Я не боялся, что мне придётся применять тут оружие. Во-первых потому, что я и не был вооружён. Во-вторых- мне заранее было известно, что живых людей здесь не будет. Тут их вообще никогда не было.

Зато всего такого, что я определял, как «они» - приборы и аппараты, - открылось великое изобилие. Как говорится, глаза разбежались. Вся эта технология оказалась совершенно незнакомой. И не только для меня, тёмного. Это не принадлежало к человеческой культуре. Не было рассчитано на использовании людьми. Это был, если угодно, памятник - действующий памятник - если и не той цивилизации, следы которой Лепет с компанией отыскали на Антилии, то никак не меньшей. И которую обнаружили, быть может, слишком рано. Слишком опасно для самих же людей, для существования нашей цивилизации, пока ещё более или менее здравствующей.

Никаких освещенных шкал или циферблатов с числами, столбиками, стрелками, световыми индикаторами. Никаких пультов, кнопок, клавиш, рычагов, шлемов для съёма биотоков, и всего прочего, чем мы так привыкли гордиться. Голые матовые стены разных цветов, не плоские, но обладавшие глубиной. И на них - или в них - постоянное, безостановочное движение точек и линий по каким-то сложным траекториям в любом из мыслимых направлений. Они вспыхивали, бежали, иногда сливались, вновь разделялись, останавливались, вспыхивали ярче или напротив, бледнея до полной невидимости. Они возникали из ничего где-то в глубине стены и неслись прямо на меня, заставляя невольно отступить в сторону, освобождая дорогу - и в последний миг, едва не вырвавшись на поверхность, закладывали крутой вираж и улетали прочь - или замирали на мгновение и - если это был лишь отрезок - давали задний ход, как поезд, где машинист просто переходит из головного вагона в последний, становящийся после этого ведущим. Единственная закономерность, которую мне удалось подметить в первые две минуты, заключалась в том, что ни одна линия не выходила за пределы того цвета, в котором возникала и двигалась. Следовательно, каждый цвет обозначал определён-

ную группу приборов и механизмов. Судя по оживлённому движению большинства этих фигур, вся эта сверхсистема активно жила своей жизнью, хотя создателей её давно уже не существовало. Ну, это не удивило меня, как не озадачило бы любого из моих коллег: давно известно, что создания переживают своих создателей. Иногда на дни, иногда на тысячи и десятки тысяч лет. Тем дольше они живут, чем конструкция и принципы действия их были ближе к природным, основополагающим. А всякая истинная цивилизация в своём развитии приближается к природе, а не противоречит ей. Та, что идёт вопреки ей, может вспыхнуть ярко, но сгорит за исторически ничтожное время.

Стоп. Мне сейчас было не до отвлечённых размышлений. Я не исследователь, как хотя бы тот же Лепет, я оперативник Института Галактик. Или, на жаргоне, взрывник - потому что институт наш принято называть Институтом Большого Взрыва, или ещё проще - Институтом Создания, ИНКРЕАТ - Институт Креатора.

Так называем себя мы сами.

Я оперативник, и моя подлинная задача…

Хотя я и сейчас ещё не вправе говорить о ней. Вправе лишь действовать.

Будем действовать.

Я успел заметить ещё нечто, очень важное.

Вся панорама - круглый зал, где кроме этих стен нет ничего - как и тот странный зал на Вокзале - тут состояла из девяти цветных секторов, каждый - от пола до средней точки Купола, но ширины они были разной. Самый большой занимал полтораста градусов, самый маленький - градусов где-то пятнадцать. Но от других они отличались не только размерами. Общим у них было ещё и то, что в них отсутствовало движение. Линии и точки были, но едва заметные, тусклые. В узком секторе - вообще никакого движения, в большом - два-три коротких отрезка перемещаются очень лениво, движение их замечаешь, лишь пристально всмотревшись. Всё как на Вокзале. А в остальных семи секторах движение было заметным. Что это может означать?

Что две из девяти систем сейчас не работают - или почти не работают.

Что может не работать сейчас?

Система охраны, вот что. Она отключена Чернышом. На моих глазах.

