"Очень тонкая работа, ювелиры за него, пожалуй, много бы золота отвесили",- подумал Торкланд.

Во внешнем виде старца Торкланду что-то показалось очень знакомым, он напряг память и вспомнил. Конунг полез в кошелек и извлек старинный медяк. Одежда старца ничем не отличалась от той, в которую был одет отчеканенный на монете человек.

- Цезарь! - удивленно воскликнул Торкланд, вспомнив и то, что говорил ему о монете еврей Кабни.

Но странные люди, встретившие хирдманов, восприняли его восклицание по-своему.

Старик что-то проговорил, обращаясь к Олафу на своем языке, который, кстати, тоже показался викингу знакомым, и, обернувшись к людям, заполнившим двор, прокричал:

- Цезарь!

- Цезарь! Цезарь! - раздались голоса незнакомцев, они еще что-то кричали, но больше Торкланд ничего не понял.

- Разговаривают на латыни- языке христианских колдунов,- произнес стоящий рядом с Олафом Хэймлет.

Инглендский конунг сдвинул брови. Он не любил христиан.

- Эй, Кабни, куда ты пропал? Что они там кричат, ты говорил, что знаешь латынь? - спросил Торкланд еврея.

Вездесущий советник мигом оказался рядом со своими королем.

- Они считают, что ты - цезарь, пришел сюда за ними, и всячески восхваляют тебя. Эти люди говорят на какой-то странной разновидности латыни, я не все понимаю, но то, что все тебя приветствуют, это точно.

Брови Олафа вернулись на место, а настроение заметно улучшилось. Суровый воин, привыкший стойко переносить лишения, боль и превратности судьбы, все же имел кое-какие слабости. Он очень любил, когда его восхваляют.

Тем временем старец произнес длинную речь, которую Кабни перевел удивительно коротко:

- Он опять поет тебе дифирамбы и рассказывает, какой ты хороший, как ты любишь свой народ. Он приглашает своего владыку, то есть тебя, ступить на островок римской земли в этом мире хаоса.

- Я уменьшу тебе жалованье, если не станешь докладывать подробнее,- кинул через плечо Торкланд, сожалея, что Кабни не перевел столько приятных слов, сказанных в его честь.-Ладно, раз приглашают, значит, пойдем.

Олаф шагнул в открытые ворота. Друзья последовали за ним. Когда они проходили под аркой, раздался оглушительный рев труб. Хирдманы от неожиданности схватились за мечи, но, не увидав опасности, расслабились.

Внутри крепости находилось несколько зданий. Центральное поражало необычностью архитектуры и расточительностью использованных стройматериалов. Вокруг стояло десятка два людей, в основном мужчины, одетые в такие же балахоны без штанов, но с короткими мечами.

Викинги торжественно поднялись по огромным ступенькам к колоннам, которыми венчалась лестница.

Неожиданно приветственные возгласы смолкли. Люди устремили взоры в направлении ночного неба. Олаф тоже поднял взгляд. Сверху, светясь в полном мраке, спускалась человеческая фигура.

Местные жители огласили округу восторженными криками, по всей видимости обращенными к спускающемуся с небес существу, из которых четко выделялось слово "Меркурий".

О присутствии Торкланда и его друзей, похоже, забыли, видимо считая этого Меркурия более достойным почестей, чем цезаря.

Тем временем существо опустилось на самую верхнюю ступеньку, прямо перед хирдманами, и перестало светиться. Оно хитро подмигнуло Олафу и снова сделало серьезную мину.

Конунг ожидал увидеть кого угодно, только не этого проходимца. Это был Локи, собственной персоной, наряженный, словно кукла, в такой же балахон, как и окружающие, обутый в сандалии, из-под которых то и дело вылетали искры, вызывающие в толпе крики восторга, к тому же он был, как и все, без штанов.

Люди склонились перед Локи-Меркурием. Олаф с неприязнью отметил, что они отдают проходимцу больше почестей, но промолчал, решив отложить выяснение отношений на потом, когда вездесущий ас уберется отсюда.

Стоящий рядом Хэймлет тоже узнал в снизошедшем с небес Локи и с интересом наблюдал комедию, которую тот разыгрывал.

