ее. Из любви, право из любви. Я так только пошутил, Марья Антоновна, не сердитесь! я готов на коленках у вас просить прощения (падает на колени).

Те же и Анна Андреевна.

Анна Андреевна, увидев Хлестакова, не успевшего встать на ноги и всплеснув руками. Ах, какой пассаж!

Хлестаков, вставая. А, чорт возьми!

Анна Андреевна. Признаюсь, я в таком нахожусь… я не знаю… (к Марье Антоновне), что это ты вздумала? с кого ты это пример взяла?

Хлестаков, вдруг бросается на колена. Анна Андреевна! влюблен, влюблен! [влюблен! Ей, ей, влюблен!] Прошу руки Марьи Антоновны.

Анна Андреевна. Ах, боже мой!.. как же это! право, так скоро да еще… и на коленах стоите! [как же это! Вы на коленях стоите]

Хлестаков. Руки, руки прошу! если не согласитесь, умру, сейчас же умру, на этом самом месте. Застрелюсь, напропалую застрелюсь.

Анна Андреевна. Я право не могу еще притти в себя… мы никак и не смеем думать [сейчас умру] о такой чести. Вам нужна, по крайней мере, [“по крайней мере” нет] графиня или княгиня.

Хлестаков. О, мне всё равно. Я не слишком гляжу на графинь. Если вы не решитесь исполнить моей просьбы, то вы не можете представить, что со мною случится; как честный человек уверяю. Я решительный человек, мне жизнь копейка.

Анна Андреевна. Ах, боже мой! как вы меня пугаете! Отваживать жизнь свою, да еще таким страшным образом! [“Отваживать ~ образом” нет] Встаньте… я согласна, только встаньте.

Хлестаков, вставая. Теперь я самый… (в сторону) а она тоже очень апетитна! (Вслух Анне Андреевне, подбираясь к ней) как я счастлив, что могу наконец…