ПБЛ6 — бузиною, [бурьяном]

Выключая только одной дорожки, протоптанной ~ вишнями, бузиною, лопухом, просунувшим на ~ шишками.

ПБЛ6 — лопухом, [пустившим] выдвинувшим на самый верх свои цепкие розовые шишки

Хмель ~ корни и давя ногами своими кротов.

ПБЛ6 — Хмель покрывал вершину всего этого как сетью и составлял крышу, кончавшуюся у самого забора и опускавшуюся по нем вниз вместе с дикими колокольчиками. За этим плетнем [находился] шел целый лес бурьяну, в который, кажется, никто еще не любопытствовал заглядывать, и [все косы] коса разлетелась бы вдребезги, если бы вздумала срезать лезвием своим их одеревяневшие толстые стебли. Когда философ добрел до плетня, им овладела такая дрожь, какой он понять не мог, зубы его начали стучать один о другой и сердце билось так громко, что он сам испугался. Пола [длинного сертука] длинной хламиды его казалось, прикипала к самой земле и удерживала, [его] как будто бы ее кто-нибудь [гвоздем приколотил] прибил. Когда он переступил плетень, ему казалось, вдруг шептал кто-то с оглушительным свистом говоря: "Куда, куда?" Залезши в бурьян, философ немного остановился, [[сказал]] отдохнувшись, пустился бурьяном, беспрестанно оступаясь о старые коренья

Когда философ хотел перешагнуть плетень, зубы его стучали и сердце так сильно билось, что он сам испугался.

П — перешагнуть через

Философ юркнул в бурьян и пустился бежать, беспрестанно оступаясь о старые корни и давя ногами своими кротов.

П — нет

Он видел, что ему, выбравшись из бурьяна, стоило перебежать поле, за которым чернел густой терновник, где ~ в Киев.

ПБЛ6 — был

Он видел, что ему, выбравшись ~ он считал себя безопасным, и, пройдя ~ в Киев.

ПБЛ6 — почитал себя менее в опасности

Он видел, что ему, выбравшись ~ безопасным, и, пройдя ~ в Киев.

ПБЛ6 — нет

Поле он перебежал вдруг и очутился в густом терновнике.

ПБЛ6 — духом

Сквозь терновник он пролез, оставив, вместо ~ сюртука на каждом остром шипе, и очутился на небольшой лощине.

ПБЛ6 — нет

Верба разделившимися ветвями преклонялась инде почти до самой земли.

ПБЛ6 — распахнулась разделенными ветвями, [почти] упавшими почти на землю и

Первое дело философа было прилечь и напиться, потому что он чувствовал жажду нестерпимую.

ПБЛ6 — философ отдохнул и прилег напиться г

"Добрая вода!" сказал он, утирая губы. "Тут бы можно отдохнуть." "Нет, лучше побежим ~ погоня!"

ПБЛ6 — здесь немножко можно отдохнуть теперь почти в безопасности". Чего остановился?

Он оглянулся: перед ним стоял Явтух.

ПБЛ6 — стоял седой

"Чортов Явтух!" подумал в сердцах про себя философ.

ПБЛ6 — нет

"Я бы взял тебя, да за ноги…

ПБЛ6 — Я

"Напрасно ~ довольно: пора и домой."

ПБЛ6 — <1 нрзб.> напрасно ты, продолжал Явтух, дал такой большой крюк: тебе бы выбрать было ту же самую дорогу, что я, напрямик, вместо того, чтобы бурьян, просто было бы мимо конюшен. Ну, погулял и проходился [теперь]

"Напрасно дал ты такой крюк", продолжал Явтух: "гораздо лучше выбрать ту дорогу, по какой шел я: прямо мимо конюшни.

П — лучше было

Философ, почесываясь, побрел за Явтухом.

ПБЛ6 — почесывая затылок

Ведь читал же две ночи, поможет бог и третью.

ПБЛ6 — бог поможет прочесть и третью

Такие размышления занимали его, когда он вступал на панский двор. Ободривши ~ Дороша, который посредством протекции ~ на ноги, закричал: "Музыкантов! непременно ~ отплясывать тропака.

ПБЛ6 — в двор. Он немного ободрился и упросил Дороша, [[которого беззаботный характер] с которым они скоро] которого характер ему очень показался и который

Ободривши себя такими замечаниями, он ~ на ноги, закричал: "Музыкантов! непременно ~ отплясывать тропака.

