Пусть лучше всё остаётся так, как есть. Я не имею никакого права даже думать о том, чтобы исковеркать судьбу девушки. Всё это лишь химические реакции, катализированные выплесками адреналина. Пройдёт.

Но из бесцветной апатии во мне вскипела необъяснимая злоба. Никто и никогда не позволит, чтобы действующий эмиссар обзавёлся привязанностью. Моя судьба, как зараженного вирусом, была мне безразлична.

Я терял Арину навсегда, но не имел права принять решение без неё. Я пристально посмотрел на девушку и спросил:

- Помнишь наш разговор? Девушка кивнула.

- Ты не передумала?

- Нет, - одними губами прошептала Арина, и я почувствовал, что мир стал вновь ярким и цветным. Это безумие. Но безумие, приносящее светлую радость.

Бармен вздрогнул, увидев меня и двух эмиссаров. Мы сели за столик. Трое озабоченно переговаривающихся фермеров быстро окончили трапезу и убрались. Лицо бармена стало хмурым, но он ничего не сказал. Я впервые, благодаря вирусу, взглянул на эмиссаров со стороны. Мы прямолинейные, точно следуем уставу и откладываем все душевные порывы. Но ведь так жить нельзя! Человек - тот, кто не только чувствует, но и проявляет чувства.

- Мне всегда было интересно. А сколько раз в день вы можете смотреть? Не напрягаясь, - поинтересовался я. Вопрос был слишком интимный, но с раскрепощенными вирусом эмоциями я не мог устоять, чтобы не спросить.

- Трижды, - отчеканил Шрёдер.

- Два раза, - заявил Райт.

- Я столько же, - ответил я. Не то, чтобы я завидовал, но всегда приятно знать, что ты не самый слабый. Тем более, не уступаешь особистам.

- Повстанцы могут попытаться напасть снова. Что будете делать? - Я продолжил разговор, выпивая чёрный чай. Всё же на Тае не так и плохо. По крайней мере много натуральной пищи. Арина сидела напротив, рядом со Шредером. Девушка старалась не смотреть на меня, но я всем сердцем чувствовал, что ей плохо. В присутствии эмиссаров я не смел даже коснуться её ладони, чтобы утешить.

- Взорвём ЭМ-бомбу, - сказал Шрёдер и показал неприметную сумочку на ремне брюк. Рядом была закреплена рукоятка моей шпаги.

- Компактная, - позавидовал я. - Неплохо вас снабжают. Скажите, а часто приходится бегать за эмиссарами?

- Когда как, - уклонился от ответа Шрёдер.

Райт смерил меня равнодушным взглядом и принялся изучать ногти.

Арина с печальным видом возила мороженое в вазочке. Я смотрел на девушку и не мог оторваться. Я ловил каждое её движение. Со всей ясностью я осознал, что жизнь без Арины никогда не будет прежней. И пускай гормоны перестанут раздражать отвечающие за влечение центры мозга уже через пару недель, но на всю оставшуюся жизнь мысль об Арине не даст мне покоя. И если я не попытаюсь сейчас, потом никогда не смогу спать спокойно. Я нашёл силы переплавить кипящую лаву ярости в рассудительный холод и откинулся на спинке стула, сложил руки на груди и, прикрыв глаза, посмотрел поверх головы Райта. В его лице было что-то женственное. Быть может, слишком длинные ресницы или большие губы. Меня почему-то это рассмешило, и я еле-еле заставил себя сдержаться. Не то, чтобы я их ненавидел, просто такого рода пристрастия вызывали во мне недоумение.

Шрёдер и Райт ничего не заказали. Во время рапида невозможно пропихнуть в себя пищу.

Неожиданная догадка не давала покоя. Чтобы два эмиссара действовали в тандеме, их должно связывать нечто большее, чем простая дружба. Эмиссары форменные эгоисты. Каждый из нас, а тем более прошедший штучную боевую подготовку, чувствует себя исключением из правил. Чтобы действовать заодно, сидящим передо мной особистам необходимо каждую секунду чувствовать ответственность друг за друга.

Я спросил в лоб:

- А тяжело работать с другим эмиссаром?

- Нет, - почти в один голос деревянно ответили они.

- Шрёдер, когда у вас заканчивается рапид? Вы прямо здесь будете отходить? - наудачу спросил я.

Особист улыбнулся одними глазами:

- Через семь минут. Эмиссары в тандеме отходят от рапида по очереди. Если бы у тебя не было морфа, ты бы догадался.

