Хирдман лишь презрительно усмехнулся, когда юный гардарик возник у него на пути. Он взмахнул Мечом, целя Лису в голову. Меч высоко поднялся вверх и со свистом рассек пустоту. Там, куда он опустился, охотника уже не было.

Лис знал, что второго такого шанса опытный воин ему не даст, а его охотничий нож хоть и был грозным оружием в лесу, но против боевого меча-каролинга, управляемого твердой рукой, являлся лишь жалкой игрушкой, тем более что он сам еще ни разу в своей жизни не вступал в смертельную схватку с; человеком.

Не успел ошарашенный викинг, не ожидавший такого проворства от простого парня, занести меч для второго удара, как Лис, словно лесная кошка, стрелой метнулся ему под руку, метя ножом в сердце.

Но не зря годы суровых скитаний и опасных приключений убелили виски норманна. Выронив меч, хирдман ловко перехватил руку зарвавшегося юнца и выбил нож, но и сам не удержался на ногах. Противники покатились по земле.

Викинг, проведший долгую жизнь на весле драккара, был сильнее молодого охотника. Но Лис превосходил его в ловкости. Он по-звериному выгибался и раз за разом выворачивался из стальных захватов своего противника. Хирдман тщетно пытался ухватить его.

Однако удача изменила парню, и шершавые мозолистые руки сцепились на его горле, грозя переломать позвонки. Лис что есть силы напряг мышцы, сопротивляясь смертельной хватке. Из последних сил его рука дотянулась до правой онучи и извлекла из-за ремня, стягивающего его голенище, маленький ножик, который охотник всегда носил с собой. Этот нож даже не был оружием. Тонкое лезвие имело длину не более пальца, но отличалось удивительной остротой. Такой нож был большой редкостью в здешних краях, он явно попал в эти леса из диковинных южных стран. Теперь он спасал ему жизнь.

Лис рванулся всем телом и всадил миниатюрное оружие прямо в глаз врагу. Викинг взвыл от боли, ослабляя хватку, и Лис, вдохнув в легкие воздух, сильнее нажал на изящную рукоятку. Лезвие прошло сквозь глазное яблоко и пробило мозги. В лицо парню брызнула струя горячей просоленной крови. Хирдман дернулся и затих. Парень встал на четвереньки и закашлялся, пережитое удушье давало о себе знать. Но молодое тело быстро восстанавливало силы.

Охотник поднялся на ноги, ухватившись покрепче, вытащил спасшую его игрушку из черепа поверженного врага, старательно вытер об тунику и засунул на место. Потом отыскал свой тесак, повертев его в руках, как бы в раздумье опустил в ножны, наконец нагнулся и резким движением поднял с земли меч убитого им воина.

"А из парня будет толк!" - весело подумал Олаф, с удовольствием всаживая свой клинок в печенку Старка Слепого.

Тем временем Хэймлет возился с парочкой надоедливых морских бродяг, которые упорно не хотели оставить конунга в покое. К тому моменту, когда датчанину до смерти наскучила эта возня, в его голове созрел план.

Он неожиданно развернулся спиной к врагам и побежал к темнеющей у самого берега ладье. Резво вскарабкавшись на борт, он развернулся. Его противники сперва растерялись, не ожидая такого поворота событий, и не сразу кинулись вдогонку. Этим они дали Хэймлету время перевести дыхание.

Хирдманы подбежали к берегу вслед за датчанином, и первый ступил на доску, соединяющую борт корабля и крутой берег реки. Он выставил вперед меч и пошел на Хэймлета.

Но конунг и не думал с ним сражаться. Дан присел, ухватился руками за край трапа и сильно рванул его на себя. Хирдман взмахнул руками и с криком повалился в реку. Это как раз и нужно было Хэймлету. Бросив доску, он оттолкнулся от борта драккара и прыгнул на берег. Теперь перед ним был только один противник, во всяком случае, на то время, пока его товарищ не взберется по крутому, скользкому обрыву, если, конечно, его не защемит между берегом и днищем драккара.

Хэймлет не теряя времени тут же пошел в атаку, заставив противника попятиться под градом мощных ударов. Шаг за шагом он теснил врага, но тот умело отражал атаки молодого конунга и оказывал ему достойное сопротивление, хотя Хэймлет явно превосходил его.

