— Вы не боитесь это говорить первому встречному?
— У вас хорошее лицо, располагающее к беседе. Я бы Вам дал хороший совет, но бесплатно я советы не даю.
— Но за хорошее лицо можно?
Мужчина перегнулся через стол и почти шёпотом проговорил.
— Можно. Сматывайтесь отсюда, Вам здесь не светит.
— Вас кто-то послал ко мне с советом?
— Ну что Ви! Кто меня может послать? Если Ви хотите, пошлите меня. За добрый совет и послать можно. Извините за компанию. Я пошёл, куда Ви меня сейчас послали.
Михаил кивнул случайному знакомому, но подумал о том, что таких случайностей не бывает. Задержать его и допросить? А что это даст?
После восемнадцатилетней отсидки он научился молчать. Но нужно быть повнимательней.
Проверяя Кременчугский НПЗ по бухгалтерским книгам, Михаил опять увидел исправления в поставках с азербайджанского НПЗ. Вообще, Михаил знал, что бензин имеет разные марки и применяется в зависимости от октанового числа на разных видах автомобилей. Но зачем из Баку везут в железнодорожных составах бензин, причём с более низким октаном, а стоимостью дороже, он не понимал. Спрашивать у портовиков он не хотел, чтобы не навести подозрение на его догадку. Он сделал соответствующие выписки и сказал, что проверку закончил. По лицу бухгалтера, обслуживающего проверяющего, он увидел, что тот облегчённо вздохнул. Это мало о чём говорило, потому что никому неприятны проверки, да ещё милиции, но всё же наводило на размышления. Дома он был поздно вечером. В роддом он не смог попасть, но тёща сказала, чтобы он не волновался. Она попросила соседа — владельца «Москвича», и он её за трёшник свозил туда и назад. У Марины и девочки всё нормально и ему не надо волноваться.
Завтра сходит. Утром он пошёл в областное УВД доложить о проделанной работе и возникших подозрениях.
Живаго выслушал его внимательно и спросил:
— Что ты предлагаешь делать дальше?
— Думаю, что нужно кому-то ехать в Баку, а я буду параллельно проверять Кременчуг.
— Я пока не могу никому доверить проверку по этому делу. В Баку без разрешения Москвы тебя никто слушать не станет, а в Москву через голову Киева я обращаться не могу. Больше того, я должен придумать причину, из-за которой назначена проверка, потому что, думаю там завязаны, — Живаго показал пальцем в потолок, — ты понял?
— Ага.
— Значит, поезжай на недельку в Кременчуг, а потом поедешь в Баку.
— Виктор, мне нужно забрать Марину из роддома.
— Я скажу, чтобы отдел всё организовал.
— Мне надо ещё подкупить для ребёнка всё необходимое.
— Не волнуйся, хлопцы уже тебе организовали подарок из "набора для новорождённых", а я тебе сейчас организую подарок.
Гапонов вопросительно посмотрел на Живаго.
— Хочешь увидеть дочку вблизи?
— Да, конечно, — обрадовался Михаил.
Живаго стал набирать номер телефона.
— Это родом? Соедините меня с Верой Николаевной. Полковник Живаго. Вера Николаевна, здравствуйте. Живаго. Помните, в горкоме я обещал Вам помочь с постельным бельём. Четыреста простыней хватит?
Не надо меня благодарить, я делаю это недаром. Вы можете организовать показ ребёнка нашему сотруднику, у него жена у Вас лежит. Гапонова Марина. Нет, ну что Вы, сюда везти не надо. Он к вам подъедет, а вы всё организуйте. Спасибо. Ты всё понял? — обратился он к Михаилу?
— Спасибо, Виктор, сиял Михаил.
— Это судом конфисковали вагон ворованного постельного белья. А мне она жаловалась, что у неё в роддоме уже драное, а денег на новое нет. Вот я и договорился. Сегодня ты свободен. Завтра с утра готовься, вечером на Кременчуг. Будь здоров, Гапон.
— Будь, — и друзья размашисто ударили по ладоням.
Гапонов поехал в роддом. Сейчас он увидит своего ребёнка, свою девочку, какая она?
В роддоме его уже ждали, и дежурная его провела в кабинет главврача.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласила она Михаила, я сейчас распоряжусь и сюда принесут ребёнка. Но прежде всего вам оденут марлевую маску.
Вера Николаевна, большая, длиннолицая, смуглая, с большой чёрной родинкой на крупном носу, позвонила по внутренней связи, пришла сестричка, одела Михаилу маску на рот и нос, и на затылке завязала шнурочки.
