Кэтлин придвинулась к нему и стала гладить обнаженную спину.

– Ты не просто симпатичный, любимый, ты по-мужски красив, как Адонис.

Хантер вскочил с кровати.

– Знаешь, я обожаю нашего сына, – признался он смеясь, – но сейчас, кажется, готов свернуть его маленькую шейку. – Он наклонился над Кэтлин, погладил ее по голове и сказал: – Дорогая, полежи еще немного, может, тебе даже удастся еще поспать, пока я поиграю со Скоттом. Через час я вернусь и разбужу тебя, к ленчу мы ждем гостей.

Быстро поцеловав Кэтлин, Хантер схватил со стула рубашку и, застегивая ее на ходу, поспешил к двери. Выйдя в коридор, он подхватил мальчика на руки:

– Привет, Скотт, что случилось?

Кэтлин осталась понежиться в постели. Облака немного рассеялись, и в комнату заглянуло солнце. Зевнув, Кэтлин сладко потянулась и снова откинулась на подушки. Ночь неистовой страсти была восхитительна, но утро стало еще лучше: ее муж оказался великолепным любовником, заботливым, чутким – действуя с удивительной нежностью и терпением, он снова довел ее до экстаза. Вспоминая, Кэтлин закрыла глаза и прошептала имя мужа. Потом устроилась поуютнее и снова заснула, все еще чувствуя на своей коже его ласки.

– Папа, я не мог тебя найти и испугался, – рассказывал Скотт, пока отец нес его по коридору и спускался по лестнице.

– Сынок, я все утро был в этой самой комнате.

Хантер поцеловал мальчика в щеку.

– Я тебя искал, но Ханна не разрешила мне подниматься наверх. Как ты думаешь, почему? Она злюка?

– Нет, сынок, ты не должен так говорить, Ханна очень добрая, она тебя любит и очень хорошо заботится о вас с мамой.

– Папа, а мама тоже в твоей комнате? Я к ней заглядывал, но ее не было.

Хантер расплылся в довольной улыбке:

– Да, дорогой.

– Почему? Она ведь должна быть у себя в спальне?

– Сынок, мы с твоей мамой теперь будем спать в одной комнате.

– Почему, папа?

– Потому что нам нравится быть вместе, дорогой.

Мальчик вдруг обхватил голову отца руками и заглянул ему в глаза:

– Папочка, ты ведь не уйдешь от меня, правда?

– Скотти, дорогой, почему ты об этом спрашиваешь? Конечно, я никогда не уйду от вас с мамой.

– Вот и хорошо. – Скотт улыбнулся и крепко обнял отца. – Просто я испугался, когда не смог тебя найти.

Хантер поцеловал мальчика в смуглый лоб и серьезно сказал:

– Скотт, я тебя очень люблю, я всегда буду с тобой. А теперь, дружище, спускайся на пол. Хочешь поиграть в мяч?

– Хочу!

Поставив мальчика на пол, Хантер вышел вместе с ним через черный ход во двор. Скотт тут же побежал искать мяч, который вечно куда-то пропадает. На этот раз он оказался на клумбе среди ранних роз.

– Папа, я нашел мяч! – радостно сообщил мальчик. – Он лежит там, где я его оставил в прошлый раз.

– Ну конечно, бросай его сюда! – Хантер поднял руки.

Скотт бросил мяч, но слишком низко. Хантер вовремя пригнулся.

– Ты никогда не научишься бросать как следует, если будешь пытаться действовать левой рукой.

– Папа, я хочу бросать, как ты, ты ведь бросаешь левой.

Скотт повторил попытку с еще менее удачным результатом. На этот раз Хантер не стал поднимать мяч, а подошел к сыну.

– Скотти, мы говорили об этом уже много раз. Я – левша, а ты – нет, так что перестань упрямиться.

Явно разочарованный, Скотт поднял глаза на отца:

– Папа, я хочу во всем походить на тебя.

Хантер взъерошил темные волосы мальчика и улыбнулся:

– Рад это слышать, но ты должен быть самим собой. Давай договоримся – когда я подам тебе мяч, ты бросишь его правой рукой. Вот увидишь, получится гораздо лучше.

– Хорошо, папа.

На этот раз все прошло гладко.

– Смотри, папа, у меня получилось! – радостно закричал он.

Хантер улыбнулся:

– Молодец, сынок, я и сам не мог бы бросить точнее.

