И это было лицо Иннокентия Булыгина.
Моего друга Кеши.
Он был везде, где надо было постоять за Землю Русскую. Это раньше имелось целых три богатыря, три заступника святорусских: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович… А нынче не до жиру. Один всего-то и остался… если не считать меня да Мони Гершензона.
Ой, ты гой еси…
Они сразу узнали друг друга. И у обоих руки потянулись к подмышкам.
Мой знакомый юноша пришёл ко мне в фуражке без козырька и в простых «ливайсовских» джинсах вместо своих солидных милицейских брюк. Он попросил дать новую книгу, почитать. И признался, что «уволился из органов», попросту — сбежал. Пожаловался, мол, доконали. Его друзья при рынках и ларьках ездили на мерседесах и волъво, жили в загородных виллах. А он все бегал как ошпаренный, искал свидетелей. Но свидетелей не было…
— Кстати, — сказал он, уже прощаясь, — вчера в вашем доме последнего жильца пристрелили… Вы из старых один остались. Живучий!
— А из новых?
— Да черт их разберёт! У меня все эти черные на одну рожу… но много, очень много, как грязи. Требуют все вывески и афиши по-азебарджански писать! Меня два раза били, говорят, языка не знаю, не умею с населением, панимаишь, работать… хорошо ещё два армянина рядом оказались, прикрыли, а то б забили или сожгли б… как в Сумгаите… ну их на хер! Да вы видали, небось, по району уже их участковые ходят, с усами, в фуражках… Меня встретили, запинали, вон, и козырёк оторвали и зуб вышибли, еле откупился, штаны отдал!
По району, и впрямь, ходили какие-то масляноглазые джигиты в милицейских фуражках. Но я пока лично не видел, чтоб они кого-то сжигали или забивали насмерть прямо на улицах. Я просто знал, что в органы объявлен перепутинский набор: голодным и облезлым русским россиянам доверия не было, брали только сытых и холеных кавказских и среднеазиатских сторожевых демократии.
Когда Хамиль Колбасаев и Сослан Детсадов поручили бригадному ефрейтору Карапутину провести в Московии операцию «Зюйд-Вест», тот забился в свой кремлевский кабинет, обитый шестиметровой титановой обшивкой, и просидел там две недели, не высовывая носа. Карапутин был большим и гибким политиком.
Тогда разгневанный аглицкий лорд Гад, который от Объединенной Европии курировал окончательное решение русского вопроса чеченежскими муджахедами, самолично разжаловал ефрейтора в обозные маркитанты и тут же нашёл самого пламенного и непримиримого борца за свободу по имени эмир Карамовсар Каравансараев. Лорд отыскал бесстрашного шахида среди пятнадцатисуточ-ников наслега Ивановка Пятигорского улуса. Столь несправедливо суровое наказание отважный шахид получил за то, что взорвал три бронеколонны русских гяуров, сбил шесть вертолётов над Грозным аулом и отрезал семнадцать голов у пленных федералов. За примерное поведение Каравансараева на третьи сутки должны были освободить из-под ареста и компенсировать ему его моральный ущерб. Но лорд Гад всё испортил. Он освободил шахида на вторые сутки, посадил в головной КАМаз спецколонны с пластидом и отправил его с культурной программой в Московию на триста двадцать пятую премьеру потешной фолк-оперы «Зюйд-Вест».
Я тоже ехал на эту премьеру с билетом в кармане и со своей старой, но любимой подругой. Да так уж получилось, что когда милиция, сопровождающая колонну Каравансараева к месту назначения, оттерла нашу машину к обочине, образовалась непредвиденная пробка, и я не попал на представление… Зато я видел, сколь торжественно стражи порядка и законности экскортировали пламенного шахида с сотнями его соратников, готовых тут же во имя Аллаха принести себя в жертву — среди сотен эмвэдэш-ных машин, мотоциклов и конников там было и два-три бэтээра «беты», пять-шесть мерседесов «гаммы», один бронированный «запорожец» Омеги и семь-восемь «линкольнов» личной генерал-президентской гвардии… Все просто рукоплескали отважному эмиру Каравансараеву…
Они тогда ещё не знали, что тот спятит от оказанных ему почестей и вместо того, чтобы просто взорвать театр, а заодно и десятка три соседних жилых многоэтажек (по мирному плану Гада-Колбасаева), он потребует вывести из Чеченегии федеральные войска! Это был просто нокаут по программе сокращения русского поголовья… просто предательский удар в самое сердце мировой демократии и не менее мировой цивилизации!