Михаил поймал себя на том, что очень волнуется. Открылась дверь, и молодая женщина занесла завёрнутого ребёнка. Михаил весь сжался и стал рассматривать спящую девочку. Он и не заметил, как расслабился и чувство умиления разлилось по всему телу. Крошечное, смуглое личико с закрытыми глазками было спокойно и только иногда пошевеливало губками. Михаил хотел сравнить её с собой или Мариной, но общих черт не находил. Вдруг девочка открыла глазки и заморгала, на удивление, большими ресницами. Михаил даже засмеялся.
Вера Николаевна смотрела на молодого отца и думала о том, что он тоже похож на большого ребёнка, которому принесли необыкновенную игрушку, о которой он и мечтать не мог.
Он очнулся от слов, сказанных главврачом:
— Уноси ребёнка. Ну как Вам дочка?
Михаил на лице изобразил глупую улыбку и не знал что ответить.
Подумав несколько секунд, выдавил.
— Маленькая такая.
— Нет, она не маленькая. Нормальный хороший ребёнок.
— Спасибо Вам, — сказал Михаил и вышел.
Он написал записку Марине, передал и пошёл к её окну. Когда она выглянула, он жестами показывал ей какая у них маленькая и красивая дочка. Марина смеялась и показала, что сейчас будет кормить ребёнка, он помахал ей рукой и поехал домой.
В Кременчуге Гапонов засел за бухгалтерские и отгрузочные документы. В первый же день он увидел, что учёт запутан, и наверное, специально. Он попросил одного из бухгалтеров разъяснить ему несколько цифр, но тот что-то бормотал невнятное, и было видно, что он сам удивлён несовпадением. Начались консультации с главным бухгалтером, но тот явно занервничал и понёс околесицу, или как говорил Райкин, запустил Дурочку. Гапонов, пометил книги и продолжал работать. До пятницы он «накопал» более десяти эпизодов, составил акт об изъятии некоторых бухгалтерских книг и документов, поставил об этом в известность дирекцию завода и собрался уезжать. Поезд только недавно ушёл на Одессу и ему любезно предложили попутную машину, объяснив, сто один из работников отдела снабжения недавно купил «Жигули», и едет в Одессу к родственникам на выходные.
Михаил подумал о том, что им не рекомендуют пользоваться услугами проверяемой организации, но желание скорее у видеть жену и дочь, которые были уже дома, взяло верх и он согласился, тем более что и груз у него был немалый.
Выехали под вечер. Молодой попутчик, вернее хозяин машины, назвался Юрием. Вёл он машину лихо, иногда создавая аварийные ситуации. Михаил его попросил ехать потише, но тот сбросив скорость через несколько минут опять её увеличивал После Кировограда, выехали на бетонную дорогу Полтава — Кишинёв, которая только так и называлась, а фактически начиналась в Кировограде и заканчивалась у границы с Румынией. Строилась она в военных целях и нигде не пересекала населённые пункты. Машин на дороге было мало и Юрий иногда разгонял машину до 130-и километров. Колёса стучали на стыках, и Михаил под их стук иногда засыпал. Впереди, на просёлочной дороге стоял грузовик, и Михаил увидел, что перед самым их подъездом к перекрёстку он выехал на дорогу. Последнее, что видел Михаил, это складывающийся и медленно поднимающийся вверх капот их машины. Успел подумать, что уже не увидит дочь… Ни удара, ни треска металла он уже не слышал.
Приехавшая через три часа милиция и скора помощь собрала на дороге и кювете то, что осталось от пассажиров легковушки. На заклинившем спидометре стрелка стояла на цифре 120, а часы остановились в 10:27. Водителя грузовика не нашли, хотя Зил-150, получивший удар в заднее колесо, был отброшен в сторону и перевёрнут. Позже оказалось, что грузовик был без номеров, а табличка с номером шасси и номер на двигателе оказались уничтоженными.
Хоронила Гапонова почти вся одесская милиция. Марина собрала себя в кулак, не плакала и не кричала, и приехавшие из села родственники Михаила удивлялись этому и осуждали Марину. "Наверное, не любила она его" — перешёптывались они. Как всегда, произнесли положенные в таких случаях речи официальные лица, и звучали заверения, что будут заботиться о семье погибшего. Протрещал троекратный салют из десяти автоматов, забросали могилу землёй и возложили цветы. Поминки, или как их назвали — гражданскую панихиду, устроили в столовой, недалеко от областного УВД. Марина всё делала и двигалась автоматически и задавала себе вопрос:
