Я распорядился, однако, кое-какими перестроениями, какие мне им еще оставалось приказать, прежде чем им скомандовать продефилировать предо мной; когда же я это сделал, как Муази ни вглядывался в каждое лицо, одно за другим, он никак не мог обнаружить того, кого искал. Я пришел в полный восторг, как легко можно этому поверить. Я поднялся в карету после этого и отправился на мессу Его Величества. Король, кто устроился на балконе, дабы осмотреть сотню Швейцарцев, одетых во все новое, увидел, как я прибыл из Парижа, и вышел из кареты у большой железной решетки, что находится перед Двором Версаля; Король, говорю я, кто привык наблюдать мое прибытие в лучший час, спросил меня, как только я поднялся наверх, чем же это я так забавлялся, что явился так поздно. Я ему ответил, что охотно обо всем ему расскажу, лишь бы ему было угодно дать мне аудиенцию на один момент. Он отошел в сторону, дабы выслушать то, что я имел ему сказать, и я ему поведал о приключении Муази, и как из-за его подозрения, будто бы это один из мушкетеров совершил у него кражу, я был просто счастлив его в этом разубедить. Его Величество заметил мне, что я очень хорошо сделал, и перед всем Двором он пересказал громким голосом все то, что я сообщил ему потихоньку, за исключением того, что он соблаговолил не называть Даму, оберегая достоинство значительных персон, к кому она принадлежала.
Муази снабжал Мадам де Ла Вальер, и когда Король сказал ей об этом деле, она послала за мной, дабы узнать всю историю из непосредственного источника. Я не смог сказать ей ничего такого, о чем бы не осведомил ее Его Величество, потому как я поведал ему обо всем от начала до конца, не упустив ни малейшей детали. Однако, какое бы расследование ни предпринимал Муази, он не мог раскрыть своего человека, потому как, по всей видимости, такое огромное количество их являлось к Даме и к ее дочери, что легко было их перепутать одних с другими.
/Заемное письмо. / Десять или двенадцать дней прошло таким образом, и он по-прежнему не мог ничего узнать; но по истечении этого времени к нему заявился некий Аббат, дабы потребовать от него уплаты по выданному им заемному письму; это был брат вора, кому Граф, очевидно, доверился во всем, потому как этот Аббат, не найдя Муази в его жилище, ни за что не хотел сказать, по какому поводу он являлся. Однако на него сильно с этим наседали, потому как торговец отдал приказ, дабы если случайно принесут заемное письмо, когда его не будет дома, подателя могли бы тут же и задержать. Аббат возвращался еще два или три раза, и, не застав его, не желал ни о чем больше говорить. Наконец он стал навещать его столь часто, что в результате встретился с ним, и сказал ему, зачем он явился. Муази, не говоря ему о том, что передавший ему это заемное письмо был мошенником, попросил его позволения взглянуть на письмо, под тем предлогом, что он столько их выдавал, что теперь просто не припомнит, какое именно из них — его. Аббат ему ответил, что он не имел его при себе, но он принесет его ему на следующий день в тот же час; Муази послал проследить за ним, дабы узнать, куда тот пойдет. Тот шел пешком, и, оглядываясь время от времени назад, заметил, что за ним следовал шпик. Это заставило того обойти множество улиц, где ему нечего было делать, но шпик его не покидал. Наконец, после многих поворотов и обходов, тот достиг Нового Моста, где встретился со сводней или, по крайней мере, с женщиной, у кого была весьма похожая на то мина. Она того остановила, и они принялись вместе болтать. Шпик тоже остановился, и когда женщина, беседовавшая с Аббатом, проходила мимо него, после расставания с тем, шпик спросил у нее имя Аббата, как если бы он знал его в лицо, но совершенно забыл, как того зовут — женщина добродушно ему того назвала; шпик не стал больше, затрудняться за тем следить после этого. Его имя было так же известно, как имя какого-нибудь Маршала Франции. Его брат сделал его знаменитым своей игрой и кое-чем еще, о чем я промолчу; это и заставило шпика поверить, что он мог бы быть как раз тем, кого искал Муази. Он отдал рапорт Муази о своем открытии в то же время, как Аббат рассказал своему брату о сомнительном успехе его вояжа. Он сказал этому мэтру-мошеннику, как его выследили; это заставило его проделать гораздо больший путь, чем бы он сделал без этого, дабы сбить с толку того, кто его преследовал; но он был столь несчастлив, что все его труды оказались бесполезными, потому как он встретил женщину, кто остановила его на Новом Мосту; он видел затем, как этот шпион остановил женщину, и, по всей видимости, она ему сказала, кто он такой.
Как только этот фальшивый Граф узнал эту новость, он понял, что ему бессмысленно в настоящий момент прятаться; он вызвал к себе сержанта и через него передал Муази вызов в Торговый Суд. Он имел нахальство самолично появиться на сцене, решившись обвинить Муази в обмане и потребовать от него еще удовлетворения за оскорбление, когда тот пожелает отказаться платить, выставив себя самого жертвой мошенничества. Он рассчитал, и на самом деле это было совсем нетрудно, так как он был Офицером Гвардейцев и подателем действительного заемного письма, Судьи не осмелятся ничего произнести против него, и вправду, они оказались в большом затруднении; в том роде, что они даже собрались было приговорить Муази, когда Герцог де Жевр вытащил его из этого скверного положения. После того, как он наведывался к нему несколько раз, дабы сделать какое-то понадобившееся ему там приобретение, и не заставал Муази, потому как тот был постоянно в бегах из-за своего процесса, Герцог явился, наконец, однажды между часом и двумя и нашел его совершенно разгоряченного, только что прибывшего из города. Герцог ему сказал, что никогда еще не видел столь большого бегуна, как он, он уже в четвертый раз является к нему в, дом и никак не может с ним встретиться; он не знал, что бы это все могло означать, но торговцу надо бы быть более усидчивым на своем месте. Муази тогда рассказал ему все, что послужило тому причиной, и назвал ему имя своего мошенника, а Герцог побеседовал об этом с Королем.
/Правосудие Короля. / Его Величество припомнил, как ему уже об этом говорили, и сказал Герцогу, что он сам воздаст по справедливости этому торговцу. Он действительно тотчас же приказал Маршалу де Граммону сказать от его имени Офицеру Гвардейцев отделаться от его должности и вернуть Муази его заемное письмо. Он даже добавил к этому, что не знает, как это оно не привело еще его в руки Правосудия, дабы быть наказанным, как он вполне это заслужил.
