- Я, Хэймлет, пойду немножечко пройдусь,- обратился он к другу,- а то грех побывать в Йотунхейме и не добыть трофеев.

- Ладно, иди, если голова недорога, только далеко не заходи, чтобы ребятам не пришлось слишком долго искать твои останки.

- Мьелльниром тебе по языку,- ответил Олаф и, повернувшись, легко зашагал в сверкающую белую даль, обходя ледяные торосы.

Хэймлет, допив бочонок, повернулся на бок и, закутавшись в медвежью шкуру, сладко уснул.

Тем временем Торкланд пробирался по просторам Нифльхейма. Из головы не выходило видение, явившееся ярлу после знаменитой попойки с Хэймлетом на хольмгардской ладье. В том видении он так же точно шел по этой заснеженной земле и рубил головы ненавистным йотунам во славу Одина! Во славу светлых асов! Которые, впрочем, теперь отвернулись от него. И вообще неизвестно, нужны ли богам его славные подвиги. Но он, несмотря ни на что, будет продолжать свои великие дела и докажет всем, что никто не имеет больше прав на место в Валгалле, чем он, Олаф Торкланд.

Увлекшись воспоминаниями и погрязнув в философских рассуждениях, Торкланд и не заметил, как прошел мимо инистого. Йотун сидел, удобно пристроившись на ледяной глыбе, и читал пергаментные свитки.

- Эй, добрый человек! Остановись, пожалуйста, если не очень спешишь,окликнул великан прошедшего мимо викинга.

Олаф оторопел. Кто бы это мог быть? Ярлу в голову не могло прийти, что йотуны в состоянии так вежливо разговаривать. Он обернулся и чуть не подавился собственной слюной. Ноги могучего воина подкосились, и он еле удержался, чтобы не брякнуться задом на снег.

"Великий Один или кто-нибудь, ударьте меня по голове, чтобы мое помутневшее сознание скорее прояснилось. Или это эль из трюмов нашего драккара оказался слишком крепкий, или я ненормальный,- пронеслись мысли в голове ярла.Йотун, разговаривающий, словно девка из семейства франкских королей, да еще и читающий по пергаменту!"

- Добрый человек,- бесцеремонно продолжал нахал,- я вижу, вы прибыли из Мидгарда, не могли бы вы мне рассказать...

- Что, это я - добрый человек?! - не выдержал такого издевательства Торкланд и полез за мечом.

- Конечно, добрый,- не унимался в своей дерзости йотун,- все люди добрые, во всяком случае, так говорит учитель в своих откровениях.

- Я тебе покажу, волосатый боров, какой я добрый,- окончательно вскипел викинг и бросился на великана, высоко занося меч.

Удар - и клинок опустился на пустое место, слегка расколов ледяную глыбу. Йотун растворился.

- Да, я вижу, что в Мидгарде с нравами еще не все в порядке. Но я надеюсь, что рано или поздно светлое учение проникнет в душу важного человека и люди обретут спасение. Во всяком случае, я буду молиться за это,- прозвучал голос йотуна справа.

Олаф оглянулся. Тот как ни в чем не бывало сидел на другой глыбе и читал викингу нравоучения. Торкланд в один прыжок оказался рядом и рубанул наотмашь. Но меч опять расколол лед.

- Видишь, добрый человек, я обладаю кое-какой магией, да и удара моей руки хватило бы, чтобы раздавить тебя в лепешку. Но я не могу сделать этого, ибо вторая заповедь гласит: "Возлюби ближнего своего, как самого себя". И я с радостью в сердце возлюбил тебя,- молвил инистый, материализовавшись на очередной льдине.

- Что-что ты со мной сделал? - не понял Олаф. Но тут смысл сказанного наконец дошел до его разгоряченного ума, и викинг, вскипев яростью, снова пошел в атаку.

- "И возлюби врага своего". Коим ты, как я вижу, являешься по отношению ко мне,- спокойно продолжал великан.- "Ибо не велика заслуга любить тех, кто делает тебе добро. Потому что даже преступники любят тех, кто к ним хорошо относится".

- Один! Помоги мне! - взвыл Торкланд, круша окрестный лед.

- Я вижу, добрый человек, что мой долг просветить и спасти твою заблудшую, погрязшую в предрассудках душу. Я прочитаю тебе священную книгу. "Авраам был отцом Исаака. Исаак был отцом Иакова. Иаков был отцом Иуды и братьев его",начал йотун читать вслух свой пергамент.