— Bay!!! — взволнованно удивились все силовые министры и бросились звонить в посольство Заокеании.
Оттуда им сообщили голосом Стэна, что Россияния суверенная страна и чтоб сами решали свои мелкие и вшивые колониальные проблемки! Это стало вторым ударом ниже пояса. Ни силовики, ни генеральный прези-дент-гауляйтер, ни совет по его безопасности не были готовы к такому предательству друзей без галстуков. Три дня и три ночи они таращили друг на друга глаза и повторяли одно: «вау… вау… ва-а-ауууу!!!»
Всё начиналось с шоу. И всё им кончалось.
Шустрые пропагандёры из средств массовой пропаганды пепси под истерические вопли о свободе слова тут же организовали вселенское шоу-зрелище.
— Зрелищ и хлеба!!! — орало в восторженном ужасе народонаселение. — Шоу и пепси-и-и!!!
— И подкладок! — перекрикивали всех феминистки. — Вывода войск и памперсов! И вибраторов — толще, больше и длиннее!!!
— Свободу Ичкерии! Долой службу в армии! Всю власть педерастам! — голосили в режиме реального времени геи и гейши из передачи «Ограниченная свобода слова».
Кто-то обливался кровью.
Кто-то слезами…
Кто-то наливался жиром.
Да, глупый Карамурзай ибн Сараев захватил десять тысяч заложников и потребовал начать вывод русских дивизий… Тех самых дивизий, что были уже списаны и денежки на содержание которых уже уплыли на заокеанские счета… Президент-гауляйтер и управительство после ускоренной утилизации живого состава дивизий к понедельнику планировали ввод новых, с соответствующим перечислением в швейцарские банки семи миллиардов евродолларов на их содержание… И тут такой удар!
Вся демократическая общественность немедленно поняла, что Каравансараев из прогрессивного антирусско-фашистского движения подло переметнулся в стан национал-экстремистов и международных террористов…
Я рыдал и рвал на себе волосы. Я должен был сидеть там! На этом хреновом хрюзикле, из которого сделали такое же супершоу, как из утопления «Курска» и отруба-ния голов русским солдатикам в Чеченегии.
Я даже позвонил Кеше.
— Слушай, надо их брать штурмом! Я первым пойду! У тебя сколько пацанов?
— Пацанов-то хватит, — понуро ответил Кеша, — сотни три наберётся… Да ведь менты за чёрных встанут… и фэ-эсгэбэшники… Они как чего всегда заодно, Юра, такой расклад… помни, где живём!
— Ну так всех ведь положат!
— Положат… это точно. Для того и спектакль затеяли. Только мы в этом спектакле не игроки, мы зрители…
— Гад ты, и всё!
— Все мы гады… — Кеша повесил трубку.
На четвертые сутки особые спецподразделения высочайших профессионалов, предварительно закачав аэропомпой в зрительный зал десять цистерн сжиженного нервно-паралитического газа зарина в смеси с ипритом и напалмом, ворвались внутрь со всех шести сторон и открыли снайперский огонь по международным террористам из трёх сотен гранатометов, огнемётов, станковых пулемётом и систем залпового огня «град».
Народонаселение визжало от ужаса и вырабатывало адреналин. Пиво «Блинское» впадало в океаны. На кону крутились залежи, прииски и скважины… И кровь из залов и коридоров «Зюйд-Веста» телекамерами перекачивалась в миллионы квартир, клубов, сосисочных и пивных. Уши ЦРУ торчали из поясов шахидов… Bay и увы!
Министр культуры не успевал менять фраки, бабочки и панталоны. Силовики благородно и скупо роняли слезу на мерседесы. Ичкерийское землячество предлагало обменять себя на министров и президентов, а тех на трупы заложников… «Однорукие бандиты» и рулетки бешено выкручивали из «новых русских» новые миллиарды на пластид и камуфляжи от Версачи… Оле-оле-алилуйя… что в переводе означает Аллах-акбар! Воистину акбар!