Что мне нравится в разговоре с эмиссарами, так это то, что можно не врать. Внешне эмиссары не проявляли беспокойства.

- Райт, мне поссать надо, - процедил я через шесть минут, за которые ни разу не посмотрел на Арину. Я больше не хотел отвлекать себя. Ровесник вскинул голову и без предупреждения пригвоздил колким взглядом. Я действительно очень хотел облегчиться.

А интересно, что другие эмиссары ощущают в тот момент, когда смотрят.

-  Только быстро, - спокойно ответил Райт и отвернулся. Проверенный эмиссаром человек не может солгать, даже если он тоже эмиссар.

Я посетил кабинку за баром, собрался возвращаться, но вспомнил Арину, её светящиеся сапожки и ласковые руки. И - передумал. И получилось так, что я обманул Райта.

Мне хотелось смотреть в зеленоватое утреннее небо над слепящими снежными вершинами. Ровно через семь минут я ворвался в бар.

Райт, скрученный судорогой, корчился на полу, а Шрёдер улыбался ртом, полным белоснежных зубов. Тяжело дыша, я замер у стола.

- Там… - выдохнул я. Набрал воздуха и начал вновь, - Повстанцы спускаются.

- Что? - взвился Шрёдер.

- Взрывай ЭМ-бомбу, иначе не уйти. Всех пожгут. У них полное вооружение.

Эмиссар с ходу насадил меня на иглу взгляда. Я окаменел, по спине разлился холод. Лишь бы Арина уцелела. Волна повстанцев, захватывая фермеров из ближайших домов, ещё только спускалась, поэтому сканеры лика не фиксировали их оружие. Видимо, ополчение шло прямо из посёлка, где жил Ингред. Тайцы действительно хотят распрощаться с Империей. Да вот только у матери-Империи тяжёлая рука, и она ни за что не отпустит своих детей. Колонии должны хотя бы рассчитаться за потраченные на них ресурсы.

Райт, лежащий на полу, задел ногой стул и затих. Изо рта эмиссара потекла жёлтая слюна, глаза выкатились. Бармен у стойки перестал протирать бокалы вафельным полотенцем.

Шрёдер моргнул, посмотрел на меня обычным взглядом и быстрыми движениями стал распаковывать ЭМ-бомбу. На миг, когда диск размером с ладонь отправился к открытой двери бара, взгляд эмиссара затуманился.

В баре стало тускло, остался только дневной оконный свет.

Я быстро ударил Шредера локтем в кадык. Рапид без лика бесполезен. Противник успел отклониться и удар прошёл вскользь. Я выбросил сжатую в кулак правую руку, Шрёдер отступил, запнулся о Райта, и я провёл серию ударов уже всерьёз. Эмиссар перелетел барную стойку. Бармен, смахнув два бокала, сбежал на кухню. Я перепрыгнул стойку, отцепил с ремня Шредера свою шпагу и с наслаждением двинул гардой противнику в челюсть.

- А говорили, техника у меня плохая. Свою на двоих подправьте, - сказал я и в очередной раз поразился себе. Ещё вчера я бы никогда не стал так глупо терять время.

Я прыгнул обратно в зал… и вжался спиной в стойку. Райт с хмурым зеленоватым лицом и с пеной на подбородке, держал зажженную шпагу. Что ж. Даже рапид у особистов быстро заканчивается. Я сдвинул рычажок, зажигая электромагнитную иглу.

- Ты можешь обманывать. Поразительно, - восхитился Райт, утирая рукавом рот. - Уникальнейший морф.

- Я соврал Шрёдеру отчасти. У повстанцев нет лишь плазменников.

Лицо Райта на мгновение посерьёзнело, а затем эмиссар рассмеялся. Но Райт всё же одним глазом глянул в окно. То, что он там увидел, его не обрадовало. Полсотни мужчин окружали бар. Одеты они были в обычную одежду, а в руках держали арбалеты, мечи, шпаги и кинжалы. Видимо, флаеры с подмогой из Столицы не успевали, и был получен приказ не дать нам сесть на баржу любой ценой.

- Предлагаю перемирие, - собрался с мыслями Райт.

- Мои условия - отпускаете меня и Арину. Иначе убью Шредера, - предложил я.

- Идёт, - без колебаний ядовито сказал Райт. Зафиксировав вспышку гнева в его глазах, я с радостью понял, что в этом вопросе я не ошибся.

Я кивнул девушке, и та, опасливо поглядывая на особиста, подбежала ко мне. В её глазах читалась искренняя благодарность женщины, которая ждёт чуда от своего мужчины.