Тем временем ас высоко поднял руку, призывая к тишине, и выкрикивающие приветствия люди тут же заткнулись. Он начал что-то говорить на их языке, постоянно указывая то на Олафа, то делая красноречивые жесты в сторону Пиктской пущи.

- Кажется, он призывает их к войне,- поделился догадкой Хэймлет.

Он был недалек от истины, так как не успел Локи закончить свою речь, как люди обнажили мечи и, подняв их вверх, разразились воинственными криками. Тем временем ас повернулся к Торкланду.

- Запомни, викинг,- произнес он,- если ты хочешь получить сокровища, то с этого момента ты не кто иной, как сам император Римской империи Божественный Олаф, то есть по-простому цезарь Олаф. Завтра или когда пожелаешь, только не тяни, ты поведешь этих римлян войной на ужвутов. А там я появлюсь снова и приведу вас к обещанному. Ладно, мне пора заканчивать этот цирк и отправляться дальше по своим делам. Ты, Хэймль, думаю, если что, поможешь своему могучему другу,- подмигнул он датчанину и, снова прокричав что-то на латыни, стал возноситься обратно в небо.

Когда Локи наконец исчез, римляне опять вспомнили о Торкланде и его спутниках, но теперь Олаф вел себя совсем по-другому. Их проводили в большой светлый зал, где находился длинный низкий стол, уставленный всевозможной снедью, вдоль которого были установлены спальные скамьи.

- Эй вы, варвары! - повелительно крикнул Торкланд, входя во вкус императорской роли.- Вы что, предлагаете мне трапезничать лежа?!

Кабни перевел римлянам слова их цезаря, те смущенно пожали плечами и, немножко поговорив с Кабни, бросились выполнять приказание.

- Римляне принимают пищу лежа,- сообщил еврей новоявленному императору,но они много поколений не имели связи с Римом, живя в окружении болот Пиктской пущи, и о традициях Вечного города знают только по рассказам своих отцов, которые сами все слышали лишь в многократном пересказе своих предков. Я сказал им, что традиции изменились, и теперь римляне едят, сидя за дубовыми столами.

- Молодец,- похвалил Торкланд сообразительного советника.

- Значит, мой король, ты не урежешь мне жалованье? - тут же нашелся Кабни, вспоминая угрозу, брошенную конунгом у входа в крепость.

Олафу до безумия захотелось съездить еврею по шее, но он вовремя вспомнил, что теперь он даже не король, а целый император легендарного государства, и придержал руку.

В этот момент в зал внесли чаши, полные воды, и инструменты непонятного назначения. Сопровождающий викингов старец в серебряном венке что-то торжественно произнес.

- Он говорит, что, прорываясь через полчища чудовищ окружающего мира, Божественному цезарю и его славным воинам, вероятно, некогда было побрить свое лицо, и он предлагает сделать это сейчас, поэтому и принесли теплую воду.

Олаф опустил глаза, глянул на свои рыжие грязные волосы, растущие из подбородка, и представил себя выбритым. Лицо конунга побагровело.

Ему не понадобилось говорить Кабни, что ответить римлянам. Советник все понял без слов. Он опять немножко с ними поговорил, и тазики унесли.

- Они просят цезаря извинить их и не гневаться, по здешнему календарю прошло почти шестьсот лет, как эти люди отрезаны от внешнего мира, и откуда им было знать, что нравы изменились настолько, что теперь рабы ходят гладко выбритыми и умытыми, а граждане Рима предпочитают отпускать бороды и не стричь волос,- перевел Кабни.

- Вот так-то, треллы безбородые,- от себя добавил конунг, но Кабни этого переводить не стал.

Римляне оказались достаточно деловыми, и в скором времени посреди зала возвышался добротный дубовый стол.

- Ну-ну,- произнес император, глядя на такую расторопность своих новых подданных.

- Защитник отечества остался доволен,- объявил Кабни усердным людям, и те улыбаясь закивали головами.

Испускающие тонкий аромат яства тут же заполнили стол, и Олаф важно опустился на скамью, стоящую во главе и, по-видимому, заменяющую трон. Хирдманы, не ожидая особого приглашения, плюхнулись рядом.