Проведя с шустрым, полным энергии мальчуганом около часа, Хантер вернулся в спальню. Тихо войдя в комнату, он подошел к кровати. Кэтлин крепко спала, закинув руку за голову. При виде любимой женщины, спящей в его постели, сердце Хантера забилось чаще. «Кэтлин прекрасна, и она принадлежит мне», – думал Хантер, краснея при воспоминании о прошедшей ночи. Он и не подозревал, что его жена может быть такой страстной, и это открытие несказанно обрадовало и воодушевило его. Хантеру не хотелось ее будить, но он знал, что пора. Он медленно наклонился к жене и поцеловал ее в губы.

Кэтлин сонно приоткрыла глаза, улыбнулась и обняла мужа за шею.

– Я хочу, чтобы ты теперь всегда будил меня только так.

– И я не могу придумать лучшего способа. – Хантер снова поцеловал ее, ее губы приоткрылись, и он тут же воспользовался этим, проникнув языком в ее рот. Когда они наконец оторвались друг от друга, Кэтлин коснулась губами его уха и прошептала:

– Хантер Александер, я люблю тебя. А ты меня?

– Дорогая, – Хантер поцеловал ее в плечо, – мне не хватит слов, чтобы передать, как сильно я тебя люблю.

– А ты не говори, а покажи, – поддразнила Кэтлин.

Хантер с явной неохотой выпрямился.

– Увы, любовь моя, не могу, нет времени. Но у меня для тебя сюрприз. – Хантер встал и подошел к окну, где на подоконнике оставил срезанную в саду красную розу. Пряча цветок за спиной, он с улыбкой вернулся к кровати и вручил его Кэтлин.

– Какая красота! Спасибо!

– А теперь, прекрасная моя, пора вставать и идти в свою комнату. Ты не забыла, что к ленчу мы ждем гостей?

– Ах, Хантер, лучше бы они не пришли, – со вздохом сказала Кэтлин, теребя длинный стебель розы. – Кстати, кто будет?

– Наш агент по торговле хлопком, англичанин Ричард Крэддок, он приехал за товаром. – Хантер помолчал, глядя на улыбающуюся Кэтлин с розой в руках, вздохнул поглубже и добавил: – На этот раз, дорогая, он будет не один, с ним придет его партнер Доусон Блейкли.

Улыбка сбежала с лица Кэтлин. Не глядя на Хантера, она машинально сжала в пальцах стебель розы и тут же поморщилась: острый шип больно вонзился в руку. Хантер нежно пососал ранку и тихо сказал:

– Я тебя очень люблю. И я знаю, что ты меня любишь, а все остальное не имеет значения. – Он привлек ее к себе.

Кэтлин порывисто обняла мужа за шею.

– Ах, Хантер, я тоже тебя люблю, очень люблю!

– Знаю, дорогая. – Обнявшись, некоторое время они сидели молча, потом Хантер погладил Кэтлин по голове и прошептал: – Кэтлин, есть только ты и я, только мы. – Еще через некоторое время, почувствовав, что она совсем успокоилась и преодолела свои страхи, Хантер отодвинулся и встал.

Кэтлин вдруг воскликнула:

– Мне только что пришла в голову ужасная мысль!

– Что такое? – встревоженно спросил Хантер.

– У меня нет с собой никакой одежды, как же я доберусь до своей комнаты?

Хантер рассмеялся и снова привлек жену к себе.

– Дорогая, хотел бы я, чтобы это была самая сложная из всех наших прошлых и будущих проблем.

– Ты, конечно, можешь смеяться, но как же мне все-таки быть?

Хантер отпустил ее, подошел к гардеробу и достал черный шелковый халат.

– Мадам, я могу одолжить вам этот наряд, если вы пообещаете его вернуть.

Кэтлин надела халат и туго перетянула его поясом на талии.

– Ни за что, он мне понравился, я решила оставить его себе.

Хантер с усмешкой запахнул лацканы у нее на груди так, что Кэтлин оказалась закутанной до самого подбородка.

– Знаешь что? Этот халат так тебе идет, что я, пожалуй, отдам его тебе насовсем. А теперь, дорогая, поторопись, у тебя мало времени.

– Всего один поцелуй, и я ухожу. – Кэтлин обняла мужа за шею. – Вечером, доктор Хантер Александер, вы снова будете иметь удовольствие лицезреть меня в этом халате.

Когда Кэтлин стала спускаться вниз, гости уже приехали и сидели с Хантером в гостиной.

– Я с вами согласен, доктор Александер, – услышала она глубокий баритон Доусона, – земли в Миссисипи истощаются, на многих плантациях урожайность сократилась чуть ли не вдвое. Но мне неприятно слышать, что Сан-Суси переживает трудности.