И все же вслух не высказывался никто. Можно было получить по морде от короля, который ехал среди них и в полной темноте ничем не отличался от остальных всадников. Так что хирдманы, заткнувшись, тряслись в седле, продуваемые сырыми ветрами этой мрачной страны.

Олаф рассчитывал совершить ночной переход к тому месту, которое ему указал Сигурд, и с рассветом напасть на сонных врагов. Ночь выдалась премерзкая. В лицо мелкими струйками бил противный дождик. Но Торкланд был слишком зол, чтобы замечать такие пустяки. Жажда крови гнала его вперед и вперед.

Рассвет начался незаметно. Погода была пасмурной, и край земли на востоке не загорелся светлой полоской, предвестницей восходящего солнца. Свет распространялся медленно, но равномерно, рассеиваясь в насыщенном влагой воздухе. Утром дождь прекратился, однако тяжелый туман нес в себе не меньше сырости, чем небесная влага. Где-то справа отчетливо слышался шум прибоя. И хотя видно было не более чем на десять шагов, проводники уверенно вели отряд. Южная бухта - цель путешествия - была рядом. Олаф велел веем подобраться и выслал вперед разведку.

Цокая копытами, кони дозорных унесли своих седоков за непроглядную завесу инглендского тумана. Основная группа проехала еще несколько шагов, и отряд остановился.

Время ожидания тянулось нескончаемо долго, и король, выказав нетерпение, первым зашевелился, поправляя кольчугу и пробуя, хорошо ли выходит из ножен меч. Однако это не говорило о невыдержанности Торкланда. Просто его что-то точило изнутри, подстегивая к действиям, а остальные попросту спали, удобно устроившись в высоких седлах.

Наконец вдали раздался звук приближающихся всадников, и к конунгу подъехал разгоряченный Сигурд, возглавлявший разведку.

- Олаф, там никого нет! - крикнул ярл еще издали.

- Как это никого нет? - возмутился настроенный решительно Торкланд.- Ты что, тащил меня через ночь к этому забытому Одином месту, чтобы сообщить мне, что чужаки тебе только приснились? На самом деле ты просто перебрал накануне и теперь решил освежиться, да, чтобы не было скучно, еще и в обществе своего короля!

- Никак нет, мой король! - прохрипел Сигурд, видя сгущающиеся над головой тучи.- Я не обманывал тебя.- Он развернул грязную тряпку на правой руке и показал кровоточащую рану.- К тому же там свежие следы недавно разбитого лагеря. Поехали, Олаф, сам убедишься в моей правоте.

Сигурд развернул коня по направлению к бухте, слегка придерживая животное и оглядываясь на Торкланда.

- Ладно, поехали, но если остатки лагеря покажутся мне знакомыми, явно оставленными тут Один ведает когда, тогда держись!

Торкланд пришпорил своего коня, перейдя сразу в галоп, рискуя сломать жеребцу ноги, а себе шею, споткнувшись в тумане о прибрежные валуны.

Сигурд не соврал. Лагерь действительно стоял здесь еще вчера вечером. Торкланд даже нашел следы описанного ярлом сражения, и репутация лорда Трюфальда была восстановлена. Южная бухта являлась очень коварным местом, полным подводных камней, скрывающихся под самой кромкой воды и приносящих кораблям и их хозяевам, забредающим на ночлег в ее якобы ласковые объятия, немало сюрпризов.

- Только ненормальный мог решиться выходить из этой гавани ночью. Тут и днем-то без лоцмана не выплывешь,- тарахтел под ухом у Торкланда ободрившийся Сигурд..

На мгновение Олаф остановился. Он знал только одного такого ненормального, но, отбросив эту глупую мысль, твердо зашагал дальше. Утренний бриз, пришедший с моря, наконец разорвал ненавистный туман, и король поднялся на холм, обозревая окрестности. И тут же вдалеке, милях в трех, он увидел дым, черным столбом подымающийся к небу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: горит поселок.

Конунг стрелой слетел с вершины холма.

- Эй, сонные раззявы, за мной! Кто отстанет, пусть лучше сразу пойдет утопится! - прокричал Торкланд.