ПБЛ6 — Музыкантов! [но видя, что нет музыкантов]

Ободривши себя такими замечаниями, он ~ отплясывать тропака.

ПБЛ6 — тропака. [Вся дворня немедленно, как водится в таких]

Наконец философ тут же лег спать, и добрый ушат холодной воды мог только пробудить его к ужину.

ПБЛ6 — философ почти

"Спичка тебе в язык, проклятый кнур!" подумал философ и, встав на ноги, сказал: "Пойдем."

ПБЛ6 — сказал

Идя дорогою, философ беспрестанно поглядывал по сторонам и слегка заговаривал ~ не нашелся сказать ничего.

ПБЛ6 — на сторону и расспрашивал Явтуха: отчего [это] темно бывает ночью? Но Явтух <1 нрзб.> молчал, а Дорош [хладнокровно] отвечал, что так уже давно водится, что ночью темно.

Они приближились к церкве и вступили под ее ветхие деревянные своды, показывавшие, как мало заботился владетель поместья о боге и о душе своей.

ПБЛ6 — Они [вошли в церковь]

Они приближились к церкве и вступили под ее ветхие деревянные своды, показывавшие, как мало заботился владетель поместья о боге и о душе своей. ПБЛ6, М;

П — приблизились

Они приближились к церкве и вступили под ее ветхие деревянные своды, показывавшие, как мало заботился владетель поместья о боге и о душе своей. ПБЛ6;

М, П — церкви

Они приближились к церкве и вступили под ее ветхие деревянные своды, показывавшие, как мало заботился владетель поместья о боге и о душе своей.

ПБЛ6 — к церкве. [Железный замок был снят]

Они приближились к церкве и вступили под ее ветхие деревянные своды, показывавшие, как мало заботился владетель поместья о боге и о душе своей.

ПБЛ6 — думал

Явтух и Дорош, по-прежнему, удалились, и философ остался один.

ПБЛ6 — нет

Вдруг ~ к ней дороги.

М — Вдруг… среди тишины… он слышит опять отвратительное царапанье, свист, шум и звон в окнах. С робостию зажмурил он глаза и прекратил на время чтение. Не отворяя глаз, он слышал, как вдруг грянуло об пол целое множество, сопровождаемое разными стуками глухими, звонкими, мягкими, визгливыми. Немного приподнял он глаз свой и с поспешностию закрыл опять: ужас!.. это были все вчерашние гномы; разница в том, что он увидел между ими множество новых. Почти насупротив его стояло высокое, которого черный скелет выдвинулся на поверхность и сквозь темные ребра его мелькало желтое тело. В стороне стояло тонкое и длинное, как палка, состоявшее из одних только глаз с ресницами. Далее занимало почти всю стену огромное чудовище и стояло в перепутанных волосах, как будто в лесу. Сквозь сеть волос этих глядели два ужасные глаза. Со страхом глянул он вверх: над ним держалось в воздухе что-то в виде огромного пузыря с тысячью протянутых из середины клещей и скорпионных жал. Черная земля висела на них клоками. С ужасом потупил он глаза свои в книгу. Гномы подняли шум чешуями отвратительных хвостов своих, когтистыми ногами и визжавшими крыльями, и он слышал только, как они искали его во всех углах. Это выгнало последний остаток хмеля, еще бродивший в голове философа. Он ревностно начал читать свои молитвы. Он слышал их бешенство при виде невозможности найти его. "Что, если", подумал он вздрогнув: "вся эта ватага обрушится на меня?.."

"За Вием! пойдем за Вием!" закричало множество странных голосов, и ему казалось, как будто часть гномов удалилась. Однако же он стоял с зажмуренными глазами и не решался взглянуть ни на что.

"Вий! Вий!" зашумели все; волчий вой послышался вдали и едва, едва отделял лаянье собак. Двери с визгом растворились и Хома слышал только, как всыпались целые толпы. И вдруг настала тишина, как в могиле. Он хотел открыть глаза; но какой-то угрожающий тайный голос говорил ему: "эй, не гляди!" Он показал усилие… По непостижимому, может быть происшедшему из самого страха, любопытству глаз его нечаянно отворился:

Перед ним стоял какой-то образ человеческий исполинского роста. Веки его были опущены до самой земли. Философ с ужасом заметил, что лицо его было железное, и устремил загоревшиеся глаза свои снова в книгу.