Очередной удар меча попал в льдину, подняв в воздух множество мелких осколков, засыпавших Торкланду глаза. Но, мужественный воин не сдавался. Он махал и махал своим чудесным клинком, дробя вечную мерзлоту Нифльхейма. Проклятому чудовищу всегда удавалось раствориться на мгновение раньше, чем меч викинга опускался на его голову. Да и Один, к которому, не прекращая, взывал ярл, как будто оглох. Здесь не было и Хэймлета, который мог бы придумать, как одолеть колдовство. Олаф остался один на один со своим противником. Но славный ярл никогда не сдавался, и меч его все подымался и опускался вхолостую.

- "...И позвал он к себе народ и сказал им: "Слушайте меня и поймите вот что: не то, что попадает в рот человека, делает его нечистым, а то, что выходит изо рта, делает его нечистым... И тогда пришли ученики...",- монотонным голосом читал йотун, умудряясь находить для опоры своему заду еще совсем не разрушенные ледяные глыбы.

Олаф уже плохо различал предметы. Красные и белые пятна застилали его помутневший взгляд, а он все рубил и рубил, пытаясь достать ненавистного инистого. Могучий Торкланд сам не заметил, как, обессиленный, свалился в полуобморочном состоянии в мягкий сугроб.

- "...А потом идите и обращайте все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа. И учите их соблюдать все, что заповедовал Я вам, и буду Я с вами всегда, до скончания века". Все,- оторвал взгляд инистый от своей книги.

Он свернул последний лист пергамента и бережно отправил за пазуху весь свиток. Поднявшись, он подошел к Торкланду и, склонившись над ним, промолвил:

- Святая обязанность каждого христианина помочь ближнему своему. Даже если он этого не заслуживает.

- Уйди с глаз, уже утро,- прошептал Олаф.

- Я, конечно, могу исполнить твою просьбу, человек, и удалиться, оставив тебя здесь одного. Но ты так громко звал Одина, пока я читал Святое Писание, и мне показалось, что я непременно должен устроить тебе с ним встречу, раз ты этого так желаешь.

- Что, ты, с Одином, мне встречу? - Торкланд аж вскочил на ноги.

От такого известия вся усталость мигом прошла. А этот йотун уже больше не казался таким уродливым, и из пасти у него вроде бы почти не смердило. Олаф спрятал оружие. Как казалось Олафу, боги единственные, кто мог сейчас помочь вернуться викингам в Мидгард. И он решил использовать свой шанс. Во всяком случае, встретившись с Одином с глазу на глаз, он мог хотя бы попытаться объяснить причину, задержки с доставкой артефакта.

- Я же говорил, что добро, сделанное для людей, преображает их,- не унимался великан.

- Ладно, хватит болтать, как идти к Великому?

- А ты что, разве не видишь? - проговорил йотун удивленным голосом.- Вон же.

Олаф посмотрел, но не увидел ничего, кроме бесконечной белой пустыни.

- Ты опять меня дурачить вздумал, инистый! - Торкланд угрожающе потянулся за мечом.

- Ну что ты, добрый человек,- засуетился великан.- О Господи, я же совсем забыл, что человеческие глаза не могут многого увидеть. Прости, пожалуйста.

Йотун провел своей отвратительной лапой по лицу Торкланда, и мир вокруг вдруг преобразился. Лед и снег уже не казались такими печальными. Они светились тысячами разноцветных огоньков, неся в душу восторг от созерцания этого великолепия. Олаф огляделся:

- Что это?

Перед взглядом викинга высился во всем величии, играя яркими красками и будоража воображение, огромный мост, уходящий в небо. И где-то в необъятной вышине ослепительным пламенем горели огни Асгарда.

- Вот он, город богов! - с восторгом выдохнул викинг.- Вот он - предел мечтаний каждого воина!

- Ну что, пошли, как тебя по имени? Меня лично зовут Трямдя,- напомнил о себе йотун.

- Меня - Олаф Торкланд, свирепый ярл Северного моря,- отрекомендовался человек,- но если ты, Трямдя, не возражаешь, то мы отправимся в Асгард не прямо сейчас. Надо мне захватить с собой одного моего друга. Он тут недалеко на берегу. Он хитер, как лисица, и иногда здорово мне помогает, особенно в спорах с Великими.