Удар - хирдман отбил. Еще удар - хирдман опять отбил. Хэймлет снова начал заносить меч, как бы готовясь нанести очередной мощный удар сверху. Усталый неприятель поднял свое оружие, готовясь отразить новый выпад, но Хэймлет, вместо того чтобы размахнуться и нанести еще один удар сверху, чуть развернул кисть и резко взметнул меч от земли вверх и вперед, распоров кончиком клинка незащищенный живот хирдмана. Викинг в удивительном молчании схватил руками вываливающиеся из брюха кишки и рухнул на землю. По всему было видно, что его душа готовится покинуть Мидгард, и Хэймлет оставил его наедине со своими внутренностями. Датчанина сейчас больше заботил тот воин, которого он ловко сбросил в реку.

Хэймлет подошел к берегу и заглянул под кручу. Обрыв высоко нависал над водой, полностью заслоняя от света догорающей избы пространство между берегом и кораблем. Внизу стояла сплошная тьма. Хирдмана нигде не было видно.

- Чтоб тебя! - Хэймлет с досады пнул носком сапога землю и сплюнул в воду.

Постояв и помявшись с ноги на ногу, датчанин оглянулся и убедился, что у Олафа, как всегда, все в порядке, груды поверженных врагов лежат штабелями. Увикинга вдруг возникло неотвратимое желание, не дожидаясь утра, помародерничать на вражеском корабле, тем более что зарево прекрасно освещало палубу драккара.

Он легко запрыгнул на судно и направился к трюмному люку, по пути небрежно разбрасывая ногой нехитрый скарб моряков, сложенный под гребными скамьями.

Среди кучи барахла в основном преобладало сменное белье, шерстяные одеяла, простое оружие, кубки, изредка серебро грубой обработки. Перевернув еще несколько сундуков, Хэймлет махнул рукой и уже твердо направился к лазу, ведущему под палубу. Он сдвинул крышку люка и опустился в кромешную темноту.

Под ногами хлюпала вода, протекающая сквозь щели на стыках обшивки, находящиеся ниже ватерлинии судна. Хотя, судя по тому, что Хэймлет свободно передвигался по дну ладьи, лишь пригнув голову, трюм был почти пуст. Датчанин несколько раз налетел в темноте на пустые бочонки для пресной воды, да какой-то тюк тряпья преградил ему дорогу, промокший до такой степени, что Хэймлету стало противно рыться в гнилом барахле, и он, скривившись, пошел дальше, аккуратно переступая с одного шпангоута на другой.

Вдруг неожиданно, делая шаг, конунг сильно врезался ногой во что-то твердое.

- Ах ты, Йотуново отродье! - выругался он.- И какая свинья тебя поставила прямо у меня на дороге!

Хэймлет наклонился и ощупал предмет. Сомнений быть не могло, датчанин определенно знал, на что он напоролся.

- Беру свои слова обратно,- примирительно проговорил он и поднял взор к небесам, но увидел лишь доски, низко нависшие над самой головой.- Это сам Один поставил у меня на пути сей бесценный сосуд, иначе откуда бы он взялся в такой глуши.

Бочонок, об который ударился Хэймлет, и вправду был большой редкостью в здешних краях. Да и не только здесь, на севере Гардарики, а и вообще на всем побережье Северного моря. Лишь один раз в жизни молодой конунг пил вино из такого бочонка. Это было тогда, когда он плавал в южную страну Спайнленд, но до сих пор дан не мог забыть то чудесное ощущение, что он испытал.

Внешне сосуд имел необычную продолговатую форму, нехарактерную для подобных изделий Севера. Деревянная заглушка заливалась сургучом, на котором южные виноделы рисовали странные, неизвестные Хэймлету руны. Но в любом случае, какое бы колдовство они ни творили этими знаками, конунгу оно было по душе.

Хэймлет еще раз пощупал заглушку, чтобы зря не тащить бочонок из трюма. Удостоверившись, что пломба на месте, он присел и кряхтя поднял увесистый предмет. Хоть это был и не самый тяжелый груз, который когда-либо приходилось викингу поднимать, но здесь дело осложнялось тем, что надо было передвигаться согнувшись в три погибели, а он и так уже умудрился больно удариться виском о поперечную балку.