А вторая? Она дышит, но еле-еле. Как в глубоком сне.

Я не знаю, чем ведают остальные, те, что активны. Чем-то другим. Здесь или где-нибудь у чёрта на рогах. Это ещё предстоит узнать - мне или кому-нибудь другому. Но это - дело будущего.

А чем этот центр сейчас не управляет - или почти не управляет?

Я вижу только один ответ: он сейчас почти не управляет Вокзалом. Потому что там сейчас выключено всё - кроме систем поддержания жизни. И в той его комнате - такая же неподвижность.

До сих пор я думал, что Вокзал, да и вся Руддерогта управляются людьми.

Сейчас это показалось мне куда менее вероятным. Связь между Куполом и Вокзалом была несомненной.

А люди? Пограничники, продавцы, декан - зачем они там?

А зачем сейчас я - здесь?

Затем, что интуиция и на этот раз не подвела нашего шефа. Что-то здесь таилось. И оно несомненно имело какое-то отношение к той цивилизации, на раскопках которой сейчас работала Дения и куда стремился попасть Лепет.

Шеф тогда сказал мне: «Присмотрись. И если встретишь что-то, что может помешать освоению наследия той цивилизации - устрани помеху. Не сомневаясь и не мешкая».

Но тут дело такое, что его надо семь раз обдумать прежде, чем принять решение. Тут не должно быть неверных выводов.

Но для того, чтобы всё обдумать, нужно время. А оно ограничено.

Впрочем - давно сказано, что много размышлять - не значит размышлять долго. А «действовать быстро» вовсе не подразумевает торопливости: совершай медленные движения, но без перерывов между ними.

Так я настраиваюсь на работу, вспоминая старинных авторов.

Да, конечно. Итак: этот Купол и Вокзал принадлежат к той же цивилизации, что и открытая Лепетом? Или - к другой, не менее могучей? Которой мы ещё не отыскали в путанице мегалет и гигапарсеков?

Одна цивилизация - или две?

Похоже, что две.

Почему я так решил?

Потому, что если бы всё это принадлежало Открытым на Антилии, то наш кораблик со всеми нами на борту беспрепятственно добрался бы до своей цели. Из действий экспедиции любому наблюдателю ясно, что люди там - для сохранения, а не для того, чтобы уничтожить.

Хотя - это по нашей логике. А какой она была у них?

Так или иначе - ясно, что нам хотели помешать.

Но ведь нас можно было просто уничтожить? Не закоротить схему, а рвануть джи-реактор - и пишите письма.

Может быть, они просто не любят убивать?

Однако - разве не проще было бы охранять свои погребения с зарытыми сокровищами формул, находясь там, на месте, а не в чёрт знает каком отдалении?

А их там нет. Значит?

Значит, и не было. А были другие.

Итак, цивилизаций - две. А может, и…

Рассуждаем дальше. Цивилизации такого размаха являются - хотя бы частично - современниками. Времена их существования накладываются друг на друга.

Они не могли не знать о существовании друг друга. Следовательно, между ними существовали отношения. Какие? Союзные? Или конкурентные? Мирные или враждебные?

Впрочем - не всё ли нам равно? Мешают нам - значит, враги. Наши, а не те, кого давно уже нет в этой Вселенной. И эту двойную систему Вокзал-Купол надо глушить. Как и говорил шеф.

Но ведь задерживать можно и из добрых побуждений? Когда ты мчишься к обрыву, не зная дороги, а тебе кричат «стой!» и хватают за фалды.

В таком случае система - наш союзник, и следует не глушить её, но напротив, способствовать.

В чём может заключаться её программа? В том, чтобы помочь исследованию открытой нами цивилизации - или помешать?

Если эту цивилизацию можно назвать «доброй» - то скорее помешать.

Почему? Да потому, что цивилизация эта всё же погибла. Гиперразвитие привело её к краху. А её современники, поняв, что гибель неотвратима, возможно, успели заложить во все свои станции во Вселенной, такие, как этот вот Купол, запрет на действия по её реставрации. И Купол ни в коем случае не намерен помогать исследованию взрывоопасной сверхкультуры.