Он, не дожидаясь, когда его воины сядут в седла, пришпорил коня и понесся по дороге, тянущейся вдоль берега моря. Олаф мчался, не жалея своего скакуна. Жажда битвы подстегивала его, он безжалостно вонзал шпоры под ребра своему жеребцу. Ветер свистел в ушах, а за спиной едва слышался стук множества копыт. Три мили по дороге - пустяковое расстояние, но Торкланду показалось, что прошла вечность, пока он домчался до цели.

С обнаженным мечом он влетел в деревню, но и тут его ожидало разочарование. Повсюду стояли стон и плач, грязные, вытоптанные копытами домашней скотины проходы между хижинами были усеяны трупами крестьян, половина домов и хозяйственных построек пылала. Оставшиеся в живых саксы носились по поселку, вытаскивая раненых из огня и выпуская орущую, мычащую живность из пылающих сараев. Получившие свободу коровы галопом носились по деревне с выпученными от ужаса глазами. С диким гаканьем под ноги лезли обезумевшие гуси с обожженным оперением. А когда навстречу королю выбежала взбесившаяся от многочисленных ожогов свинья, то великий воин без колебаний уступил ей дорогу. Врагов здесь уже не было.

Скоро подоспели и королевские воины. Видя, что воевать не с кем, они не стали въезжать в горящий поселок и остановились рядом на пригорке. Только Сигурд и еще трое викингов направились к своему конунгу. Несмотря на царящий огненный хаос, при виде вооруженных людей крестьяне разбегались кто куда.

Олаф спрыгнул с коня и схватил за рубашку старика, показавшегося ему менее других охваченным безумием. Пойманный дед был довольно стар и давно стоял одной ногой в могиле. Поэтому уже не испытывал страха перед смертью.

- Старик, кто это был? - вскричал Торкланд, так дернув сакса за рукав, что его высохшие старческие мозги претерпели великое сотрясение.

Дед долго жмурился, приводя мысли в порядок. Олаф терпеливо ждал, понимая, что переборщил, а кого-нибудь более разговорчивого ему сейчас здесь все равно не найти.

- Кто-кто? Так то ваши были, так же одеты и все рыжие,- наконец родил старец.

- Заткнись, дурак, это же твой король! - одернул старика воин, сопровождавший Торкланда.

- Не трогай его, Свейн, пусть говорит что хочет, лишь бы говорил,- прервал своего хирдмана Олаф. Он опять повернулся к селянину: - Куда они поплыли? В море?

После слов Свейна о том, что перед ним сам король, дед как-то подобрался:

- Прости, величество, не признал.

Окружающие его воины разразились громким хохотом.

- Нет, драконий корабль не в море пошел. Они тот мыс обогнули и поплыли вдоль берега,- продолжил дед.

Больше от него ничего толкового нельзя было добиться, правда, старец рвался помочь своему монарху и начал молоть всяческую чепуху о рыжебородых великанах, закованных в железо, вышедших из моря и спаливших их деревню.

- На, дед, на память, чтобы в следующий раз признавал.- Олаф достал свежеотчеканенную золотую монету со своим изображением и кинул крестьянину.

Сакс ошарашенно держал деньги в руках, переводя взгляд то на изображение на золоте, то на удаляющегося благодетеля. Старик никогда в жизни не видел такого богатства. На это он мог купить небольшую деревню, вместе со скотом и мельницей.

- Храни тебя Господь,- прошептал старик и перекрестил удаляющегося Торкланда.

Корабли разбойников не удовлетворились награбленным и пошли дальше вдоль побережья - это было ясно.

Отчалили они совсем недавно.

Олаф прикинул в уме план дальнейших действий. Впереди линия побережья выдавалась далеко в море огромной каменной косой. Тут на голом булыжнике ничего не росло, кроме чахлой травки. Естественно, что в этой продуваемой морскими ветрами каменной пустыне саксы не строили своих деревень и дорога, резко уходя от берега в глубь страны, потом снова выводила к морю, только через двадцать миль, возле торгового городка Ситауна. "Вот там-то точно есть чем поживиться",подумал Торкланд.

Сбивать копыта лошадей о прибрежные камни не имело смысла, все равно по бездорожью отряд никогда не догнал бы драккары. Олаф принял решение совершить двадцатимильный переход до Ситауна и там поджидать неприятеля. Уж в этот город они должны прибыть гораздо раньше разбойников, так как, учитывая неровности береговой линии, морем было втрое дольше.